В этот момент под самым носом у Долбера прошмыгнула какая-то лесная птица — словно серая молния мелькнула.

— Что за чёрт! — крикнул Долбер, резко осаживая лошадь. Каурый громко заржал и попятился от возмущения. Но тут под передними копытами его поехала земля — словно дорога проваливалась. Движение отряда застопорилось — прислуга спешилась и бросилась рассматривать неожиданно возникший на пути провал.

Под замаскированными землёй и ветками пряталась яма, на дне которой нашлись поставленные вертикально колышки. Сама яма была невелика, неглубока и явно вырыта наспех, а колышки очень слабо держались в земле — толкни их, они и упадут.

— Кому же надо было ковырять такую маленькую ямку? — недоумевал Долбер.

Западня и в самом деле была сделана неумело. Собственно, едущие впереди Долбер с Лазарем не увидали её только потому, что были очень увлечены беседой — вся хитрость была на виду! Тропа в этом месте расширялась, так что всадники могли попросту объехать яму с обеих сторон и не попасть в неё.

Следующее происшествие случилось уже ближе к трём часам пополудни, когда охотничий отряд собирался искать место для дневной стоянки.

Егеря теперь ехали впереди, оглядывая дорогу, а царь и его гость следовали за ними. Оказалось, что предосторожность была не напрасной. Неведомый враг снова приготовил путникам подарок.

Царь со своим молодым собеседником были увлечены беседой, как вдруг Лазарь спросил:

— Мой друг, не ваш ли это сокол постоянно следует за нами? Я уже третий или четвёртый раз вижу его сидящим на ветке на нашем пути.

Долбер посмотрел, куда было указано, но сокола там не увидал — вместо благородной птицы на ветке сидела нахохлившаяся серая ворона. Она глянула на всадников и, широко разинув рот, хрипло каркнула.

— Но, там был сокол! — удивился царь. — Может, он успел улететь?

Ворона опять каркнула, а в следующий миг впереди раздался глухой стук, и прямая, высокая сосна с противным скрипом стала валиться на дорогу. Егеря с криками рванули поводья, уводя лошадей, и дерево никого не задело.

— Ствол подрублен, — доложили слуги царю. — причём, недавно — живица ещё совсем свежая.

И третий случай, совсем комический, произошёл ближе к вечеру: отряд закидали камнями с горки. Но, тут Каурый Долбера вдруг пришёл в волнение — он стал крутиться, нежно заржал и понёс всадника куда-то в сторону.

— Стой, дуралей! — кричал Долбер, сердясь на своего коня за то, что тот своей неожиданной выходкой поставил хозяина в неловкое положение перед царём.

Но, оказалось, что Каурый знал, что делал. Он, упорно сопротивляясь поводьям, притащил Долбера к своей даме сердца: в лесу у дерева была привязана караковая кобыла.

— Ах, Квитунковый! — вскричал в досаде Долбер. — Вот, значит, кто ведёт на нас охоту!

Он отвязал кобылу от дерева и увёл с собой — радости Каурого не было предела!

***

Пан Квитунковый грязно выражался — со всей горячностью, присущей его возрасту и незавидному положению. Он сидел на кочке, чумазый, взъерошенный, уставший, и со слезами на глазах клял своего противника.

— Ну, что? — спросил, выходя из-за деревьев, человек лет тридцати, одетый в одежду степных кочевников сартанов. — Как успехи?

— Какие там успехи! — в досаде воскликнул Ромуальд. — Ничего не получилось!

— Да, я видел. — согласился Кирбит. — Но ямка-то была так себе. Разве так роют западню?

— А чем мне рыть?! — воскликнул неудачливый жених. — У меня лопата есть? А палками не больно-то пороешь! И землю я выносил в рубашке, так что теперь и на глаза не покажись царевне!

Он горько завздыхал, вытирая щёки грязным кулаком.

— Тоже мне горе. — небрежно заметил Кирбит. — Главное — Долбера извести, а барахло найдётся.

— Откуда он взялся? — рассуждал пан Ромуальд. — Как подкатил к царю? Отчего тот привечает этого смерда?

— Да уж. — с чувством заметил Кирбит. — Ты бы на его месте смотрелся куда лучше.

— И куда они вообще едут? — продолжал пан Квитунковый.

— А что с деревом? — проигнорировав последний вопрос, спросил Кирбит.

Тут Ромуальд расстроился ещё больше.

— Не попал. — ответил он.

— Разве ты не слышал моего сигнала?

— Слышал, но всё равно не попал. Мне кажется, твой-то крик их и задержал.

— Ну да, конечно. — иронически отозвался Кирбит. — Ворона в лесу — большая невидаль.

— Зато я в них камнями с горки покидал. — похвалился жених.

— Вот это молодец. — отозвался сартан. — Давай скорее садись на лошадь — нам надо обогнать их и на этот раз не оплошать — устроить хорошую каверзу.

Кочевник поднялся с кочки и начал внимательно осматриваться, прислушиваться и даже принюхиваться — что-то всё время беспокоило его.

Пан Квитунковый между тем даже не двинулся с места, словно приглашение его не касалось.

— Что такое? — удивился Кирбит. — Мы больше не желаем избавиться от соперника?

— Нет. — мрачно ответил Квитунковый. — У меня лошадь убежала. Наверно, плохо привязал.

— Да ты что?! — так и подпрыгнул Кирбит. — Куда ж ты теперь без лошади?

— Не знаю. — неохотно сказал Ромуальд. — Мне всё это надоело. Я думаю вернуться обратно к папе. Попрошу прощения, буду в лавке мыть полы, носить воду, колоть дрова. Отработаю долг.

— О, да. — ядовито отозвался кочевник. — Только сначала рассчитайся с долгами кому поближе.

Юноша с недоумением взглянул на него.

— Кто вытащил тебя из колдовской харчевни? Чего ты сделал круглые глаза? Ах да, ты же валялся в стельку пьяным и не помнишь как с тебя стянули одежду и бросили в яму, в которой обдериха складывает свою добычу. Я ведь забыл тебе сказать… А, может, не забыл, а пожалел — что та харчевенка приятная была ловушкой, которую устроила на дороге одна древняя лесная нечисть. Так что ты не просто одежды — ты жизни бы лишился, не приди я туда и не сгони обдериху с твоего молодого, сладкого и нежного тельца. Эта старая дама предпочитает есть свою добычу с ног и рук — постепенно подбирается повыше. Всё это время, заметьте, еда должна дышать. Обдериха делает это мастерски — жертва до самого конца сохраняет чувства. Ты, наверно, думаешь, мне просто было отогнать старую людоедку? Ещё проще было отыскать тебе приличную одежду. А уж за лошадь твою мне просто пришлось драться с упырями, а то далеко бы ты ушёл без кобылы. Теперь же ты взял и просто потерял её — плохо привязал! Какая жалость! Кто тебе доверит чужое имущество, если ты и своё сберечь не смог. Так что оставь затею с возвращением к папе. К тому же, земля наша обширна, версты немеряны, дороги все кривые. Ты два года будешь пёхом пёхать к папе. Так что, сначала поработай на меня — отработай услугу.

— Ты в самом деле веришь, что я могу добиться руки царевны? — растерянно спросил Ромуальд.

— Нет, я хочу, чтобы ты прикончил Долбера. — ответил Кирбит, и его желтые глаза жестоко сверкнули.

— Не могу же я просто броситься на него с ножом.

— Отчего же не можешь? — спросил кочевник. — Я тебе дам нож — бросайся.

— Но, я не догоню их, у меня нет лошади!

— У тебя будет лошадь. — презрительно ответил Кирбит. Он обернулся к лесу, пронзительно свистнул, и неподалёку раздалось лошадиное ржание. Примчался конь под седлом.

— Вот видишь. — сказал Кирбит. — Моего коня привязывать не надо — он сам не убежит. Так надо воспитывать коней, а ты просто неумелый мальчишка, который вообразил, что смазливое лицо и немного побрякушек в сумке делают его важным господином. Слушал бы меня, так стал бы царевниным мужем, а со временем и царство бы принял. Но у тебя недостаёт упорства, так что отработай дело и отправляйся к папе — полы мести. Я так и быть — выведу тебя из колдовского леса, а далее будешь побираться при дорогах — так и доберёшься до папиного порога. Кстати, у тебя ведь ещё есть и братцы, так что работы хватит — с голоду не пропадёшь.

Вся эта издевательская речь подействовала на Ромуальда, как ушат ледяной воды. Он вскочил с места, засверкал глазами и с ненавистью посмотрел на Кирбита.