— Ну вот, все мои прогнозы оправдываются! Опять эта шалая девчонка! И намучается же с ней мадам Назер! Я ей говорила, я ей говорила! — торжествуя, прокричала Желтая Коза.

2. Бездомный котенок

Зеленые глаза смотрели и виновато, и лукаво. В рыжем «конском хвосте», перетянутом резинкой с двумя цветными шариками, запуталась паутина.

— Ну, выкладывай, что ты там опять натворила? Предупреждаю — только не врать. Все равно я доберусь до правды.

Сими говорила строгим, ненатуральным голосом. Только что она привела освобожденную пленницу на свой четвертый этаж. Солнце уже село, последние лучи его еще лежали на черепицах больничного здания на площади Данюб и заглядывали в окна автомастерской, где молодой Жан Клоссон заправлял бензином машину какого-то японца. Из магазина «Монопри» выходили последние покупатели. Было видно, как булочница Коллет прикрывает бумагой оставшиеся в витрине пирожные. Здесь, на четвертом этаже, две крохотные, заставленные старой мебелью комнатушки наполнялись сумраком, а в углу, за шкафом в закоулке, служившем кухней, было уже совершенно темно.

— Сими, я тебе все расскажу, даю слово. Только… не дашь ли ты мне сперва пожевать?.. Ну хоть маленький кусочек хлеба…

А сама все косилась, все облизывалась на тот промасленный сверточек, упоительно пахнущий чесноком и гвоздикой, что высовывался из пакета Сими, и на длинную поджаристую булку-оглоблю, которую Сими, войдя, так и держала под мышкой.

Хитрая девчонка знала, чем взять Сими! Все материнские чувства этой хрупкой бледной девочки-женщины пришли в волнение: накормить, сейчас же накормить, насытить этого несчастного рыжего котенка. Какая же Сими жестокая: допрашивать умирающее от голода дитя! И Клоди в ту же минуту получила кусок деревенского паштета и часть булки длиной чуть не в полметра. А уж когда перед тобой насыщается твоим хлебом бедная сиротка, то можно ли обращаться с ней так беспощадно сурово? И все-таки Сими чуть не упала с соломенного стула, когда, еще не успев прожевать свой паштет, несчастная сирота протянула ей что-то блестящее.

— Вот. Из-за этого все и началось.

— Что? Что это такое? — с ужасом произнесла Сими. А сама уже видела длинный, метровый, кусок дорогого золотого кружева — вот что это такое.

— Где? Где ты это взяла? — Сими могла говорить только сдавленным шепотом.

— Как — где? У старухи Миро, конечно, — быстро жуя, отвечала девочка, — ты же сама говорила, что у Миро — отличный выбор, что тебе очень хотелось бы купить кружево для отделки платья, но тебе оно не по карману.

— И ты, и ты… — Сими захлебнулась.

Девочка простодушно смотрела в ее темные, почти всегда печальные глаза.

— Нет, я не украла, ты не бойся, Сими. Это они все гнались за мной и кричали, что я воровка. А я не воровала. Просто я положила старухе Миро на прилавок все, что ты мне давала на кино. Но, кажется, этого не хватило. Миро требовала еще, а у меня уже ни сантима. Тогда я просто взяла кружево. Я знаю, тебе очень хочется нарядное платье к приходу Ги…

— Ох, Диди, досказывай, не томи…

— Ну конечно, крик, погоня… — Теперь девочка говорила уже совершенно равнодушно. — Ничего, всем известно, что Миро богачка, не обеднеет она от того, что получила немного меньше, чем запрашивала. На мое счастье, поблизости — ни одного флика, зато добровольцев — целая куча. Ух, ну и одурачила я их! — Клоди с удовольствием захохотала. — Я же здесь каждый двор, каждый сад знаю! Они меня ищут на Музаи, а я уже на Вилла Лорен! — Вдруг у нее между темными бровями прорезалась сердитая морщина. — А знаешь, кто пошел уговаривать старуху Миро, кто вечно сует нос в чужие дела?

— Кто?

— Да этот парень Рири и его «стая». Только пускай он не мечтает, что я буду его благодарить, кланяться!

— Рири? — удивилась Сими. — Это такой красивый, с кудрями до плеч парень из нашего дома? И ты уверена, что он из «стаи»? Быть этого не может, Диди! Его бабушка и дедушка такие уважаемые люди, о них даже в газетах пишут. И я их видела однажды, когда они приезжали навестить Рири. Они руководят коммуной ребят-сирот где-то в горах и сами — известные педагоги.

— Насчет бабушки-дедушки не знаю и знать не хочу! — сердито возразила Клоди. — А Рири, по-моему, просто-таки отвратный тип. Всегда на улице со своими ребятами, курит, все о чем-то с ними сговаривается. Увидит меня, всегда или свистит, или что-нибудь отпускает.

— Что отпускает? — не поняла Сими.

— Ну, разные там словечки, прозвища, дразнилки, — сердито перечисляла Клоди. — Вздумал меня звать Лисой, Лиской! «Вон наша Лиска выбежала!» Или еще почище: «Лиска, убери свой хвост, а то собаки погонятся и откусят». Такой подонок этот Рири!

— Обыкновенный мальчишка, — махнула рукой Сими, — может, он потому и дразнит тебя, что ты ему нравишься. И старуху Миро ходил уговаривать потому же. Я совершенно уверена.

— Что?! — даже подскочила Клоди. Зеленые глаза ее загорелись по-кошачьи. — Что ты выдумываешь, Сими? Мы с ним терпеть друг друга не можем, вот он и издевается надо мной. А со старухой Миро он объяснялся вовсе не для того, чтобы меня выгородить — просто он хочет прослыть всеобщим благодетелем. Да я ему поручила сказать, что не нуждаюсь в его заботах. Юсуф ему это передаст от моего имени. Пусть убирается подальше!

— И совершенно напрасно ты на него злишься, — рассеянно сказала Сими. — И если у Рири такой характер, его можно только похвалить. Однако сейчас не о нем речь, Диди.

Сими смотрела все печальнее, все отрешеннее.

— Не знаю, право, что с тобой и делать! — Она вздохнула, и длинные черные пряди волос, лежащие у нее на спине и плечах, зашевелились. — Я понимаю, ты хотела сделать мне хорошее. А сама меня просто топишь.

— Как — топлю? — оторопела Клоди. — Что ты говоришь!

— Конечно, топишь. Оставить так я не могу. Все в квартале знают, что я взяла тебя к себе — значит, отвечаю за тебя, как за младшего члена своей семьи. А вдруг это я подучила тебя стащить кружево у Миро? Могут ведь подумать и так?

— Но я же ей заплатила! — защищалась Клоди. — Я отдала ей все мои деньги!

Сими покачала головой:

— Что ты там заплатила — гроши какие-то. Придется доплатить старухе то, что она потребует.

— Ну уж это… — начала Клоди.

— Постарайся вспомнить, сколько она просила за метр, — перебила ее Сими. — Я забыла начисто. Ну хотя бы приблизительно.

— Не приблизительно, а точно: тридцать франков, — хмуро буркнула Клоди.

Сими понурилась.

— Тридцать франков — легко сказать! Как раз столько я скопила на новый свитер Ги. Хотела подарить ему, когда он вернется. Придется завтра же заплатить.

Клоди заметно испугалась. Секунду она неподвижно смотрела на Сими, потом повисла на ней и крепко обхватила ее руками.

— Сими, милочка моя, драгоценная моя, я тебя прошу, я тебя очень-очень прошу, не пиши об этой истории Ги! Он меня возненавидит. Узнает, что из-за меня не получит свитер, и возненавидит. — В голосе ее уже слышались слезы.

Сими с трудом освободилась из ее худеньких цепких рук. Сказала как будто сердито:

— Что выдумала! Возненавидит из-за какого-то свитера! Ги вовсе не такой мелочной, Диди. Ги — прекрасный, благородный. Да ты сама это сейчас же поймешь, как только его увидишь.

— Все-таки не пиши ему про это, — не успокаивалась Клоди. — И потом, ты еще можешь скопить деньги. Вот заплатят тебе дамы в парикмахерской за твой крем — и сразу будут монеты.

— Э, что-то я не очень верю, что они будут покупать мой крем! — Сими поежилась. — Нужна реклама, а на рекламу опять-таки нужны деньги.