Я предпочёл бы не касаться этого, если бы не видел, как много людей заблуждается относительно данного предмета. Ибо некоторые отрицают, что человеческое сообщество может быть хорошо организовано, если оно отказывается от политического устройства Моисея и следует законам иных народов. Предоставляю другим судить о том, насколько такое мнение опасно и чревато смутой. Мне же достаточно показать, что оно ложно и совершенно безумно.
Прежде всего нужно сказать об общепринятом разделении всего данного Моисею Божьего Закона на три части: нравственные, культовые и судебные нормы. Каждую из этих частей следует рассмотреть в отдельности, чтобы понять, что именно в ней касается нас, а что нет. При этом не надо смущаться тем фактом, что судебные и культовые предписания некоторым образом содержатся в нравственных законах. Древние, которые установили такое различие, вполне сознавали, что обряды и судебные правила связаны с нравами. Однако ввиду того, что те и другие могут изменяться и отменяться без ущерба для добрых нравов, древние предпочли не называть указанные две части Моисеева Закона моралью, а дали это имя той части, от которой зависит подлинное благонравие.
15. Итак, начнём с нравственного закона. Он содержит два положения: первое велит нам чтить Бога чистой верой и благочестием; второе - пребывать в единении подлинной любви с ближними. Посему этот закон есть истинное и вечное правило праведности, предписанное всем людям, где бы и когда бы они ни жили, коль скоро они желают устраивать свою жизнь в согласии с Божьей волей. А эта вечная и неизменная воля такова: все мы должны почитать Бога и любить друг друга.
Культовый закон являлся скорее педагогическим средством для евреев (Гал 4:1-3), учением, предназначенным для детского возраста. Господу было угодно дать его этому народу в качестве упражнения, пока он пребывает в детстве, вплоть до наступления полноты времени и проявления всех вещей, до того видимых смутно.
Судебный закон, данный евреям для устроения общественной жизни, указывал им определённые правила правосудия и справедливости, дабы они мирно жили вместе, не вредя друг другу.
Выполнение ритуальных предписаний, хотя и относилось к доктрине благочестия, представляющей собой первый пункт нравственного закона (поскольку она воспитывала еврейскую Церковь в почитании Бога), однако не было тождественно подлинному благочестию. Точно так же еврейский судебный закон, хотя и был направлен на сохранение той самой любви, которая заповедана в Божьем Законе, имел собственную природу, отличную от заповеди любви. И как отмена еврейских ритуалов не нарушила целостности истинной веры и благочестия, так и названные судебные законы могут быть отменены без какого-либо нарушения долга любви.
Но если это так (а это несомненно так), тогда всем народам предоставлена свобода издавать такие законы, какие им нужны. Все эти законы будут, тем не менее, отвечать вечному правилу любви, так как, различаясь по форме, будут устремлены к одной цели. При этом я вовсе не считаю, что можно называть законом любое варварское или недостойное человека установление - например, вознаграждение воров, беспорядочное общение мужчин и женщин или иные низкие, кощунственные и мерзкие дела, чуждые не только праведности, но и человеческому естеству.
16. Сказанное станет понятно, если во всяком законе мы будем различать две взаимосвязанные стороны: предписание закона и справедливость, на которой основано предписание. Справедливость, будучи естественной, остаётся одной и той же для всех народов. И поэтому все законы мира, к чему бы они ни относились, должны иметь целью одну и ту же справедливость. Что же касается конкретных постановлений или предписаний, они связаны с обстоятельствами и отчасти зависят от них. Поэтому нет ничего несообразного в том, чтобы они различались между собой - при условии, что все устремлены к справедливости. Но Божий Закон, именуемый нравственным, есть не что иное, как свидетельство естественного закона и совести, запечатлённых Господом в сердце каждого человека. Поэтому нет сомнения, что справедливость, о которой мы теперь говорим, вполне проявляется в этом Законе. Справедливость должна быть единственной целью, правилом и венцом всякого закона. Никакие законы, согласные с этим правилом, устремлённые к этой цели и ограниченные этими пределами, не могут вызвать у нас неудовольствия, даже если они отличаются от Моисеева Закона или друг от друга.
Так, Божий Закон запрещает воровство. В книге Исхода мы читаем о наказании, которое было установлено для воров в еврейском обществе (Исх 22:1-3). Более древние законы других народов требовали от вора возместить украденное в двойном размере. Более поздние законы различали кражу скрытую и явную. У одних народов воровство каралось изгнанием, у других бичеванием, у третьих смертью. Далее, Божий Закон запрещает лжесвидетельство. У древних евреев лжесвидетель должен был понести такое же наказание, какое грозило бы ложно обвинённому (Втор 19:18-21). В одних странах лжесвидетель карался только бесчестьем, в других виселицей. Божий Закон запрещает убийство; но все законы мира единодушно приговаривают убийцу к смертной казни; однако способы её различны.
Но при всём разнообразии этих законов они направлены к одной цели. Ибо все они осуждают преступления, осуждаемые вечным Законом Бога: убийство, воровство, прелюбодеяние, лжесвидетельство. Они расходятся лишь в мере наказания, но здесь совпадение необязательно и несущественно. Есть области, где убийства и грабежи достигли бы невиданных размеров, если не ввести страшные пытки для убийц. Есть времена, требующие ужесточения наказаний. Если страна охвачена смутой, то обычно возникающие при этом беспорядки надлежит усмирять новыми указами. Во время войны человечность требует жёстких мер для пресечения эксцессов. Равным образом во время мора или голода всё смешается, если не установить более суровый порядок. Есть народы, у которых нужно строго карать какой-нибудь особый порок ввиду того, что данный народ склонен к нему более других.
Если кто-то возмущается против всего этого разнообразия, весьма способствующего сохранению и поддержанию Божьего Закона, то не следует ли считать такого человека нечестивым и недоброжелательным к общему благу? Некоторые имеют обыкновение заявлять, что отмена Моисеева Закона или предпочтение ему новых законов означает оскорбление Божьего Закона. Но это возражение безосновательно. Ибо те законы, которые каждый правитель устанавливает в своей стране, он предпочитает не потому, что они просто кажутся ему лучшими, а ввиду их сообразности условиям времени, места и характера народа. Кроме того, Моисеев Закон при этом не отменяется и не устраняется по той простой причине, что он никогда не предназначался для нас, неевреев. Ведь Господь сообщил его через Моисея не для того, чтобы он соблюдался во всяком народе и во всём мире. Нет, Господь принял народ еврейский под Своё особое покровительство, водительство и правление и пожелал также быть для него особым Законодателем. При этом, как и подобает хорошему и мудрому законодателю, Он во всех законах особо заботился о пользе именно этого народа.
17. Теперь остаётся рассмотреть последний пункт: каким образом законы, суды и должностные лица могут быть полезны общине верующих? Отсюда вытекает другой вопрос: какие почести обязаны воздавать начальствующим частные лица и до какой степени обязаны им повиноваться? Многие полагают, что звание члена магистрата не приносит пользы христианам: дескать, добиваться помощи начальствующего противозаконно, потому что христианину запрещена всякая месть, всякое принуждение и всякое сутяжничество. Однако св. Павел ясно свидетельствует, что начальники суть Божьи слуги, нам на добро (Рим 13:4). Значит, воля Божья такова, чтобы их власть хранила нас от зла и несправедливости нечестивых и позволяла мирно жить под покровительством начальников.