Мы поднимались всё выше и выше, и казалось, что дева в белоснежных одеждах следовала за нами. Как было радостно шествовать по радужной дороге! Я крепко прижался к Отцу моему, так крепко, словно сросся с ним, и мы легко и быстро неслись вперёд.

И Отец, и я стали совсем прозрачными. Ноги и руки мои были, как розоватое стекло. Голос мой был, как голос Отца, а Его — как мой и как у Старца. Отец заменил собой моего Старца, да и я заменил себя каким-то высоким и святым, иным Я…

Два Солнца и их радужная дорога привели нас к ограде, излучающей ослепительное сияние. Ограда была пламенной. Множество огненных лент извивалось и струилось, подобно быстрому течению. И над этим сверкающим пламенным рубежом остановились в высоте два Светила. Я дивился ограде и восхищался её слепящей красоте. Отец сказал мне, что это — граница пределов Святейших мест.

Мы приблизились к ней, и тогда я смог увидеть, что это — огненная золотая река. Излучая сияние и свет, она текла выше берегов, но не разливалась. Текла быстро, однако же тихо и величественно. Два Солнца стояли над золотым пламенем реки, перекинув в недосягаемой высоте через реку мост радуги.

Мы стояли над Рекой Жизни. В ней было множество существ, подобных рыбам, но с даром речи. Сначала мне показалось, что сама река звучит музыкой. Но это существа, подобные рыбам, двигались в воде, поднимались, и парили над нею, и пели песни, полные ликованья жизни.

Я глядел на них и говорил им так, как учил меня Отец мой: «Желаю вам всем блага и радости. Даю вам мир и привет!» И они взыгрывали от счастья и радости, и ещё громче звучали хоры их песен.

На другой стороне огненных вод было священное лето жизни.

Там, за Рекой Жизни, меня уже не удивляло то, что может поражать ум человека. Там не было ничего, что не имело бы жизни и дара речи и не радовалось!

И душе моей больше не казалось невозможным и необычным всё то, что я видел. И красоты лета Господнего, и радости святой жизни уже нельзя передать нашим бедным земным языком.

По мосту радуги, пронизываемые семицветным огнём и сиянием, мы прошли над Рекою Жизни… И два Солнца были так низко надо мною, что хотелось дотянуться до них.

Мы спустились с семицветного моста. Дорога окончилась. Мы оказались в Святой Земле.

Там был не наш день и не наше время. Время окончилось.

Земля не была темна, как наша. Она была светла и прозрачна, как кристалл или чистая вода. Я шёл и оставлял за собою золотые следы на этой земле, и они горели огнём.

Отец мой и я от избытка блаженства и любви слились вместе, радуясь лету Господню и Святой Земле. И два Солнца слились и превратились в одно. Я догнал его и вошёл в его золотистую массу, и Солнце вошло в меня, и я перестал видеть и ощущать себя…

Это была Святая Земля, где была только Жизнь в блаженстве красоты божественной; где царили любовь, мир и радость; где пребывал божественный Свет и никогда не бывало тьмы.

Царство правды!.. Боже мой! Как описать его словами человеческими? Где возьму я понятия, примеры и образы? Где найти чувства и мысли, способные передать то, что я видел? Нем и косноязычен я перед несказанной красотой Твоего творения!

Сердце моё ещё что-то знает от Души моей, а разум, это слабое порождение бренного тела, — бессилен. Но я буду писать… Сердце станет биться, и ему легче будет.

Придёт время, и мы узнаем. Если ум не воспримет, то у кого есть сердце чуткое — поймёт. Сердце лучше знает Душу, чем самый учёный разум.

О сердце! скажи хоть ты нам о Духе нашем!

Святая Земля! Что за чудесная, живая и мудрая там природа! Всё и всё — живое, всё говорит, поёт и радуется. И ничего нет безмолвного, мёртвого и недвижимого. Всё имеет уста Господни. Всё имеет слух Господний. Всё имеет зрение Жизни и Света, Всё проникнуто разумением жизни.

Я не знаю, с чего начинать, и как писать, и где взять нужные слова. Тут, на земле, я слаб и немощен. Теперь я не тот великий. Я, что там был, есть и буду. О, помоги мне ты, святой и великий Я, помоги мне, немощному!

Свет там был светом какого-то дня без начала и конца… Видно было, как живые деревья пускали корни в светлую и прозрачную землю. И земля та прозрачная была не одного цвета, а многих, и среди них — множество цветов, неведомых нашему бедному земному глазу.

Деревья — живые и умные, с глазами и устами. Я шёл мимо них, а они мне говорили… Они во много раз лучше знали жизнь и душу мою, чем мой земной разум. Эти деревья потому и были так прекрасны, что они — живые, полные одухотворённой радости, с глазами, ушами и устами Господними. Всякий листочек имел свой глаз, и в нём светилась душа живая. Вместо плодов деревья были покрыты устами, глазами и ушами. И глаза их сияли, как звёзды на прекрасном небе.

Я бродил по Саду Жизни, деревья и цветы приветствовали меня, пели честь и славу величию души моей, возносили мне благодарение за жизнь и благо, данное им.

Я не в силах писать так, чтобы земной ум понимал, так, как велит сердцу моему Душа. В редкие минуты покоя и уединения, когда ум забывает себя, веет Духом разумения на сердце моё… А когда уму всё очень понятно и просто — сердечные очи закрыты и не видят Душу, святость и величие её. Душа — красота жизни, которую она сама творит. Душа творит жизнь и радость.

Там были деревья, как снег, белые, украшенные золотистыми узорами и плодами. Всё кругом радовалось жизни, всюду трепетали золотистые искры.

И появились светлые существа, подобные животным, но с человеческими лицами. Они ликовали и радовались мне. В воздухе пролетали золотые пчёлы, головки у них были, как у детей. Они невероятно красиво жужжали, словно пела струна на каком-то божественном инструменте. Я сам летел над Садом святого лета… И со мной вместе парил в воздухе хор Царства Небесного, подобный Ангелам. Лики у них были, как у невинных и безгрешных детей, светлые и добрые. Цветные одеяния такие прозрачные, что их едва видно. Одежды словно растворялись и таяли, как облака.

И воздух не был пуст, как у нас на земле. Он тоже полон жизни и существ. В нём носились цветы, сверкающие, как звёзды или огромные светлячки, проплывали растения, светящиеся, как облака, облитые золотом заката. Встречались существа, глаза которых сияли, как звёзды. Мимо меня пролетали птицы, чьё оперение ослепляло мой взор, а пение наполняло всё моё существо блаженством и вдохновением.

Душа моя была там, как царица, все чувства были для неё открыты, и царство Божие слилось с нею, ибо она не знала преград и тяжести тела. И Душу мою ничто не удивляло, как удивляет, когда она заточена на земле в тело. Она впервые познала Себя там, исполнилась величием жизни и могуществом.

Когда Дух мой царствовал в саду жизни и красоты, я увидел множество Духов, подобных Ангелам.

Они сияли на небе, как звёзды, как искрящиеся сгустки света… Когда они опускались вниз, всё подле них озарялось райским свечением.

И я увидел под собою Золотое Озеро.

Я спустился к нему. Озеро было наполнено не водой и не огнём, оно было само Дыхание Жизни Бога… Вокруг него царство Великих Духов Божества, средоточие Жизни и Покоя, и мгновение там — как вечность.

Дух мой видел Богов, подобных великим Солнцам. От них исходила Жизнь. Эти Божественные Духи и были Творцами всего. Сияние от них было молниям подобно. Боги те исходили от Солнца и были сами, как Солнце.

Когда Дух мой увидел Светлых сияющих Богов — я потерял себя и стал будто бы Духом и Вездесущим… Я всё видел и слышал, но моя радость и блаженство были уже не во мне — но во всём, что я видел.

Я знал, что я стал чем-то неизмеримо и бесконечно большим, чем был. Всю Жизнь я имел в себе, моя Жизнь была во всём, что меня окружало.

И Жизнь моя устремлена была к Богам. Я был для них всем, и Они для Меня всем. Они пели во имя Духа моего, называли новое и вечное Имя моё, которое всегда было моим. У всякого Духа есть своё вечное Имя, и оно пребывает вечно. Больше я не видел и не чувствовал себя отдельно от того, что созерцал и слышал. Я был везде, во всём и всё. Я был как сама Жизнь. Всё отныне было для Меня, и Я был для всего.