— А, еще одно пророчество! — задумчиво протянула леди Корк, сцепив руки на набалдашнике своей палки. — Но какая разница? Еще совсем недавно у меня запросто бывали все наши так называемые литературные львы — от Вашингтона Ирвинга до молодого Бена Дизраэли; он еще удивил весь Лондон своим романом «Вивьен Грей». Но где теперь остроумцы? Где светлые головы? Их нет… Никого нет.

— Ах что вы! — воскликнула Флора. — Разве мистера Дизраэли сейчас нет в Лондоне?

— Боже мой! — фыркнула леди Корк, свирепо поводя толстой короткой шеей. — Всем известно, что он путешествует по континенту. Говорят, по возвращении будет баллотироваться в парламент.

— Он оставит свой след в истории, мадам, — серьезно произнес Чевиот. — Я вам обещаю!

— Кто, Бен Дизраэли? А чего это вы ухмыляетесь?

— Просто вспоминаю «Вивьена Грея». Там одного из персонажей зовут лорд Биконсфильд. Мистер Дизраэли в юности даже не мечтал, что в один прекрасный день он сам станет…

— Кем, молодой человек? Не останавливайтесь так, словно вы язык прикусили! Кем станет?

— Я хотел сказать — выдающимся деятелем.

Большой диван подвинули к самому камину, рядом с креслом леди Корк. Флора села ближе к гостье, а Чевиот рядом с хозяйкой.

От него не ускользнула резкая перемена состояния леди Корк. Опершись на палку, старуха втянула щеки и сказала:

— От Крокера я слышала кое-что еще.

— А именно?

— Примерно в половине первого к Джону Уилсону подошел лакей и прошептал ему на ухо… — видимо, слова давались леди Корк с трудом, — что суперинтендент, сын Джорджа Чевиота, всего с восемью сыщиками вломился к Вулкану — точно с неба свалился. Так вот, они побили всех «подсадных» и спустили их с лестницы — всего за семь минут, кто-то засек по часам!

Чевиот вздохнул:

— Мадам, ваши сведения не слишком точны.

— Так что же там случилось? — язвительно поинтересовалась старуха. — Ну же, молодой человек! Что там произошло?

Чевиот посмотрел на леди Корк в упор.

— Мой рассказ может подождать, — заявил он. — Достаточно будет сказать следующее: вся шайка-лейка…

— Кто?! — переспросила потрясенная Флора.

— Прошу прощения. Я имел в виду джентльменов, честных игроков. Их возмутило то, что игра велась нечестно. Они набросились на «подсадных» — и сражались на нашей стороне. В результате мы настолько превзошли числом наемников, что нашу… стычку едва ли можно назвать дракой. Мы победили их не за семь минут, а за пять! — Отчитываясь, он по-прежнему не сводил взгляда с леди Корк. — Но едва ли, мадам, вы приехали сюда в три часа ночи ради того, чтобы узнать подробности потасовки у Вулкана. Может быть, вас интересует судьба вашей броши?

Леди Корк сверкнула глазами и опустила голову, как будто из нее вдруг выпустили воздух.

— Не стану отрицать, — пробормотала она. — Понимаете, эта брошь — свадебный подарок. Первый полученный мной подарок! Четыре другие безделушки мне не так жалко — пусть бы их забирал Вулкан, но брошь…

Чевиот поднялся на ноги и подошел к стулу рядом с дверью. На его сиденье, поверх двух конторских книг, лежал узелок, сделанный из его носового платка.

Подойдя к леди Корк, он положил узелок ей на колени, развязал его и расправил платок. В искрах газового света, под лампой с серо-вишневым абажуром сияли и переливались драгоценные камни.

— Позвольте вернуть вам все пять, — произнес он.

Леди Корк опустила голову. Нет, она не издала ни звука — некоторое время казалось, что старуха вообще находится в прострации. Она прижала морщинистые руки к губам ладонями наружу и принялась раскачиваться в кресле.

Наконец она взяла одну из вещиц — маленький кораблик с алмазами и рубинами, — прижала его к губам, потом к щеке и тихо запела песенку, которая была в моде шестьдесят лет назад.

Флора отвернулась. Через секунду леди Корк откашлялась и подняла голову.

— Знаете, молодой человек, — проговорила она, — немного отыщется в наши дни таких, как вы.

— Но я почти ничего не сделал! — искренне возразил Чевиот. — Если уж хотите кого-нибудь похвалить, хвалите Сигрейва, Балмера и шестерых констеблей. Клянусь, мадам, они вели себя великолепно! В рапорте, который я направил обоим комиссарам, я выразил им мое величайшее одобрение.

— Ну конечно! — фыркнула леди Корк. — А вы что же, стояли в сторонке и ничего не делали?

— Я…

— Хватит! — произнесла леди Корк с истинным достоинством. Она выпрямила спину. — Мистер Чевиот, не могу выразить словами, как я вам признательна. Но я напишу Бобби Пилю. Да что там — я напишу самому герцогу!

— По-моему, не стоит.

— Что такое?!

— Если хотите отблагодарить меня, мадам, скажите лучше правду.

Темная тень снова набежала на лицо леди Корк.

Брошка упала на колени, смешавшись с остальными украшениями. Тихое шипение газа и стиснутые руки Флоры напомнили Чевиоту о том, что между ними до сих пор находится женщина, убитая выстрелом в спину.

— Вчера ночью, — продолжал Чевиот, — вы кое-что мне рассказали. По вашим словам, четыре ваших главных сокровища, включая и брошь, вы спрятали во вторник в кормушках для птиц у вас в спальне.

— Так я и сделала! Вы ведь сами видели!

— Правда, не отрицаю. Однако что произошло ночью в четверг?

Леди Корк отвернулась.

— По вашим словам, в четверг вы расставили ловушку для вора. — Чевиот подался вперед и извлек из кучки драгоценностей единственное кольцо. — Вы положили якобы ничего не стоящее колечко в кормушку канарейки в галерее, да?

Леди Корк хотела что-то сказать, но передумала.

— Далее вы утверждали, что поддались искушению и выпили настойку опия. Выпили настойку — и потому не увидели вора.

— Я…

— Простите, но позвольте мне усомниться. Вы были очень взволнованы, вы были в ужасе. Вам непременно нужно было найти вора, даже если вы всего лишь подозревали его. Взять, к примеру, кольцо, которое вы спрятали.

Чевиот поднял его повыше. Крупный бриллиант злобно сверкнул.

— Судя по счетной книге Вулкана, кольцо заложили (заложили, а не продали!) за сто гиней. Ничего себе никчемная безделушка! Хорошую наживку вы положили для своего вора! И можно ли предположить, чтобы вы выпили лауданум перед появлением того, кто украл ваши драгоценности? Нет! Вы видели вора, точнее, воровку, не так ли? — спросил он, помолчав. — И опознали Маргарет Ренфру.

— Да, — призналась леди Корк после долгой паузы.

— Вы подтвердите ваши показания в суде, мадам?

— Да, я выступлю и скажу! — Леди Корк гордо вскинула голову. Затем она погрузилась в раздумья; умные глаза проницательно посверкивали. — Я видела ее! — неожиданно поведала леди Корк. — Босую, в тонкой ночной сорочке, со свечой в руке. Боже! Пег никогда не была ханжой. Я всегда догадывалась, хотя и знала, — она прищурилась, — что ее любовник не вы. Но… увы! Пока я не увидела ее тогда, ночью, с открытым ртом и пылающими щеками, когда она рылась в кормушке, стараясь отыскать кольцо, я даже не представляла себе, сколько в девчонке жизни и дьявольского огня!

— «Огонь, гори! — процитировал Чевиот. — Котел, кипи!»

— Что такое, молодой человек? Что вы бормочете?

— Простите, — сокрушенным тоном сказал Чевиот. — Я просто процитировал строчку из шекспировского «Макбета», слова, которые кое-кто употребил по отношению к ней. Огонь слишком уж разгорелся. Котел выкипел. И она снова замкнулась в себе, и ее замучила совесть.

— Неужели? — спросила леди Корк очень странным тоном. Он положил кольцо к другим драгоценностям.

— У меня остался всего один вопрос, мадам; он касается письма, которое вы написали в ночь убийства. Вопрос также связан с присутствующей здесь леди Дрейтон.

— Со мной? — удивилась Флора.

Чевиот улыбнулся. Над камином, между газовыми рожками, висел портрет самой Флоры в полный рост, написанный три или четыре года назад стареющим сэром Томасом Лоуренсом, который сейчас, после того, как стал президентом Королевской академии искусств, редко брался за кисть.