Мой сон «Величавая гора» и жизненная ситуация, из которой он возник, напомнили мне о чем-то важном, связанном со стадиями духовного развития: высшие ступени можно возвести только на основе, очищенной от примитивных эмоций, в то же время сохраняя к ним полное уважение. На пути совершенной духовности не может быть такого понятия, как «быть выше всего этого», то есть отрицания или умаления своих истинных чувств по отношению к чему бы то ни было. Если мы хотим достичь истинного внутреннего покоя, высшее «я» всегда должно пребывать в гармонии с низшим «я». Как расположенные выше части здания (стены, стропила и крыша) должны опираться на прочное основание, так в конфликтной ситуации и любовь к себе, и любовь к другим могут опираться только на полное принятие собственных основных (или низменных) эмоций. Когда человек полностью изольет свой гнев, праведный или неправедный, когда его сердечные обиды целиком и полностью утолятся, — тогда и только тогда может быть достигнут истинный мир во взаимоотношениях. Наше высшее «я» в своей подлиннейшей целостности всегда покоится на полном почтении к нашим низшим или примитивным эмоциям. Я понял, что усвоив ключевые уроки, представленные «крюком» этого поворотного для меня сна, я в конце концов доберусь до величественной горы и обоснуюсь на ней.

Во время, когда мне приснился этот сон, на меня навалилось сразу столько избитых, заурядных на вид проблем, что я часто ощущал недовольство собой. «Как ты можешь быть таким мелочным? — донимал меня внутренний голос. — Почему не бросишь это все и не забудешь? Почему ты не стремишься к высшим целям? Почему не решаешь творческие задачи, не работаешь над книгой?» Все эти настойчивые вопросы и обвинения в собственный адрес проистекали от моего недовольства собой. Все надобности и необходимости были частью моей старой системы взглядов, и я стал яснее, чем когда-либо раньше, понимать, что продолжая действовать на основе этой системы, я никогда не достигну подлинного духовного очищения. Я понял: полное внутреннее очищение будет означать, что я отношусь с уважением и доверием ко всем своим чувствам до единого — большим и мелким, заурядным и возвышенным. Это будет означать, что я постоянно стараюсь осознать каждое свое неотвязное или назойливое чувство, добраться до его источника, коренящегося в настоящем или прошлом, чтобы понять и оценить его значение для моего развития как личности в целом. Сила моего гнева или ощущения, что меня предатели, не была чем то дурным или неправильным. Если я и реагировал слишком остро, эта острая реакция тоже была для меня даром, открывающим путь к более полному пониманию. Эта острая реакция говорила мне, что я действительно обладаю повышенной чувствительностью к махинациям и предательству, причем именно потому, что подобное уже происходило со мной в прошлом, может быть, даже в очень давнем прошлом.

Порой мои осознаваемые сновидения возвращаются ко мне во всем блеске своего великолепия. На разных этапах эксперимента у меня бывали другие замечательные осознаваемые сны, которым были присущи удивительные качества и обогащающие символы. Такие сны предполагают, что продолжая свое внутреннее странствие, я, возможно, стою на очередной горной вершине. Конечно, я никогда не могу точно предсказать, когда появится один из этих особых снов, хотя иногда, укладываясь вечером в постель, я чувствую приближение осознаваемого сновидения. Между высочайшими вершинами рассыпано множество вершин пониже — я называю их «обычными осознаваемыми сновидениями», — которые тоже по-своему важны. Исследуя эту местность, я все больше вижу, что все в ней совершенно в том виде, как оно есть. Высокие вершины, средние по высоте хребты, низкие долины, петляющие тропы и лежащие между ними препятствия — все это этапы путешествия. Я все больше понимаю, что в настоящее время никак не могу постоянно находиться на вершине. Доведись мне каждый день или каждую ночь в полную силу переживать состояние осознаваемого сна, моя душа скорее всего сгорела бы дотла. Сейчас, по мере того, как мое путешествие продолжается, мне вполне достаточно просто стремиться к развитию все большей внутренней терпимости.

Еще я знаю, что важно осознавать опасность «перегорания» сновидения, в особенности осознаваемого сновидения. Я имею в виду состояние душевного истощения, являющееся следствием излишнего усердия в полезном деле, слишком сильного и длительного душевного и эмоционального напряжения. Теперь я знаю, что необходимо какое-то «время простоя», чтобы уравновесить и нейтрализовать моменты «времени работы на износ», которые порой случаются в моем путешествии. Людям, которые ежедневно занимаются интенсивной практикой медитации, знакома потенциальная опасность «медитационного перегорания». Вот и я обнаружил сходную опасность, работая со сновидениями, в особенности с осознаваемыми сновидениями.

Тем, кто в качестве духовного пути избрал путь осознаваемого сновидения, следует, осознав эту опасность, еще более неукоснительно соблюдать в повседневной жизни принцип равновесия. Этот принцип трудно переоценить. Сам я пришел к пониманию, что продолжая исследования, мне нужно уравновесить свою работу с осознаваемыми сновидениями по пяти отдельным параметрам, положив их на чаши пяти отдельных внутренних весов. Вот эти весы: (1) нужно уравновесить внутренние размышления об осознаваемых сновидениях с внешними обсуждениями, то есть с разговорами о них с другими сведущими людьми; (2) нужно уравновесить «горы» с «долинами», исключительно яркие осознаваемые сновидения с менее выразительными; (3) нужно уравновесить урожайные периоды осознаваемых сновидений с пустыми периодами, которые позволяют полю души оставаться под паром, что порой бывает необходимо; (4) нужно уравновесить свою жажду осознаваемости с отношением, когда я предоставляю ей прийти самой; (5) нужно включить в жизнь некоторое количество физических упражнений и физического труда, что позволит давать уму регулярный отпуск и отдых от внутреннего мира. Могут быть и другие важные внутренние весы, которые нужно уравновесить, но в настоящее время я особенно остро осознаю эти пять.

«Величавая гора» стала для меня еще одним постоянным путеводным образом на пути осознаваемых сновидений. Ее образ часто посещает меня, особенно, когда я ощущаю, что обыденные потребности и тяготы повседневной жизни начинают отнимать у меня слишком много времени и энергии. Хотя я прекрасно знаю, что обыденные жизненные потребности по-своему важны, сейчас моя первостепенная задача — неотступно сосредоточить зрение и ум на горной вершине. Гора напоминает мне об очень многом. Она напоминает мне о стихотворении, куплете из песни, которую я написал к нашей с Чарлин свадьбе:

И еще она напоминает мне некоторые учения традиции дзэн-буддизма: «Природа — лучший дзэнский наставник, но не все, кто приходит в горы, могут увидеть их в истинном свете. Только тот, кто познал себя, может узреть истинную природу гор» [35].

А из души дзэнского учителя тринадцатого века Догэна Дзэнджи излились такие слова: «Цвет гор — цвет чистого тела Будды, звук бегущей воды — звук Его великой речи». Я всегда питал к горам особую любовь. Теперь я начиная понимать, почему.