Голодной «перестроечной» зимой в 1990-91 гг. народный артист СССР Юрий Никулин угрожал вывести на улицы столицы зверей из своего цирка: нечем стало их кормить. В своей статье в «Правде» в те дни Никулин вспоминал: «В 1942 году, в самый тяжёлый год войны, наше правительство приняло постановление, подписанное Сталиным, в поддержку цирков. Был специальный документ о багаже. Багаж артистов цирка шёл на уровне военного - с красной полосой. И - соответственно - питание зверей. Человек-то может полуголодный работать, а тигр на арену не пойдёт».
3 декабря 1941 года в Туркмении был создан Бадхызский заповедник - ради сохранения ценнейших и редчайших животных: гепардов, куланов. Многотысячные стада джейранов паслись в тени фисташковых рощ. В разгар же «перестройки» пресса сообщала, что никаких гепардов там уже нет, джейраны и куланы безжалостно отстреливаются, площадь заповедника сократилась примерно в 10 раз по сравнению с той, которую он занимал в 40-х - начале 50-х годов. В феврале 2009 года крупные российские государственные чиновники как центрального уровня, так и регионального (Красноярского края) устроили коллективную браконьерскую охоту с вертолёта на редчайшего горного барана, с 1933 года занесённого в «Красную книгу». Этот безобразный факт получил огласку лишь потому, что вертолёт благодаря пьяному разгильдяйству браконьеров разбился, а браконьерствовавшие госчиновники частью погибли, другие же получили увечья.
А вот как обращались при Сталине уже не со зверями, но с теми, кто, в общем-то, заслуживал, чтобы к ним относились, как к хищникам, попавшим в капкан, - с немецкими военнопленными. Вот о чём говорят материалы из архива Главного управления НКВД по делам немецких военнопленных, обнародованные газетой «Известия» в 1990 г. (письма немецких солдат и офицеров, попавших в плен зимой 1942-1943 года после окружения и разгрома группировки немецких войск под Сталинградом): «Мы тащились голодные, как волки, раненные, с обмороженными конечностями, подыхая от полного истощения,- пишет пленный из лагеря № 97 в Елабуге, - ...Трёхразовая горячая еда, 600 граммов хлеба в день показались чудом. В лагере госпиталь с превосходным персоналом. Многим спасли здоровье и жизнь». «Еженедельная баня, в свободное время спорт, библиотека...», «Вернувшись, мы засвидетельствуем это перед немецким народом и общественностью мира».
Как-то, уже в перестроечные времена, российская печать затронула тему о негодной постановке протезного дела и о тех мучениях, которые в связи с этим приходится претерпевать инвалидам Великой Отечественной войны, а также молодым ребятам, искалеченным в Афганистане (сегодня, естественно, сюда надо приплюсовать и тех, кто получил и продолжает получать увечья в боевых действиях на территории кавказского региона). Это вызвало поток писем ветеранов Великой Отечественной войны.
«После тяжёлого ранения на фронте мою ногу трижды ампутировали. Спасибо врачам. Помню, какое особое внимание первоначально нам оказывалось на протезном заводе»… «... Сразу после войны протезы были легче, удобнее - кожа натуральная, металла поменьше. Теперь вот мой протез с ботинком весит четыре килограмма. Никто не учитывает, что инвалиды войны уже пожилые», «...После войны я работал секретарём сельского райкома комсомола,- писал товарищ с ампутированной ногой. - на велосипеде по 50-70 км за день наматывал. Жил и работал, как нормальный человек. Если бы ещё и протез был всегда в норме!».
Инвалид войны, бывший командир танка, получивший тяжёлое ранение на Калининском фронте, пишет: «Полтора года медики меня склеивали. И после излечения окончил всё же Бронетанковую академию. Меня оставили в войсках, и я ещё прослужил 37 лет. Если бы сейчас в наших больницах и госпиталях работали такие врачи, как тогда, в войну...».
«Во время войны я был три раза ранен, повалялся в госпиталях немало и могу утверждать: если бы тогда от ран и болезней лечили так, как лечат сейчас, то выздоровевших и выживших было бы в несколько раз меньше»… «В Центральном военном госпитале имени Бурденко на излечении находится немало ребят, раненных в Афганистане. Нет у них в Москве ни родных, ни близких. И вот по субботам и воскресеньям с болью в душе наблюдаем: идёт группа раненных ребят - «афганцев» - один везёт товарища (без ног) на коляске, другие рядом ковыляют на костылях... А к ним нет никого! Вспоминаю войну: тогда к воинам, находившимся в госпиталях, очень часто приходили или приезжали делегации с заводов, предприятий, школ. Привозили подарки, пусть скромные (не в этом же дело), давали шефские концерты - вообще делали что могли, чтобы как-то помочь раненым».
Никакой «дедовщины» в армии при И. Сталине не существовало. Это омерзительное явление появилось уже при Хрущёве и его последователях вплоть до наших дней.
Писатель В. Кондратьев - отнюдь не сталинист, - призванный в армию в 1939 г., вспоминал: «...отношения были демократичны. К замполитам обращались запросто со всеми вопросами. Не знали мы в армии и мата. «Солёные словечки», если и произносились, то к случаю, в виде шутки, но такого, чтобы обругать подчинённого матом, не было и в помине. Кстати, тогда и матерные ругательства в общественных местах приравнивались к хулиганству и наказывались строго. В результате к началу войны мы представляли сплочённый, с высокими моральными качествами коллектив. Немецкий блицкриг не удался именно благодаря героическому сопротивлению той кадровой армии призывов 1938, 1939 и 1940 годов...».
Самоотверженность, готовность к подвигу, героизм на фронте и в тылу носили действительно массовый характер, но при этом нельзя сказать, чтобы людей воспитывали в духе камикадзе: иди и умри. Нет, установка была другая: иди, исполни свой долг и вернись с Победой. Поэтому вместе с героизмом люди наши демонстрировали и совершенно фантастические образцы жизнестойкости.
Начиная с 1943 года, когда всем стало ясно, что Германия войну проиграла, фашисты, отступая под ударами Красной Армии, предавали огню и мечу всё, что можно было уничтожить.
Следует напомнить, что национальный доход СССР в военное время 1941-1945 гг. уменьшился на 23%. Однако это не стало основанием для того, чтобы вопросы восстановления разорённых войной Западных районов и республик СССР решать в последнюю очередь, после войны. Это играло и вдохновляющую роль для бойцов, следовавших в эшелонах и маршевых колоннах на фронт – на Запад. Они своими глазами видели заботу страны о народе и всё делали для того, чтобы ускорить победу над врагом.
Сравним этот факт с нынешним временем: национальный доход России в 1991-1993 гг., в мирное время, снизился на 40%, а за время ельцинско-гайдаровских реформ, по различным данным, вывезено за рубеж около 700 млрд. долларов, т.е. десять годовых бюджетов ельцинской России!
Добавим к этому колоссальные экономические потери СССР периода горбачёвской «перестройки», и сам по себе напросится вывод: эпоха Горбачёва-Ельцина для нашей страны и её народов была эпохой самых жестоких репрессий – политических, экономических, моральных. Это был геноцид советских людей, вполне сравнимый с гитлеровским, а если учесть насильственный развал СССР, то даже – и больший. Вспомните: СМИ того времени пестрели фактами многочисленных самоубийств, лишения стариков и неполных семей жилплощади посредством обмана, а то и насильственно, прогрессивного нарастания числа бомжей и беспризорных детей. Об этом когда–нибудь будут написаны исследования - обоснованные, убийственные для сложившегося в наши дни режима.
Советскому же правительству во главе с И.В. Сталиным в грозное и сложное время ведения войны к победному её завершению предстояло ещё сделать самое главное: не снижая финансовых и материальных затрат на обеспечение действующей армии, изыскать и реализовать необходимые ресурсы для восстановления разорённого врагом народного хозяйства и жилой инфраструктуры в освобождаемых районах, причем в максимально короткие сроки.
В первую очередь все силы были брошены на восстановление топливно-энергетического потенциала, главным образом в Донецком угольном бассейне. И результаты не замедлили сказаться: совместно с восстановленными угледобывающими предприятиями в 1944 году было получено 121,5 млн. тонн угля против 93,1 млн. тонн в 1943 году. А это позволило более полно удовлетворить растущие потребности в угле чёрной металлургии, электростанций, железных дорог и, безусловно, военной промышленности.