Что, неужели слова «большевистские темны» существуют только так, чтобы похвастать?
Если Вы сейчас не дадите распоряжения, чтобы ускорить переговоры, то мы потеряем несколько месяцев, так как коробка для лаборатории, по-видимому, будет готова если и не в срок, то с опозданием не больше чем на месяц, и она будет стоять пустой, без оборудования. Пока же не решено с приобретением лаборатории, я не могу ни набирать сотрудников, ни приступать к подготовительным работам.
Если Вы считаете мои просьбы неосновательными, то еще раз прошу избавить меня от директорства и ответственности и передать все другому лицу, как я Вам писал 5-го июля.
Самое плохое, когда люди в деле не уверены, мямлят и не действуют быстро и четко. Такими методами мы не догоним западную науку. А быстрота действий в науке решает почти все.
П. Капица
19) Э. РЕЗЕРФОРДУ 19 октября 1935, Москва
Дорогой лорд Резерфорд,
Г-н Рабинович показал мне Ваше письмо от 8 октября и рассказал мне о тех основных положениях, на основании которых может быть заключено соглашение между [Кембриджским] университетом и Правительством СССР о передаче оборудования и приборов Мондовской лаборатории с тем, чтобы дать мне возможность приступить к исследовательской работе в Институте физических проблем Академии наук, который сейчас строится в Москве и которым я руковожу. Я с этим планом согласен[23].
Г-н Рабинович передал мне также на мое утверждение список оборудования. В целом я считаю его довольно полным и достаточным для начала моей работы. <...>
Как мне сообщили здешние власти, как только университет даст согласие на эту сделку, сумма в 30 000 фунтов стерлингов будет переведена в торговое представительство в Лондоне для оплаты передаваемого оборудования. Мне обещали, что торговое представительство официально известит Вас, как только деньги будут в их распоряжении. Тем временем, если Вы сочтете это желательным, для оплаты заказа на изготовление дубликатов может быть немедленно выплачен аванс в сумме 5 000 фунтов. В отношении этого аванса должно быть оформлено некое соглашение. Я предлагаю, чтобы Вы сами выступили с подобным предложением. Я же думаю лишь о том, чтобы не потерять ни одной минуты из-за бюрократических формальностей, потому что я чувствую себя совершенно больным без моей работы и только и думаю о том, чтобы скорее ее возобновить.
Я очень рад, что Вы с пониманием отнеслись к тому, что помощь Пирсона и Лаурмана совершенно необходима, по крайней мере в начальной стадии моей работы здесь. Я понимаю, с какими трудностями это связано. Мне было очень приятно услышать от г-на Рабиновича, что Вы надеетесь, что в случае, если они захотят приехать, университет предоставит каждому из них отпуск по крайней мере на год. Власти СССР обещали мне устроить их вознаграждение таким образом, чтобы на время их отсутствия университет был совершенно свободен от каких-либо расходов на них. Мне очень жаль, что Пирсон собирается приехать только на 6 месяцев, и мне бы очень хотелось, чтобы ему была предоставлена возможность продлить срок своего пребывания здесь, по крайней мере, до года, если он захочет.
Вероятно, при изготовлении дубликатов возникнут некоторые вопросы, возможно, потребуются некоторые переделки, большую часть из них я пометил в прилагаемом списке, .но, поскольку все они имеют второстепенное значение, я не думаю, что они вызовут возражения, и лучше было бы не беспокоить Вас этими незначительными делами и решать их все с Кокрофтом, которому, я полагаю, Вы поручите реализацию этой сделки.
Хотелось бы только еще раз сказать, как мне не терпится получить все это хозяйство как можно скорее, и я был бы Вам очень благодарен, если бы Вы нашли приемлемый для Вас способ начать отправку оборудования до завершения формальностей. Я был бы очень признателен за любое предложение, направленное на ускорение этого дела, поскольку мне было обещано, что со стороны властей СССР задержек не будет[24]. <...>
Искренне Ваш П. Л. Капица
20) Э. РЕЗЕРФОРДУ [23 ноября 1935, Москва]
Дорогой мой Профессор,
Жизнь — непостижимая штука. Мы сталкиваемся с трудностями даже тогда, когда пытаемся исследовать какое-нибудь физическое явление, так что я думаю, что люди никогда не смогут разобраться в человеческой судьбе, особенно такой сложной, как моя. Она представляет собой такую запутанную комбинацию всякого рода явлений, что лучше не задаваться вопросом о ее логической согласованности. В конце концов, мы все лишь крошечные частицы, плывущие в потоке, который мы зовем судьбой. Единственное, что мы сможем сделать,— это лишь слегка изменить наш путь и удержаться на поверхности. Поток ведет нас. Поток, который несет русского,— это свежий, могучий, даже завораживающий поток, и потому он груб. Он поразительно подходит для преобразователя, экономиста, но подходит ли он такому ученому, как я? Будущее покажет. Во всяком случае, страна серьезно рассчитывает на то, что наука будет развиваться и займет важное место в социальной структуре. Но все здесь новое, и положение науки должно быть здесь заново определено. В таких условиях ошибки неизбежны. Мы не должны быть слишком строгими судьями, и не следует никогда забывать, что объект [нашей критики] — тот, кто прокладывает новые пути. Я не испытываю чувства обиды, но у меня нет уверенности в своих силах и способностях. Конечно, я сделаю все, что смогу, чтобы возобновить здесь научную работу в той области, в которой «Природа» одарила меня, и постараюсь также помочь развитию науки в России. К своему удивлению, я обнаружил, что в силах вынести даже больше того, что я ожидал, как это было в этом году. Я не мог себе представить, что быть лишенным возможности заниматься научной работой окажется для меня таким испытанием. Но сейчас это позади, во всяком случае, самое худшее. Я пишу это письмо главным образом для того, чтобы сказать Вам, как высоко ценю я ту помощь и поддержку, которую Вы оказали мне, устроив передачу лабораторного оборудования и содействуя мне в получении помощи Лаурмана и Пирсона. Вообще, мне было бы очень тяжело работать без них, поскольку, как Вы помните, один из них был со мной 17 лет[25], а второй — 10. Без их помощи, по крайней мере вначале, я не представляю себе, как я смогу восстановить свои установки.
Я очень скучаю о Вас, больше, чем о ком-либо другом, и я понял сейчас, какую большую роль в моей жизни сыграло личное и научное общение с Вами в течение 13 лет моего пребывания в Кембридже. Теперь, когда я оставлен на самого себя, я уверен, что этот опыт .мне очень поможет.
Мне очень бы хотелось, чтобы Вы поняли, как я благодарен Вам — и всегда буду благодарен — за все, что Вы сделали для меня и что делаете сейчас.
У меня всегда останутся самые лучшие воспоминания о моих кембриджских годах и о добрых чувствах и помощи, которую я получал от моих товарищей-ученых. <...>
Я очень счастлив, что Анна теперь со мной. Она занимается устройством переезда семьи и как только с этим покончит, отправится в Кембридж, чтобы устроить дела там[26].
Самый теплый привет леди Резерфорд.
Любящий Вас П. Капица
23
В начале октября 1935 г. для переговоров с Резерфордом о приобретении оборудования Мондовской лаборатории в Англию приехал ответственный работник Наркомата внешней торговли СССР Ф. Я. Рабинович. Перед отъездом из Москвы он встретился с Капицей, с которым был знаком и к которому очень доброжелательно относился, и Петр Леонидович дал ему отпечатанные на машинке крупным шрифтом «Ориентировочные советы общего характера при разговоре с Резерфордом».
Приводим выдержку из этих «советов».
«1. Но говорить, что Капице здесь хорошо, он счастлив и с ним хорошо обращаются. Все равно не поверят и только себя скомпрометируешь, как товарищ Майский. Чтобы не врать, лучше этих вопросов прямо не касаться.
Сказать, что Капица соглашается продолжать свою работу по физике в Союзе, если получит свои аппараты и своих помощников. Атмосфера и условия, конечно, хуже, чем в Кембридже, но есть надежда, что Советское правительство окажет внимание работе; во всяком случае, материальные средства на работу будут и удовлетворительное здание скоро будет построено. <...>
Советское правительство согласилось дать Капице инициативу но ведению переговоров с Резерфордом и предоставило ему сумму не меньше 30 000 фунтов стерлингов, чтобы уладить конфликт и получить лабораторию.
Капица считает, что только тогда есть надежда воссоздать его работу в Союзе, если он получит всю лабораторию как целый организм, конечно, со своими главными сотрудниками Pearson и Laurman, и просит во всем этом Резерфорда ему помочь...»
3 октября Рабинович встретился в Кембридже с Резерфордом, который сразу же почувствовал, что имеет дело не с холодным чиновником, а с человеком, очень близко принимавшим к сердцу заботы и судьбу Капицы. И свое письмо к Рабиновичу от 5 октября Резерфорд заключает следующими словами: «Мне было очень приятно встретиться с Вами и узнать, что Вас глубоко заботит благополучие Капицы».
8 октябри он снова пишет Рабиновичу и сообщает ему, что накануне состоялось заседание комитета Мондовской лаборатории, на котором обсуждался вопрос о покупке Советским правительством научного оборудования лаборатории. «Для того чтобы помочь профессору Капице начать его исследования в России,- -пишет Резерфорд,— они решили рекомендовать университету благоприятно рассмотреть передачу оборудования на общую сумму в 30 000 фунтов стерлингов».
24
Отвечая на это письмо, Резерфорд 11 ноября 1935 г. пишет Капице: «Насколько мне известно, Кокрофг уже послал Вам письмо с интересующими Вас сведениями, чертежами и так далее. Я вполне понимаю, что Вы хотели бы ускорить передачу Вам оборудования, ив данный момент я пишу Вашему послу письмо, в котором спрашиваю ого, готова ли советская сторона сразу же перевести на счет университета 5 000 фунтов, чтобы мы могли заказать некоторые из приборов. По получении их согласия мы сможем продвинуться в этом деле дальше, но уже сейчас мы навели предварительные справки о возможности повторения некоторых из самых больших и дорогих приборов...»
25
С Э. Я. Лаурманом Капица познакомился в 1917 г., когда проходил практику на заводе Сименс и Гальске в Петрограде. С 1918 г. Лаурман работает с Капицей в Петроградском политехническом институте. В 1921 г., как уроженец Эстонии, он репатриируется на родину, а в 1922 г. по приглашению Капицы приезжает в Кембридж и становится личным его ассистентом в Кавендишской лаборатории.
26
Анна Алексеевна Капица отправилась в Кембридж 23 ноября 1935 г. после почти двухмесячного пребывания в Москве. Это письмо она взяла с собой. Вместе с детьми она вернулась в Москву в январе 1938 г.