Капсула 22. ВЫПУСКНИЦА АКАДЕМИИ ВЕДЬМ

Академию Ведьм она закончила с «красным» дипломом. И ни где-нибудь, а в блистательном, непредсказуемом даже в своей традиционности Лондоне. Настя Кроликова… Милая девятнадцатилетняя девчушка с конопатой рожицей и зелёными, озорными очами.

Искушенные в инфернальных науках альбионцы обучили Настю ловко парить на скоростной метле, готовить в полнолуние наваристый супец из чёрного кота, заговаривать африканскую смертельную лихорадку, двигать громоздкие предметы и возжигать взглядом обидчиков, да горят они ясным пламенем.

В Москву Анастасия вернулась с самыми радужными надеждами. В краю косолапых медведей и оголтелых политиков её ремесло фантастически востребовано. А русский бизнес? Такой ещё чахленький, такой робкий… Особенно в кризис! Разве он может обойтись без чернокнижниц? Ответ очевиден.

Первым Настиным клиентом оказался телевизионный магнат, президент и директор крупнейшего национального телеканала Афанасий Леопольдович Сидоров. Здоровый, как конь, седовласый мужчина. Всегда слегка под шафе. Неизменно в костюме с иголочки, отменно выбрит, надушен элитными французскими духами.

— Конкуренты замучили, — плакался Афанасий Леопольдович Насте, рассматривая носки своих желтых ботинок из дубленой крокодиловой кожи. — Наезжают на мой рынок рекламы. Житья не дают, басурмане. Их бы приструнить? Чуточку, для острастки.

— Я беру много. Очень много. Я — дипломированный специалист. Лондонская Академия. «Красный» диплом с золотым тиснением.

— О чем речь! Денег, как грязи… Нашлите на них порчу. СПИД или китайский птичий грипп. Пусть их перекосит… Чуть-чуть или начисто.

— Этого не будет. Я — специалист. У меня свой кодекс чести. Кредо — не навреди!

Афанасий Леопольдович презрительно взглянул на юную ведьму, трубно шмыгнул пористым носом, затем обречено полез во внутренний карман пиджака, достал плоскую металлическую фляжку, хлебнул, скривился, потёр тыльной стороной ладони пунцовые губы. В комнате поплыл тонкий и сивушный запах дорогих виски.

— Поймите, уважаемый господин Сидоров, и у ведьм есть этика. Я не могу переходить за флажки.

— Ах, чёрт бы побрал вашу этику с флажками! Тут человек гибнет, а они с этикой! По-мо-ги-те! Молю, чудесная Настя! Озолочу вас от пят до макушки!

— Я нашлю на них медвежью болезнь.

— Понос, что ли? Это же детские игры! Запасутся древесным углем, туалетной бумагой. Делов-то?!

— Ой, не скажите! Давайте, посмотрим…

Медвежья болезнь, обрушенная на крутых телевизионщиков, дала потрясающие результаты. Вертлявые господа в Останкино, на Шаболовке и Пятницкой пару недель не вылезали из ватерклозетов. Рекламный бизнес в России вздрогнул и захрипел предсмертным хрипом. Жуткое и роскошное зрелище!

Зато 13-й канал Афанасия Леопольдовича Сидорова заколосился тяжеловесным колосом. И весьма скоро, исходя из наичестнейших американских рейтингов, вышеозначенный канал был переименован в Первый.

До слёз растроганный Афанасий Леопольдович преподнес Анастасии Кроликовой букет из тринадцати черных бархатных роз и банковский счет. После весёлой цифры «13» выстроился ряд оптимистичных нулей.

Магнат Афанасий Леопольдович Сидоров имел потрясающие связи. В самые сжатые сроки он разрекламировал дипломированную и конопатую ведунью. К Насте повалили матёрые клиенты, один лучше другого. Портфели их просто лопались от денег. Из глаз брызгали горючие слезы обиды.

Пришла кутюрье с мировым именем, прославленная Полина Генриховна Сучкова. Муженек ее, нефтедобытчик Савва Ильич Сучков застукал её на лесбиянской оргии с восемнадцатилетними модельками в клубе «Озорной одуванчик».

Полина зябко куталась в горностаевый мех, попыхивая длинная сигаркой, говорила нараспев:

— Савва — человек старорежимных взглядов. Лесбийская радость поэтессы Сафо ему, увы, недоступна. Сделайте что-нибудь! — Полина погладила худенькую, конопатую руку Насти. — Моя крошка! Вы так хороши! Не хотите себя попробовать в модельном бизнесе?

— Спасибо, у меня свое дело… Не жалуюсь.

— Как хотите… Только спасите меня. Прошу как женщина женщину!

Полина облизала сочные губы, Настя почесала конопатый нос и загнула феерическую поганку.

Савва Ильич Сучков на приёме в китайском посольстве после вкушения особого блюда, яичников скунса в единый миг потерял желания сексуально сближаться с феминами. Огромные груди и массивные зады его стали просто раздражать и даже смешить.

Только красавцы мужики! С их мускулистым торсом и лепными ягодицами. Молодые, полные сил и похотливых желаний демоны.

Саввушку застукала вездесущая пресса.

Скандал грандиозный!

«Человека похожего на Савву» день и ночь транслировали по центральным каналам. Его сладострастьем перекошенный лик не сходил с обложек таблоидов.

Полина Генриховна Сучкова ворвалась к Насте, терзая батистовый платок с фирменной монограммой в форме лилии.

— Что вы наделали, Настя? Как мне теперь ложиться в одну постель с этим вонючим козлом? Это же моральный урод! Человечий ошметок!

— А вы не ложитесь, — сощурилась Кроликова.

— Вы с ума сошли! Тогда он перестанет меня спонсировать. Думаете, кому-то, даже задарма, нужна моя одежда?

— Ваши предложения, госпожа Сучкова?

— Верните всё, как было… Брошу я свои лесбийские игры! Ну, их! Пусть другие дуры резвятся!

После этой внезапной осечки Анастасия Кроликова призадумалась. Тому ли ее учили в туманном Альбионе? Или всему виной загадочная, исполненная зияющих высот, русская душа? Настя стала заново зубрить заумные учебники, читать «желтую» прессу, смотреть телевизионные ток-шоу.

Ответа не было…

А тут еще череда личных осечек и досаднейших неудач.

Сначала ее в магазине выбранила кассирша, назвав лисьей мордой. Затем сорвался с крючка великолепный жених, молодой, наделенный красотой, молодостью и швейцарским банковским счетом. А потом один из Настиных клиентов, человек-инкогнито, спёр у неё родовое колье с бриллиантовой диадемой. Эта с виду простенькая побрякушка тянула на шикарную арбатскую квартиру.

Глупее же всего вышло с коллегой, шаманом Жоржем Молочковым. Он втрескался в Анастасию по уши. Предложил ей руку и шаманское горячее сердце. А потом повесил Настеньку Кроликову на ржавых цепях в подвале, у себя на писательской даче в Малаховке. Собирался вырезать для каких-то магических подвигов девичью печень.

Жорж, пёс смердящий, оказался махровым сатанистом.

Только летучая скоростная метла и спасла Настю.

Несколько седых волос вплелось в рыжий девичий чуб. В зелёных молодых глазах поселился ужас.

Ну, не принимала ее берёзовая Россия.

Ни в какую!

С отчаяния Анастасия Молочкова кинулась в заморские родные пенаты, в блистательный Лондон.

А там вышел новый Указ лордов и пэров о запрете всяких инфернальных манипуляций. И Настя на брегах Темзы теперь оказалась вне закона. Персона нон-грата. Её чуть не скрутили ищейки с Бейкер-стрит.

Кроликова не выходила несколько дней из дома на брегах мутной Темзы, а потом задумала провернуть грандиозное дело.

Обеспечить себя на всю жизнь!

У нее на примете, еще в Москве, был презамечательный клиент… Миллионер, старик, почти клинический идиот.

Иван Иванович Шелудько, в свои 90 лет, имел самую грандиозную в России коллекцию русских икон. Гениальной кисти Врубеля, Глазунова, Шилова, Рериха и даже древнего самородка Ивана Рублева.

Сам же дедок страдал злой бессонницей, а в редкие минуты дремоты — моченедержанием.

Иван Иванович разочаровался в традиционной медицине, искал экстренную помощь у знахарок и дипломированных колдунов.

Шелудько встретил Настю в голубых мятых кальсонах, в атласной ночной шапочке с золотой кисточкой и расчавканных тапочках.

Но что одежда? Суета! Тлен! Какова квартира?! Квартирища! Огромная, как стадион «Лужники». Из окон видны рубиновые звезды Кремля, президентский въезд в Спасскую башню. А в комнатах с дубовым паркетом — великолепная, царского режима, мебель.