— Полагаю, — медленно произнес Эллиот, — она брала с собой эту шкатулку в путешествие за границу?

— По-видимому, — равнодушно отозвался Боствик.

— Так что другие члены группы могли знать о втором дне?

— По-вашему, шприц подложили туда? — осведомился доктор Фелл.

— Не знаю, — честно ответил Эллиот. — Признаюсь, это первое, о чем я подумал. Но даже если кто-то подложил его туда, я не вижу в этом смысла. Давайте подумаем.

Он прошелся по комнате.

— Мы должны примириться с фактом, что убийца либо член семьи Чесни, либо близко с ней связан. От этого никуда не денешься. В детективном романе преступником мог бы им оказаться совершенно посторонний — например, аптекарь Стивенсон.

Боствик выпучил глаза:

— Эй! Вы ведь не хотите сказать...

— Нет-нет. Мы прекрасно знаем, что это не так. Но у кого из обитателей дома могла быть причина...

Эллиот оборвал фразу и обернулся вместе с Боствиком, услышав возглас доктора Фелла. Доктора не интересовала шкатулка. Почти механически он наполовину выдвинул правый ящик туалетного стола, достал оттуда пустую картонную коробочку от лампы «Фотофлад», взвесил ее в руке, поправил очки и поднес коробку к свету, словно изучая содержимое бутылки вина.

— Вот это да, — пробормотал доктор Фелл.

— О чем вы, сэр?

— Мелочь, но говорит о многом... Если ни у кого нет возражений, я бы очень хотел побеседовать с горничной, которая убирает эту комнату.

Поведение доктора вызывало в памяти человека, который начинает колотить в дверь, готовясь ее взломать. Эллиот отправился на поиски. Он выяснил, что за комнату отвечает рыжеволосая Лина. Но Памела, хорошенькая служанка, настояла на том, чтобы сопровождать подругу для моральной поддержки. Обе предстали перед доктором Феллом с серьезными и напряженными лицами, которые (как Эллиот узнал позже) скрывали с трудом сдерживаемое желание захихикать.

— Привет, — дружелюбно поздоровался доктор Фелл.

— Здравствуйте, — отозвалась рыжеволосая горничная. Памела ободряюще улыбнулась.

— Кто из вас отвечает за уборку этой комнаты по утрам?

Лина, быстро оглядевшись, с вызовом ответила, что она.

— Вы когда-нибудь видели это раньше? — осведомился доктор, показав картонную коробку.

— Да, — ответила Лина. — Она принесла ее вчера утром.

— Она?

— Мисс Марджори, — объяснила Лина, получив энергичный толчок локтем от своей компаньонки. — Она утром ходила покупать эту лампу, а когда вернулась, я как раз убирала комнату, поэтому знаю.

— Это улика, сэр? — с простодушным интересом спросила Памела.

— Да. Вы не знаете, что мисс сделала с ней?

— Положила в ящик туалетного стола, который вы открыли, — ответила Лина. — Вы лучше тоже положите ее туда, откуда взяли.

— А вы видели ее потом?

— Нет.

Лина явно робела, но Памела была сделана из другого теста.

— Я видела, — заявила она.

— Вы? Когда?

— Прошлой ночью без четверти двенадцать, — сразу ответила Памела.

— Bay! — бестактно рявкнул доктор Фелл с такой силой, что даже Памела отпрянула, а Лина смертельно побледнела. — Прошу прощения, — извинился Фелл, взмахнув руками и еще сильнее напугав девушек.

Боствик уставился на него.

— Лучше помалкивай, — предупредила подругу Лина. — Не то отправишься за решетку.

— Не отправлюсь, — возразила Памела. — Верно?

— Разумеется, — успокоил ее доктор Фелл. — Расскажите мне об этом.

Памела потихоньку скорчила торжествующую гримасу своей компаньонке.

— Я принесла лампу мистеру Чесни, — объяснила она. — Прошлой ночью я сидела и слушала радио...

— Где?

— В кухне. А когда я стала подниматься по лестнице, мистер Чесни вышел из кабинета и говорит: «Что ты здесь делаешь? Тебе давно пора быть в постели». Я ответила, что слушала радио и как раз собираюсь лечь спать. Он хотел что-то сказать, но из библиотеки вышел профессор Инграм. Тогда мистер Чесни спросил у меня: «Знаешь, где лампа «Фотофлад», которую сегодня купила мисс Марджори?» Я знала, так как мне рассказала Лина...

— Не впутывай меня в это! — огрызнулась Лина.

— А ты не будь дурой! — сердито отозвалась Памела. — Тут ничего такого нет, верно? Я ответила, что лампа наверху, а мистер Чесни сказал: «Принеси ее мне, ладно?» Ну, я сбегала за лампой, пока он говорил с профессором, а потом пошла спать.

Какой бы линии опроса ни собирался придерживаться доктор Фелл, ее прервала Лина.

— Мне все равно, есть тут что-то или нет, — заявила она. — Я устала говорить то и это, но помалкивать о ней.

— Лина! Тсс!

— Не хочу я «тсс»! — отрезала Лина. — Я не верю, что она сделала то, что про нее болтают, иначе папаша не позволил бы мне здесь оставаться, и не боюсь ее ни капельки. Не испугалась бы и десяти таких, как она. Но она все делает не так, как другие, потому про нее и говорят разное. Зачем она вчера отправилась к профессору Инграму и проторчала у него весь день, пока ее парень сидел здесь? А эти ее поездки в Лондон, когда она вроде как собиралась в Рединг к миссис Моррисон? Наверняка встречалась там с каким-то мужчиной!

Суперинтендент Боствик впервые проявил интерес.

— Какие поездки в Лондон? — осведомился он.

— Уж я-то знаю какие, — мрачно откликнулась Лина.

— Я вас спрашиваю, когда это было.

— Не важно когда, — сказала приободрившаяся Лина, приняв почти величавую позу. — Встречалась с мужчиной — и дело с концом.

— Слушайте, девочка моя, — пригрозил Боствик, теряя терпение, — бросьте ваши штучки. Почему вы раньше об этом не рассказывали?

— Потому что папаша обещал надрать мне задницу, если я об этом хоть словечко кому-то пророню. К тому же это было пять или шесть месяцев назад, так что вам это не должно быть интересно, мистер Боствик. Я только говорю, что если бы всем нам позволяли так себя вести...

— К какому мужчине она ездила в Лондон?

— Пожалуйста, можно нам уйти? — вмешалась Памела, снова ткнув компаньонку локтем в ребра.

— Нельзя! Кто был этот мужчина?

— Не знаю. Я за ней не следила.

— С кем она встречалась в Лондоне?

— Где ваши хорошие манеры? — фыркнула рыжеволосая. — Не знаю и знать не хочу, даже если вы предложите мне все деньги Банка Англии. Я только знаю, что парень работал в лаборатории или где-то в таком роде, потому что он писал ей письма. Вы ничего такого не думайте — это было напечатано на конверте, вот я и знаю.

— В лаборатории, а? — медленно переспросил Боствик. — Ладно, идите, но ждите снаружи, пока я вас не позову.

Выполнить приказ не составило труда, так как Лина в этот момент наконец разразилась слезами. События прошлой ночи дали о себе знать, пусть даже с опозданием. Более хладнокровная Памела увела подругу, и Боствик вытер лоб.

— В лаборатории, а? — повторил он.

— Думаете, это существенно? — спросил Эллиот.

— Думаю, что нам наконец повезло и мы выясним, где она добывала яд, — ответил суперинтендент. — Знаю по опыту, что удача приходит следом за неудачей. Лаборатория! Будь я проклят! У этой молодой леди прямо-таки мания насчет химиков, не так ли? Сначала этот парень, потом мистер Хардинг...

Эллиот принял решение.

— Хардинг и есть этот парень, — сказал он и пустился в объяснения.

Во время рассказа глаза Боствика становились все шире, а доктор Фелл продолжал печально смотреть в окно. У Эллиота возникла идея, что для доктора это не явилось новостью. Утром он бродил слишком близко и мог подслушать разговор. Однако свист Боствика был настолько долгим и изощренным, что походил на целую гамму.

— И с каких пор вы это знаете? — осведомился он.

— С тех пор, когда она пыталась, как вы говорите, соблазнить полицейского офицера.

Эллиот чувствовал на себе взгляд доктора Фелла.

— Значит, только... ну, не важно. — Суперинтендент облегченно вздохнул. — Самое главное, что наше дело закончено. Мы знаем, где мисс Уиллс брала яд, — у мистера Хардинга. Вероятно, она посещала его лабораторию и могла украсть то, что ей было нужно. Или... — Он сделал паузу, и его лицо омрачилось. — Интересно... Мистер Хардинг очень приятный джентльмен, но все это куда сложнее, чем мы думали. Что, если она и мистер Хардинг спланировали дело сообща? Как вы думаете?