Бритва прекратила движения. Фентон чувствовал, что Джайлс прекратил свои дерзкие проповеди, потому что его охватил страх.

— Надеюсь, — заговорил слуга, — вы не пьете в таверне «Дьявол», а тем более в «Голове короля» на углу Чансери-Лейн?

— А почему бы и нет?

Здесь Фентон совершил первую крупную ошибку, хотя ни он, ни даже Джайлс этого не заметили. Озабоченный тем, чтобы не выдать себя в мелочах, Фентон не обратил внимания на более существенный момент. Узнав от старика, что сэр Ник — член парламента и принадлежит к придворной партии, он очень обрадовался, так как именно эти политики периода Реставрации вызывали его симпатии.

Однако в тот момент Фентон не связывал эти факты с таверной «Голова короля». Холодное серое небо, казалось, давило на зловонную комнату.

— Теперь наклоните голову над тазом, — велел Джайлс, — чтобы я мог вымыть вам лицо.

Двадцать минут спустя, стоя перед большим зеркалом, Фентон недоверчиво взирал на свое отражение. Глянцевый черный парик с падающими на плечи локонами выглядел бы нелепо на голове профессора Фентона с пенсне на носу. Но когда он обрамлял широкое смуглое лицо сэра Ника с мрачными серыми глазами и узкой черточкой усов, то лишь подчеркивал его мужественные черты.

Камзол из черного бархата был довольно длинным — почти до колен — но удобным. Хотя он был свободным и не предназначенным для застегивания, с правой стороны виднелась вертикальная полоска серебряных пуговиц. Драгоценности отсутствовали, за что Фентон был искренне благодарен. Небольшой кружевной воротник нависал над жилетом из черного атласа с красными полосами; бархатные штаны и чулки также были черными. Возражения вызвала лишь одна деталь туалета.

— Послушай, ты, нахал, — заговорил Фентон. Он намеревался лишь слегка толкнуть в грудь Джайлса, чтобы тот прекратил суетиться вокруг него, но забыл о силе своих рук, в результате чего слуга отлетел в сторону и распростерся у противоположной стены.

Джайлс сел, бормоча под нос ругательства.

— Я одену все, что угодно, — взмолился Фентон, — только не эти нелепые туфли на высоких каблуках, да еще с бантами!

Джайлс пробормотал что-то нечленораздельное и щелкнул пальцами.

— На каблуках высотой в четыре дюйма, — продолжал Фентон, — я не смогу сделать и шести шагов, чтобы не упасть. Что касается лент на коленях и бантов на туфлях, я знаю, что их носят не только хлыщи и щеголи, но и достойные люди, но особой любви к ним не испытываю.

Джайлс отпустил нелестное замечание относительно роста своего хозяина.

— У меня вполне нормальный средний рост, — решительно заявил Фентон. — Джайлс, неужели у меня нет обычных кожаных туфель с низкими каблуками?

Слуга саркастически усмехнулся.

— Разумеется, — ответил он, — у вас есть старые туфли, которые вы иногда носите в доме.

— Отлично! Пойди принеси их.

Последовала длинная пауза, во время которой рыжие волосы Джайлса встали дыбом, как у домового.

— Сэр Ник не боится ни Бога, ни черта, — заговорил он. — Сэр Ник мог бы выплеснуть вино в лицо самому милорду Шафтсбери23. Но сэр Ник, будучи человеком а la mode24, никогда не осмелится выйти на улицу в этих туфлях.

— Пойди и принеси их!

Джайлс смиренно поднялся и бросил на Фентона быстрый взгляд, в котором удивление смешивалось с иным, трудно объяснимым чувством.

— Бегу, сэр, — сказал он и вылетел из комнаты, почти бесшумно закрыв за собой дверь.

Фентон вновь повернулся к зеркалу. Машинально он положил руку на эфес шпаги, высовывавшийся из-под камзола на левом бедре.

Тем же автоматическим движением Фентон передвинул пояс вправо, обнаружив на левом бедре две тонкие цепочки, которые поддерживали ножны, сделанные из узких деревянных полос, склеенных друг с другом и покрытых шагренью. Их вес был настолько легким, что дуэлянт мог не обращать на них внимания.

— Клеменс Хорнн, — произнес Фентон, не сознавая, что говорит вслух. — Изготовляемые им шпаги в его время были лучшими в Англии.

Схватившись правой рукой за эфес, он отошел от зеркала и выхватил рапиру из ножен.

Клинок сверкнул в тусклом дневном свете. Это была не старомодная рапира с чашкой у рукоятки и чрезмерно длинным громоздким клинком. К тому времени люди уже открыли, что рубящий удар бессилен против молниеносного прямого выпада.

Рапира Фентона уже обладала чертами шпаги нового образца. Эфес был начищен до блеска, дужки выполняли чисто декоративную роль. Клинок был короче, чем у старинных шпаг, и с тупыми гранями, сужаясь к острию на полдюйма, но гораздо легче и куда опаснее для противника.

Прикоснувшись к гибкой стали, Фентон удивился охватившему его чувству гордости и радости, ощущению силы и спокойной уверенности. Ведь он ни в коей мере не был хорошим фехтовальщиком.

Правда, с юных лет до среднего возраста Фентон ловко орудовал рапирой в гимнастическом зале. Но теперь воспоминание об этом вызвало у него смех. Учебное фехтование легкой рапирой было просто игрой — он не выстоял бы и двадцати секунд против боевой шпаги в руке опытного фехтовальщика. В то же время…

«В моей беседе с дьяволом, — подумал Фентон, — не упоминались дуэли. Мы договорились, что я не умру преждевременно и не буду сражен болезнью. А как насчет удара шпагой?»

— Ваши туфли, добрый сэр, — послышался голос Джайлса. Коллинса, так внезапно ворвавшийся в размышления Фентона, что тот от неожиданности едва не выронил из рук шпагу.

Настроение Джайлса было невозможно предугадать. В данный момент он держался почтительно и весело.

— Если вы будете любезны сесть, — сказал слуга, держа туфли словно пару драгоценностей, — то я надену их вам на ноги. Э, да вы, я вижу, практикуетесь в нанесении вашего секретного botte!25

Фентон созерцал свое отражение, широко открыв глаза. Верхняя губа его приподнялась, обнажив белые зубы, словно у рычащего пса. Локоны парика соскользнули на лоб. Он стоял боком к зеркалу, выставив вперед согнутую в колене правую ногу и отставив в сторону левую. Рапира сверкала в его руке.

Придя в себя, Фентон расхохотался.

— Этот botte отнюдь не секретный, — сухо информировал его Джайлс, — хотя все забияки думают иначе. Обратите внимание, как ваша левая нога скользит к правой. А рукоятка шпаги слишком близка к вашему телу.

— О, я плохой фехтовальщик, — легкомысленно ответил Фентон, кладя шпагу в ножны и опускаясь на стул.

Снова Джайлс бросил на него странный взгляд. Он собирался заговорить, но Фентон опередил его.

— У меня много дел, — заявил он резким тоном, подействовавшим на слугу, как удар. — Лорд Джордж Харуэлл еще не явился?

— По-моему, нет, сэр. — Джайлс надел на ноги хозяину старые ' и изношенные, но удобные туфли.

— Хорошо, а то ему пришлось бы ждать. У меня есть для тебя поручение. Передай мое почтение миледи — моей жене…

Джайлс выпучил темные глаза под рыжими бровями.

— Вашей жене?!

— У тебя уши имеются? — осведомился Фентон.

— Разумеется. Но я думал…

— Спроси у нее, — продолжал Фентон, припоминая тогдашние правила вежливости в отношении жен, — не составит ли для нее труда зайти ко мне так скоро, как только она сможет.

Муж должен вызывать жену к себе, а не ходить к ней, да еще при слугах.

— Бегу, — пробормотал Джайлс, пытаясь скрыть усмешку.

Когда он повернулся, Фентону очень хотелось дать ему хорошего пинка пониже спины, но он знал, что Джайлс, несмотря на свой возраст (на вид ему можно было дать от пятидесяти до семидесяти лет), был слишком проворен.

— Простите мне мою дерзость, — пробормотал образцовый слуга, чьи достоинства, однако, внушали сомнения, — но…

— В чем дело?

— Если я, по несчастной случайности, встречу мадам Йорк…

— Скажи ей, чтобы убиралась к дьяволу!

Дверь закрылась.