— Ответ положительный. Сигналы передаются как разновидность записи, которая не применяется уже в течение двухсот сорока одного года.

— А ты понимаешь эту запись?

— Ответ положительный. Этот модуль понимает сомнительную запись.

Неужели в ответе прозвучали горделивые нотки? Вряд ли. Но если Елена еще недавно отнеслась бы к этому предположению немного скептически, то уж теперь-то она смогла полностью оценить тот факт, что у нее на борту был именно этот, якобы «древний» бортовой компьютер. Кроме того, она уже начала привыкать к кратким и точным ответам Марка, где содержался максимум информации на заданный вопрос, никогда и ничего не добавлялось от себя, как это любили делать более «хитроумные» машины последних поколений.

— Хорошо, тогда дай мне, пожалуйста, возможность посмотреть на это вблизи.

Как подтверждение, рядом с картинкой телескопа появился еще один индикатор.

Картина, представившаяся взгляду Елены, была достойна внимания: бледно-зеленый двухмерный овал лежал на чуть более темном, но тоже зеленом фоне, который делился на мелкие шестиугольные чешуйки. Большая, нанесенная коричневой краской надпись, которая чуть шевелилась и создавала световые блики, похожие на мерцание звезд, простиралась справа и слева, возвышаясь над светло-зеленым овалом, и гласила на латинице:

WJASL ITZAK SHOSH

Пока Елена размышляла, не лишилась ли она рассудка, Марк проиграл аудиозапись, которую только что принял.

Елена изумленно вздрогнула.

Явно искусственно созданный голос, немного пришепетывающий, но в целом вполне понятный, провозгласил на старо-японском языке:

— Внимание, инопланетный космический корабль гонеров! Мы сердечно приветствуем вас в зоне приближения к космической станции Пик Профита. Пожалуйста, сохраняйте ваш теперешний курс и дождитесь личных указаний пилота-лоцмана. Подтвердите прием.

— Они имеют в виду нас?

И поскольку компьютер не отвечал, Елена сформулировала вопрос «по-марковски»:

— Марк, относится ли этот сигнал к нам?

— Ответ положительный. Канал обмена данными воспринимает наш корабль как получателя информации.

Если верить гравидару, в непосредственной близости от «Гетсу Фун» не было другого корабля. Если то, что сказал Марк, правда, то сигнал действительно относился к ним! Но что такое «космический корабль гонеров»? И почему с ним перепутали их старый земной космический корабль?

— Марк, подтверди, пожалуйста, прием информации.

Компьютер сделал то, что ему было сказано. Елена в это время работала над коррекцией картинки с внешней камеры. Там, на большом расстоянии, виднелся темный силуэт. Ну должна же она суметь получить четкое изображение!

Спустя примерно четыре минуты зеленый овал с бессмысленной надписью исчез с экрана сканирующего оптического устройства и сразу же уступил место чему-то другому.

И это «что-то» двигалось и смотрело на Елену живыми красными глазами.

— Говорит Аолекос Киссандра Миносос Первый, служба безопасности полетов. Хоть мы и сомневаемся, что с вами, представитель гонеров, можно будет заключить выгодные сделки, мы все равно рады приветствовать вас. Сейчас вам передадут номер коридора для захода на посадку и место в доках. Желаем вам приятного ночедня. Райя.

Быстрым шагом он преодолел последние метры коридора. Точно напротив входа в стеклянный туннель, ведущий к яхте, он обнаружил несколько маленьких магазинчиков, которые раньше как-то не заметил. Магазины находились прямо в стене станции, а за их витринами, созданными из какой-то жужжащей энергии, как на шведском столе были выложены странные вещи.

На вывеске над лавкой, которая находилась ближе других к Нопилею, было написано: «Игинара коммьюникейшнз и современное волшебство», то есть специализированная торговля электроникой.

А рядом с лавкой находилось кафе под названием «Тупик Профита». Тупик Профита? Нопилей задумался. Это какой-то каламбур, где обыгрывается название самой станции Пик Профита? Арендатор кафе наверняка не был телади! Он решил, что позже обязательно зайдет в кафе, потому что этот нелепый юмор ему понравился и даже пощекотал его чешуйчатый гребень.

Третья и последняя лавка из тех, что находились недалеко от «Счастья Наяны», называлась просто — «Сувениры Эбелона». Следуя интуитивному влечению, Нопилей подошел поближе к витрине.

Здесь тоже располагались странные вещи: скребок для чешуи в форме станции; управляемый снаряд длиной в руку, который гораздо больше подходил лавке с электроникой, но затерялся здесь, вероятно, из-за своей безвкусной ярко-желтой окраски; почтовые открытки с изображением райского островного архипелага Хила-Амбриель на Дезолуме VII, сделанным с высоты птичьего полета; две жутких керамических фигурки — нэцке, одна страшней другой; невзрачный квадратный швеллер, окрашенный в серый цвет; странно изогнутый пузатенький прибор с длинной шеей, натянутыми проводами и с надписью по-аргонски «Ги/та/ра». Тут воображение Нопилея зашло в тупик.

Но то, что в конце концов привлекло к себе его внимание и больше уже не отпускало, была скульптура, вполовину ниже и уже, чем странный аргонский предмет, и которая в принципе не представляла нечто конкретное. Она стояла на темно-зеленой подставке, изменяла цвет и форму с едва заметной скоростью, как большой яркий кусок резины, который никак не может решиться, в каком же образе ему застыть.

Краски, сменяя друг друга и перетекая одна в другую, устремлялись вверх, обвиваясь вокруг этого удивительного произведения искусства.

Нопилей почувствовал, как непреодолимая сила буквально затащила его в магазинчик.

Он вошел и огляделся. Лавка была забита самым разнообразным пестрым хламом и служила своеобразным продолжением витрины. В том, как были расположены товары, нельзя было проследить какой-либо определенный замысел. Старый телади с темно-красными глазами, на котором, в отличие от моды нынешнего поколения, по традиции не было ничего, кроме его собственной чешуи, зашаркал навстречу Нопилею и приветствовал его.

— Чем могу вам служить, коллега? — медленно спросил он.

Он ничем не давал понять, что знает Нопилея, и это было более чем приятно.

— Ну-у… — Нопилей немного замялся. Его взгляд обратился к витрине.

— Скульптура? — спросил старик. — Многие из нашего народа интересуются ею. Но никто не захотел купить.