Соорудить в Москве монумент Победы в честь ее творца Сталина. Создать в Москве «Дворец жизнедеятельности Сталина». Увенчать здание университета на Воробьевых горах величественной фигурой Сталина. Установить ежегодный Всенародный праздник в честь дня рождения Сталина. Учредить орден Сталина. Присвоить Сталину звание «Народный герой», что по статусу должно быть выше Героя Советского Союза и Героя Социалистического Труда. Соорудить памятники Сталину в городах, за которые шли сражения, где участвовал Сталин в годы Гражданской и Отечественной войн. Установить монументы в городах, отмеченных приказом Верховного Главнокомандующего, с текстом этих приказов и барельефом Сталина. Было и многое другое, на что Сталин посоветовал комитету через Молотова: «Побольше скромности».

Приняли решение в честь Победы над Германией (в назидание немецким потомкам) построить памятник в Берлине, объявили конкурс на проект. После того как были отобраны наиболее перспективные работы, пригласили Сталина с ними познакомиться и, конечно, хотели услышать его решающее мнение. Сталин обошел и внимательно осмотрел все макеты. Большинство из них представляли вариации фигуры Верховного Главнокомандующего, что казалось естественным, как бы обобщающим итог победной войны. Сталин посмотрел на скульпторов, в его взгляде многие уловили иронию, чему очень удивлялись. Сталин спросил, показав жестом на проекты: — А не надоел вам этот усатый? Скульпторы были просто ошарашены. Не посмели даже засмеяться. Молчали. Сталин увидел у Вучетича фигурку солдата с девочкой на руке. Подошел, присмотрелся и молвил: — Вот это то, что надо. — Помолчал. — Только автомат уберите и вложите в руки карающий меч... На том и порешили. И стоит солдат в Берлине по сей день с «карающим мечом Сталина» в могучей руке, с разбитой свастикой у ног и девочкой, прильнувшей к груди избавителя, символизирующей спасенные народы Европы и их вольное будущее. Интересен эпизод, свидетелем которого был С. М. Штеменко. Прибыв с докладом в Кремль вместе с А. И. Антоновым, он застал в приемной главного интенданта Советской Армии генерал-полковника П. И. Драчева, наряженного в военную форму необычного покроя: мундир был сшит по модели времен Кутузова, с высоким стоячим воротником, а брюки — современные, но украшенные широченными золотыми лампасами. В кабинете, в присутствии членов Политбюро, начальник тыла А. В. Хрулев делал доклад. Закончив его, Хрулев попросил разрешения показать новую военную форму. Сталин не возражал. Драчев вошел в кабинет. Увидев его, Сталин помрачнел. — Кого вы собрались так одеть? — спросил он. — Это форма генералиссимуса, товарищ Сталин. — Это кого? — Для Вас, товарищ Сталин. Велев Драчеву покинуть кабинет, Сталин, не стесняясь присутствующих, начал сурово распекать начальника тыла. Он резко возражал против возвеличивания своей личности, говорил, что никак не ожидал этого от Хрулева... Газеты в дни юбилея (70-летия в 1949 г.) были заполнены поздравлениями и пожеланиями юбиляру, которые присылались со всего света. Были они, в большинстве своем, искренними. Были и безмерно льстивые и угоднические. Но то, что Сталин пользовался уважением и любовью, несомненно. Приведу слова писателей, честность и порядочность которых, надеюсь, ни у кого не вызывает сомнения. Анна Ахматова писала:

Пусть миру этот день запомнится навеки, Пусть будет вечности завещан этот час. Легенда говорит о мудром человеке, Что каждого из нас от страшной смерти спас. Ликует вся страна в лучах зари янтарной, И радости чистейшей нет преград,— И древний Самарканд, И Мурманск заполярный, И дважды Сталиным спасенный Ленинград...

Михаил Исаковский с любовью, тепло говорил:

Спасибо Вам, что в годы испытаний Вы помогли нам устоять в борьбе. Мы так Вам верили, товарищ Сталин, Как, может быть, не верили себе...

Александр Вертинский исколесил весь земной шар. Актер, не принявший революцию, любимей белоэмигрантских ресторанных и камерных застолий, пел в Париже, еще до возвращения на родину:

Чуть седой, как серебряный тополь, Он стоит, принимая парад. Сколько стоил ему Севастополь? Сколько стоил ему Сталинград?.. И когда подходили вандалы К нашей древней столице отцов, Где нашел он таких генералов И таких легендарных бойцов? Он взрастил их. Над их воспитаньем Долго думал он ночи и дни. О, к каким роковым испытаньям~ Подготовлены были они! И в боях за Отчизну суровых Шли бесстрашно на смерть за него, За его справедливое слово, За великую правду его. Как высоко вознес он державу, Мощь советских народов-друзей И какую великую славу Создал он для Отчизны своей. Тот же взгляд, те же речи простые, Так же мудры и просты слова. Над разорванной картой России Поседела его голова.

Шолохов, со свойственной ему добротой и проникновенностью, сказал:

"И вот летят в декабре в заснеженную Москву со всех концов земного шара бесчисленные, как снежинки в метель, приветствия родному Сталину, отовсюду шлют ему подарки, и могучим валом любви и преданности встает и кипит по всей стране... ...21 декабря мы обратим наши взоры к Кремлю, но в этот день не забудем и про другое: мысленно перенесемся в окрестности Тбилиси, подымемся на гору Давида и с благословенной скорбью и горячей благодарностью в сердцах склоним в молчании головы над святым для нас прахом маленькой, скромной грузинской женщины-матери, семьдесят лет назад подарившей миру того, кто стал величайшим мужем человечества, нашим вождем и отцом... Сталинский солдат обнимет своего вождя с грубоватой мужской силой, навеки сливая в едином образе Родину и Сталина, наверное, скажет словами большого русского поэта Михаила Исаковского:

Немало я стран перевидел, Шагая с винтовкой в руке, И не было горше печали, Чем жить от тебя вдалеке. Немало я дум передумал С друзьями в далеком краю. И не было большего долга, Чем выполнить волю твою. Пускай утопал я в болотах. Пускай замерзал я на льду, Но если ты скажешь мне снова,— Я снова все это пройду. Желанья свои и надежды Связал я навеки с тобой— С твоею суровой и ясной,С твоею завидной судьбой..."

Подводя итог всему выше сказанному и написанному, честно и объективно определим: Да, культ личности был, но ведь и личность была!

Своеобразное продолжение и завершение «сталинская тема» получила на XXII съезде КПСС в октябре 1961 года. И. Спиридонов от имени Ленинградской партийной организации предложил вынести тело И. В. Сталина из Мавзолея. Съезд поддержал это предложение и принял соответствующее решение. Нет сомнения, что это «мероприятие» готовилось «на самом верху» и в очень узком кругу, а инициатором его был Н. С. Хрущев. Когда делегаты думали, что они решают этот сложный и деликатный вопрос, вот что уже происходило за кулисами (до принятия решения!) Рассказывает бывший начальник 9-го управления КГБ генерал Н.Захаров: «— Меня и коменданта Кремля генерал-лейтенанта Веденина вызвал Хрущев. Он сказал: „Сегодня, вероятно, состоится решение о перезахоронении Сталина. Создана комиссия из пяти человек во главе со Шверником: Мжаванадзе — первый секретарь ЦК Компартии Грузии, Джавахишвили — Председатель Совета министров Грузии, Шелепин — председатель КГБ, Демичев — первый секретарь Московского горкома партии и Дыгай — председатель Моссовета. Комендант Мавзолея знает, где рыть могилу“. Далее нас собрал Шверник и подсказал, как тайно организовать перезахоронение, — оцепить Красную площадь, чтобы туда никто не проник. Общий контроль за ходом работ был поручен моему заместителю генералу В. Чекалову. Командиру Отдельного полка специального назначения комендатуры Московского Кремля Коневу было приказано сделать из хорошей сухой древесины гроб, подобрать солдат для рытья могилы и восемь офицеров для выноса тела Сталина». Бывший командир Кремлевского полка Ф. Конев вспоминает: "— Меня вызвал в здание правительства заместитель начальника Управления личной охраны полковник В. Чекалов и приказал подготовить одну роту для перезахоронения Сталина на Новодевичьем кладбище (значит, был у Хрущева и такой вариант. — В. К.)Потом позвонил он же и сказал, что захоронение будет за Мавзолеем Ленина у Кремлевской стены. День шел к концу. На Красной площади собралось много народа. Ходили группами, подходили к Мавзолею и гостевым трибунам, пытаясь посмотреть, что делается за Мавзолеем. К 18 часам того же дня наряды милиции очистили Красную площадь и закрыли все входы на нее под тем предлогом, что будет проводиться репетиция техники войск Московского гарнизона к параду 7 ноября. Когда стемнело, место, где решено было отрыть могилу, обнесли фанерой и осветили электрическим прожектором. Примерно к 21 часу солдаты выкопали могилу и к ней поднесли 10 железобетонных плит размером 100x75 см. Из них сложили нечто похожее на саркофаг. Сотрудники комендатуры Мавзолея и научные работники изъяли тело Сталина из-под прозрачного колпака и переложили в дощатый гроб, обитый красной материей. На мундире золотые пуговицы заменили на латунные. Сняли Золотую Звезду Героя Соцтруда. Тело покрыли вуалью темного цвета, оставив открытым лицо и половину груди. Гроб установили в комнате рядом с траурным залом в Мавзолее. В 22.00 прибыла комиссия по перезахоронению, которую возглавил Шверник. (Кроме Мжаванадзе, — он улетел в Грузию и в перезахоронении не участвовал. — В. К.)Из родственников никого не было. Чувствовалось, что у всех крайне подавленное состояние, особенно у Н. Шверника (он и Джавахишвили не скрывали слез). Когда закрыли гроб крышкой, не оказалось гвоздей, чтобы прибить ее. Этот промах быстро устранил полковник Б. Тарасов (начальник хозотдела). Затем пригласили восемь офицеров полка, которые подняли гроб на руки и вынесли из Мавзолея через боковой выход. В это время по Красной площади проходили стройными рядами автомобили, тренируясь к параду. К 22 часам 15 минутам гроб поднесли к могиле и установили на подставки. На дне могилы из восьми железобетонных плит был сделан своеобразный саркофаг. После 1—2-минутного молчания гроб осторожно опустили в могилу. Предполагалось гроб сверху прикрыть еще двумя железобетонными плитами. Но полковник Б. Тарасов предложил плитами не закрывать, а просто засыпать землей. По русскому обычаю, кое-кто из офицеров (в том числе и я) украдкой бросили по горсти земли, и солдаты закопали могилу, уложив на ней плиту с годами рождения и смерти Сталина, которая много лет пролежала до установления памятника (бюста)". Бедный Иосиф Виссарионович! Думал ли он, что после того как его имя почти полвека гремело по всей планете, его, «вождя народов», так вот, ночью, тайно от народа, будут не хоронить, а торопливо закапывать простые солдаты!