Потребовалось усилие всех четырех рук, чтобы я сумел подняться, и заковылять к месту, где барон, командовавший нами, стоял во весь рост, горделиво опершись на трезубец, словно предъявляя права на этот берег. Еще два шага, и я увидел другое. Большая, дымящаяся дыра зияла в груди барона, и сквозь нее я мог видеть искореженные тела еще троих из нашего умирающего клана. Один из них ухватился за мою ногу, когда я проходил мимо. Губы его зашевелились, и вне воды, которая донесла бы до меня его шепот, я с трудом расслышал, что он говорил.

«Мясо есть мясо», умоляюще произнес он, боясь, что его тело останется бесполезно лежащим на берегу.

Я был голоден после долгого пути к городу — очень голоден — но вонь обугленной плоти не позволяла и думать о еде. Мясо есть мясо, но даже лучший кусок сахуагина можно превратить в несъедобный одним прикосновением огня.

Пинком отбросив в сторону его, руку я оглянулся в поисках своего отряда. Не выжил никто. Вокруг меня лежала куча падали, когда-то бывшая сахуагинами. Еще недавно гордые плавники были изодраны, прекрасная чешуя уже тускнела и размягчалась. Мясо есть мясо, но во всех северных морях не хватит сахуагинов для такого пира. Наши владыки пообещали великое завоевание, но от такого не было никакой пользы, ни даже силы из тел павших сородичей.

Гнев темным приливом поднимался во мне. Приказы приказами, но инстинкт повелевал вернуться в море, бежать в относительную безопасность волн. Мой взгляд вернулся к черным водам, и то, что я увидел, заставила меня вновь вскрикнуть. На этот раз восторженно.

Накатывающиеся волны останавливались, не добегая до песка, сливались одна с другой, превращаясь в могучее создание, порождение холодного моря и магии, новой для жриц Секолаха. Элементаль воды, как они его называли. Как гигантский сахуагин поднялось оно, и каждый его шаг посылал волны на черно-красный песок. Сахуагины, еще остававшиеся в воде, воспрянули духом. Некоторые оседлали волну и выбежали с ней на берег. Они так же умерли в огне и дыму.

Элементаль шла вперед. Голубоватый свет — бесконечный, испепеляющий, проклятый свет — хлестал со стороны пылающих магов. Воздух наполнило шипение превращающегося в пар элементаля. Магия, связывавшая его, рассеялась, и водянистое тело распалось в громком всплеске, окунулось назад в море и где только что стояло существо, вода забурлила от жара.

На мгновение, я опять ощутил искушение отступить, но и море не обещало безопасности, окутанное паром. Прикрыв глаза одной ладонью от слепящего сияния, я стал изучать башню у врат.

Магов было много, чересчур много — гораздо больше, чем заверяли нас наши бароны. В самом центре стоял темнобородый человек. Даже на мой взгляд, он был высок, и обладал могучим телосложением. Будь он сахуагином, он бы правил, и, похоже, среди людей было так же. Все маги метали огонь, и темные круги дымящегося песка были примерно одинакового размера — около десяти футов — рост принца сахуагинов от головного плавника до кончика хвоста. Любой огонь убивал, но тот, что источал высокий маг, превращал сахуагинов в пар и расплавлял песок под ними в спекшуюся стеклянистую массу.

Повернувшись, я направился на север, к тем магам, которые просто убивали. Начинали подниматься высокие кучи вонючих, дымящихся трупов. Скоро они достигнут стены, и те, кто выживет, хлынут через нее в город. По крайней мере, в этой части план продвигался, как и ожидалось.

Как и было намечено, ни один из сахуагинов не приблизился к гигантским вратам. Ни один труп не добавлял свой вес к стене из дерева. Карабкаясь по горам падали, я молился всемогущему Секолаху, чтобы никто из людей не сообразил, что это значит.

Как раз в этот момент на стене появился новый маг, торопливо побежав севернее, к тому месту, которое наметил и я. Судя по размеру, он был молод. Он был маленький и худой, словно новорожденный малек, и на нем совершенно не было волос, которые так уродовали прочих людей. Теперь я был достаточно близко, чтобы видеть его лицо, его глаза. Несмотря на странность облика, его жажда схватки была мне хорошо заметна. Этот человек смотрел на битву глазами голодной акулы. Достойный противник, если так можно называть одного из них.

Игнорируя жгучую боль в плавниках, я приготовился к бою.

Я взбежал по извивавшейся лестнице на укрепления, на ходу проводя по лбу ладонью, чтобы пригладить вьющиеся рыжие локоны, прежде чем вспомнил, что я только недавно обрился, устав от преследовавших с детства насмешек. Безволосая голова, которую я намеревался украсить татуировками на манер скандально известных Алых Магов, больше подходила человеку, чья жизнь — волшебство.

Но открывшийся мне вид изгнал столь тривиальные мысли из моей головы, приморозив к месту не хуже ледяного дыхания дракона.

Море бурлило, песок исходил дымом, и огромные зеленые чешуйчатые существа все надвигались на нас сквозь картину невероятного кошмара.

«Сидон, ко мне!»

Резкая команда Келбена Арунсана привела меня в чувство. Пробегая за спинами творящих заклинания магов, я подскочил к нему.

Прежде, чем он успел заговорить, элементаль самых невероятных размеров взмыл из воды как вырвавшийся на поверхность кит. Он все поднимался и поднимался, пока не стал вполовину выше даже гигантской Шагающей Статуи. Что касается количества и размещения конечностей, то здесь его облик грубо напоминал человеческий, но я никогда не видел такого ужасающего существа. Полупрозрачные плавники из воды развернулись по его рукам, спине и голове словно паруса.

«Милосердная Мистра», пораженно выдохнул я. «Как чудесно и невероятно, что смертным дано повелевать такой мощью!»

«Оставь это для своего дневника», рявкнул Келбен. «Хью, позаботься о вратах».

Хьюмонт торопливо направился к центру стены. Он не был полностью обученным магом, и его огненные заклинания больше походили на фестивальные фейерверки — много сверкания и вспышек, но мало субстанции. Тем не менее, должен признать, что эффекты были неплохи. Первое его заклинание расцветило небо розовым сиянием — гигантский луговой цветок расцвел, распустился и осыпался сверкающими семенами в мановение ока. Весьма впечатляюще. Часть морских дьяволов замешкалась, и я, воспользовавшись возможностью, достал нескольких небольшими огненными шарами.

Копье просвистело в воздухе. Инстинктивно я пригнулся, хотя оно не поразило бы ни меня, ни стоявшего рядом со мной. А вот маг следом за ним оказался не столь удачлив. Он содрогнулся, когда копье вонзилось ему в грудь. Развернувшись и потеряв равновесие, он перевалился через стену. Он еще падал, а морские дьяволы уже вцепились в него, раздирая лапами на части.

Келбен указал своим посохом на картину жуткого пира и прокричал фразу, никогда не слышанную мною, если речь шла о магии — хотя она без сомнения вполне часто встречается в ходе потасовок в тавернах. Я не успел еще прийти в себя от удивления, когда второй, больший сюрприз заставил меня отшатнуться. Мантия мага стала багровой — сотканной уже не из шелка, а из огня. Пламя даже не касалось погибшего, но обжигало каннибалов, посмевших прикоснуться к нему. Морские дьяволы чернели, оплывали уродливыми свечами, брошенными в горнило.

Архимаг ухватил меня за руку и указал на пылающее одеяние. «Огненные стрелы», приказал он, и повернулся, встречая новую атаку.

Настало мое мгновение, время для моего нового заклинания — с трудом впечатанного в память, но никогда прежде не применявшегося. Я запустил руку в мешочек с магическими принадлежностями, достал пригоршню песка и камешков, плюнул на нее и выдул к морю. Возбуждение билось в моих венах, смешиваясь с собирающейся вокруг магической энергии — что за поразительная смесь! — пока я торопливо производил нужные жесты и читал слова.

Огонь, охвативший несчастного мага, взорвался мириадами сверкающих стрел, оранжевых как осенняя луна и куда более ярких. Эти пылающие копья разлетелись во все стороны. Морские дьяволы визжали, бились в судорогах и умирали. Восхитительное зрелище! Вот, значит, как начнется мой рассказ внуку, с того, как великий архимаг и я вместе нанесли убийственный удар.