Они шли не менее двух часов. Точную длительность перехода и даже время суток определить было невозможно, так как ни у кого из ребят не было часов; они были только в сотовом телефоне Димы, который не работал.

У Славы заплетались ноги. Они стали какими-то ватными, как и все остальное тело, каждое движение требовало почти неимоверных усилий, и дыхание стало шумным и тяжелым. Слава раньше никогда не подумал бы, что он способен идти так долго без остановки, но его, наверное, подталкивало вперед какое-то нехорошее предчувствие, причем он сам нисколько не ощущал тревоги, потому что она была вытеснена смертельной усталостью, но эту тревогу, как будто, чувствовало самое его тело. Славе было плохо, он хотел остановиться и присесть, но почему-то послушно шел все дальше. Дима сильно отстал. Он отрешенно шел за ребятами, словно задумчивый пьяница, и по-прежнему осматривал стены. Голод уже давно подтачивал силы друзей, но, чтобы их восстановить, нужен был отдых, отдыхая же, они теряли время, и силы вместе с ним. Лешина белая широкая спина маячила впереди. Слава воззвал было к нему, умоляя остановиться, но Леша на этот раз оказался непреклонен.

— Суки! — орал он, оборачивая к друзьям злое перекошенное лицо. — Шевелите поршнями! Хер я вас буду ждать! Быстрее, вашу мать!

Жалобы Славы быстро лишили Лешу остатков боевого настроя; он стал яростно ругаться. Голод скручивал и его желудок, поэтому ему стало страшно: а что, если он умрет голодной смертью, не сумев выбраться из коридора? Вкупе с безрадостными мыслями о сходящих с ума родителях это подстегнуло его. В исступлении он прибавил ходу, да так, что Славе и Диме пришлось перейти на бег, чтобы за ним угнаться. Слава не выдержал первым. Он чувствовал смертельную усталость. Сердце его ныло, он задыхался. В отчаянии он остановился совсем.

— Нет, все, кирдык, — почти прорыдал он, — я не могу больше. Идите, куда хотите, без меня.

Он сел или, скорее, повалился на пол, спиной к стене, и закрыл глаза. Он уже много раз сидел спиной к стене, и она была все такой же холодной и шершавой. Стена надоела ему настолько, что не принесла ожидаемого комфорта, а только вызвала новый приступ отчаяния. Слава дошел уже до того, что даже такая мелочь могла лишить его мужества. Диме пришлось звать Лешу, который успел уйти довольно далеко. Леша на мгновение обернулся, выражение его лица нельзя было разглядеть. Затем он отвернулся и пошел дальше, даже не подумав остановиться. Но еще через минуту он убедился, что никто не идет за ним следом, развернулся и пошел назад, по мере приближения корча такие страшные рожи и так выразительно жестикулируя, что Слава, вздрогнув, сделал было попытку привстать, но потом опомнился.

— Да пошел ты, — сказал он злобно.

Подошедший Леша обрушил на друзей поток ругательств, но на этот раз перешел на самый унизительно-ироничный тон, на какой был способен.

— Вы чего, бл…, - с жалостью спросил он, гнусно осклабившись, — уста-али, бл…? Дети, бл…, малые! Х…ли ты тут сидишь, бл…? Сдох уже, что ли?

В следующее мгновение, радикально переменив регистр, он заорал:

— Давай, пошли, суки, живо, я сказал!

Наклонившись, он зверски дернул Славу за руку, но тот так резко вырвался, что освобожденная рука ударилась о стену. Лицо Славы исказилось, а глаза почернели и стали страшными.

— Пошел к такой-то матери, — сказал он, едва сдерживая рыдание, но так холодно и злобно, что даже соблюдавшему нейтралитет Диме стало не по себе, — я буду отдыхать. А ты можешь хоть усраться.

Дима растерянно наблюдал за перепалкой. Он собирался уже вмешаться, но Леша, встретившись с неожиданным сопротивлением, довольно быстро сдался, хотя и сделал вид, что смиряется только потому, что столкнулся с непроходимой глупостью.

— Я, — орал он, остервенено жестикулируя, — с такими м…ками уже давно не…

Слава, больше не слушая Лешу, снова закрыл глаза. Дима сел на пол одновременно с Лешей и сделал постную мину. Он не боялся Лешиных ругательств, но и быть посредником ему не хотелось. Леша довольно скоро затих. В траурной тишине они просидели минут десять.

— Все, привал окончен, — грубо сказал Леша, вставая, — пошли, кони педальные, хватит рассиживать!

Слава за это время успел отдохнуть и прийти в себя. Но, отдохнув, он потерял свой запал, а с ним и решимость, поэтому он не стал больше спорить и молча поднялся. Дима уже был на ногах, всем видом выражая готовность идти дальше. Ребята понимали, что, когда Леша пребывал в подобном состоянии, становиться ему поперек пути все-таки не стоило. Помимо неожиданных приступов ярости, Леша отличался ослиным упрямством, которое в конечном счете помогало ему брать верх в любом разборе. Он, набычившись, двинулся по коридору; Слава и Дима двинулись за ним. На этот раз они не стали его догонять, а медленно побрели следом, поэтому Леша постепенно удалялся и скоро его шаги перестали быть слышны.

— У тебя есть еще заряды? — равнодушно спросил Слава шагающего рядом Диму.

— Патроны, ты хочешь сказать, Славик? — с готовностью подхватил Дима. — Я же их в птицу все расстрелял. Ты чего-то сегодня все забываешь. Вон, тогда в другом коридоре про пиво спрашивал, теперь про патроны. У меня уж давно все закончилось, и еда, и пиво, и патроны.

Дима старался говорить добродушно.

— А запасных у тебя разве нет?

— Не, запасные есть дома, просто я с собой не взял.

— Какой из тебя мент! — сказал Слава.

— Да, Славик, я не буду их таскать, — сказал Дима несколько раздраженно. — Куда я их положу? Зачем мне запасные патроны? Я просто на улицу вышел пивка купить, не на войну ведь пошел. Одной обоймы мне не знаю, на сколько хватает. Если бы я знал, что с вами в такую засаду попаду, я бы, конечно, обвешался, как Рэмбо. Да если на то пошло, я бы вообще с вами не пошел. — Последние слова Дима произнес, опустив голову и грустно ухмыляясь.

— Ну и выбрось тогда свою пушку нафиг, — злобно сказал Слава, — на хрен она теперь вообще нужна?

— Славик, ну ты даешь! Как это, на хрен пушка нужна? Это мое личное оружие. Я его покупал за деньги. Я ее еще сто раз буду использовать.

— Это если мы отсюда выберемся, — сказал Слава мрачно, сообразив, что сморозил глупость.

— Выберемся, — уверенно сказал Дима, — я обещаю.

— А вам разве не выдавали оружие в милиции? — спросил Слава. — Типа под расписку или как там выдают.

— Нет, — покачал головой Дима, — в наших войсках не выдают. Сам покупал в магазине. Для этого еще справки надо получить, в наркодиспансере, еще там где-то. С этой справкой идешь в магазин и покупаешь. Вон баклан чего-то рукой машет. Может, выход нашел?

Леша, стоя лицом к Славе и Диме, размахивал руками. До него было метров сто. Ребята ускорили шаги.

— Ну что, Сусанин? — спросил Дима, подбегая. — Нашел выход?

— Идите сюда, ослопупы, — прорычал Леша почти добродушно, — дайте я вам по башке стукну!

— Поворот! — воскликнул Дима, бросаясь вперед.

Слава вздрогнул.

— Вот и я о том же, — сказал Леша. — В рот вам чих-пых.

Коридор упирался в стену и под прямым углом сворачивал влево.

— Вот, блин, новый поворот, — пробормотал Слава, — и мотор ревет. И…, короче, все наоборот. И вообще.

— Балбесы, а в какую сторону мы тогда повернули? — спросил Леша озабоченно. — Блин! Где была моя голова?

— Я запомнил, — успокоил его Дима, — тогда мы повернули налево.

— А по-моему, направо, — сказал Слава.

— Не, ни хрена не направо, — сказал Леша, — налево.

— Конечно, налево, — сказал Дима, — я специально запомнил.

— И сейчас налево, — сказал Леша. — Балбесы, получается, мы обратно пойдем!

— А чего ты сделаешь? — сказал Дима. — Тут по-любому больше идти некуда. Куда поворот, туда и идем. Главное, так говорит, как будто тут еще куда-то можно пойти!

— Да я тоже думаю, какая разница, — подал голос Слава, — да вообще, о чем мы спорим. Пойдем, да и все. Все равно, все дерьмо собачье.

— Ебстественно, — сказал Леша, — а ты чего хотел? Раскатал губу.