И в этом есть великое предзнаменование. В этом безотчетно проявляется жажда жизни, которая обеспечена тому, кто сильней и жизнеупорней, ибо интернационализм есть смерть государственности, вне которой и нет ни народных достижений, ни даже самого народа.

Народы, которым суждено в будущем идти впереди, а не влачить жалкое прозябание — учитывая уроки прошлого и предвидя будущее, — всегда будут ставить первейшей своей заботой — заботу об армии, помня, что величие государства измеряется только мощью армии.

В 1806 году Наполеон, разбив Пруссию, ставит ей непременным условием — ограничение армии.

Маленькая Пруссия, выросшая, впоследствии, в могущественную Германию, понимая, что только армия может снова возродить и поднять ее, напрягает все усилия, чтобы не только удержать, но и увеличить состав своих вооруженных сил в скрытом виде, путем остроумной комбинации.

Будущее показало, насколько Пруссия была права.

Другим примером может являться Япония, которая не щадила никаких средств на армию и где военное министерство встречало всегда полную поддержку у народа, раз вопрос касался армии.

Все испрашиваемые министерством кредиты — никогда не встречали нападок и истерических воплей, как это было в России, ибо народ знал, чего он хотел. Народ знал, что только армия выведет страну на путь первоклассных держав и оправдает все издержки.

Великие государства современности, несмотря на пережитые ужасы войны, с особой чуткостью относятся к вопросам армии и ревниво оберегают ее от всего, что может внести разложение.

Современная Германия, прижатая к необходимости сократить свою армию, переживает вторично 1806 год.

Еще задолго до великой Европейской войны эта Германия устами одного из популярнейших своих авторитетов, Бернгарди, говорила следующее: «Мы должны отложить в сторону все другие соображения и с крайним напряжением энергии готовиться к неизбежной войне».

«Следует твердо помнить, что нам не миновать войны за наше положение в мире. Важно не отлагать войну, а начать ее в наиболее выгодных для нас условиях». Это говорила Германия XX века, которая знала действительную цену миролюбивой идеологии.

И весь народ, воспитанный в духе высокого патриотизма, разделял эту точку зрения. Не было ни одного возражения, потому, что это было жизненно и логически неизбежно. Отсюда понятно, почему Германия выступила на войну 1914 года во всеоружии, вплоть до программы милитаризации промышленности и четыре года боролась против держав всего мира.

И если она недооценила выгодных условий, то она сделает все, чтобы в будущем эти условия действительно были бы выгодными.

И она дождется.

Поставленная минувшей войной на колени, она еще не сошла с исторической арены. Остался еще народ, который не так-то легко вычеркнуть из истории. Подтверждение этому мы находим в речи Штреземана, произнесенной им на конгрессе немцев в августе 1925 года:

«Могущество Германии, — говорит Штреземан, — будет восстановлено. Мы, немцы, поставили себе девизом: „во что бы то ни стало!“ Германия будущего вновь обретет и колонии и море!»

И это несомненно будет, ибо Германия этого упорно хочет. А кто умеет упорно хотеть, тот достигает.

Поднимется и Россия со своего операционного стола, на который ее уложили соединенные усилия друзей и врагов, — ибо славянская народность далеко еще не сказала своего последнего слова, а господствующее положение среди славянства все же принадлежит России, силы которой еще ждут своего времени.

Не надо быть пророком, чтобы предсказать, что будущее только за большими государствами, что современная мозаичная карта мира, а особенно Европы, претерпит длинный ряд видоизменений и что современные образования, возникшие после войны 1914–1918 года, есть не более как очередной и притом недолговечный эпизод истории. Повторяю, будущее принадлежит только сильным государствам, — причем можно утверждать, что государства будущего, эволюционируя, будут складываться только этнографически, по племенам.

Что же касается таких искусственных признаков, как самоопределение мелких народностей, то эти признаки, как всякое модное увлечение, не только не долговечны, но и не мудры.

Заслуживает, между прочим, внимания то обстоятельство, что Вильсоновская затея о самоопределении коснулась только России, — другие государства, как напр. Англия, владеющая многими народами, нашли однако эту теорию для себя неприемлемой… Политическая карта будущего будет иметь не много красок, именно по числу племен, а может быть даже и рас.

Но чтобы мир дошел до этого естественного образования, земля переживет еще не одну войну, и еще увидит не одно великое потрясение народов. Пробуждающийся Китай, где ненависть к белым возведена в культ, есть, к сожалению, далеко не фантазия, а неотвратимая и притом жуткая действительность будущего, которая может застать близорукую и раздробленную Европу в полной неожиданности.

В то время, когда Европейская дипломатия занимается пережевыванием вопросов о разоружении, — на Востоке ведется отчаянная пропаганда вооруженного похода против Западной культуры вообще и белых народов в частности.

В общем, если народ и государство хотят жить — они обязаны иметь мощную армию, которая должна составлять предмет всех забот и вожделений, как бы это дорого ни стоило и чего бы это ни стоило.

Только армия сохранит жизненность народа, приблизит человека к миру и предупредит от катастроф.

Армия для государства, это то же, что здоровье для человека. Отнимите у государства армию, и оно повергнется в беспросветные сумерки и будни, погрузится сначала в сонную инертность, а затем и в неизбежное вырождение… Но значит, на земле никогда не кончится соперничанье между народами, — иметь свою армию более сильной, более могучей. Значит, никогда не кончатся соревнования государств в создании более усовершенствованных машин и способов разрушения и уничтожения? Значит, никогда не кончится это напряжение и экономическое и моральное? Да, никогда, или, во всяком случае, очень не скоро, когда и в природе человека и во взаимоотношениях людей, путем эволюции, произойдет потрясающий сдвиг, которому будут предшествовать бесконечные войны за право жизни.

В вопросе ослабления народного экономического напряжения — на развитие и содержание своей армии нельзя смешивать двух разных понятий, а именно: ограничения вооружения народов и полного разоружения всех.

В то время, когда полное разоружение безусловно только утопично, — ограничение и желательно, а, может быть, со временем и достижимо.

Но пока этого не случилось, народ, который хочет жить и развиваться свободно, а не вырождаться в рабстве, народ, который хочет сделать детей своих сильными и счастливыми, народ, который хочет, наконец, мира и дорожит заветами своей страны — должен железом и огнем начертать в своих сердцах бессмертный девиз: «Помни войну!»

III

Одним из важнейших достижений человека в области международных отношений является создание, так называемого, принципа политического равновесия. Уже осуществлением этого принципа один из важнейших актов в жизни народов, а именно война, признавался актом жестокости, который если и неизбежен, то во всяком случае еще не знаменует собой права.

Таким образом война как бы перенеслась из области феодального каприза в область международной или же государственной необходимости.

Путем образования коалиций и союзов устранялся элемент средневекового произвола и слабейший получал гарантию неприкосновенности своих прав от покушений наиболее сильного.

Действительно, поводы и причины войн последних столетий не были так внезапны и легковесны.

Вероятный противник того или другого государства мог быть предугадан и определен заранее на основании исторических или экономических выводов, а следовательно, имелась возможность обезопасить или уравновесить себя соответственным союзом.