Если бы все произошло так, я, конечно, помог бы тебе. Мы бы с тобой вдвоем добились истины. Сейчас я уже почти уверен, что эта женщина скоро очутится в тюрьме.

Надеялся ли Мегрэ, что именно сейчас ему ответят? Он вытер мокрое лицо, ожидая реакции, но ничего не произошло.

— Я довольно долго беседовал с твоей сестрой. Я думаю, что ты ее не очень любил. Она эгоистка, думающая только о себе. Я не успел повидать твоего брата Филиппа. Но думаю, что он еще более сухой человек, чем она. Оба они не могут простить отцу своего трудного детства, но понимают, что отец не виноват, он сделал все, что мог. Не каждому человеку дано быть сильным… Ты же это понял…

Про себя Мегрэ шептал: «Господи, сделай так, чтобы она не явилась в эту минуту!»

Потому что в этом случае произошло бы то же самое, что с кошкой на бульваре Ришар-Ленуар, все население «Савоя» собралось бы вокруг мальчика, нервы которого были напряжены до предела.

— Видишь ли, есть вещи, которые ты знаешь, а я нет, но есть другие, которые известны мне, а тебе нет. Твой отец находится сейчас в изоляторе специальной больницы при полицейском управлении. Это означает, что он арестован, но выясняется, не заболел ли он психически. Как всегда в таких случаях, психиатры не могут прийти к единому мнению. Больше всего твоего отца сейчас должна беспокоить неизвестность, что стало с тобой и что ты собираешься делать. Он знает тебя, знает, что ты способен совершить задуманное. Жанна Дебюль сейчас находится в кино. Никому не станет легче, если она, войдя в эту комнату, будет убита. Это будет даже довольно неприятно, во-первых, потому, что ее тогда невозможно будет допросить, а во-вторых, потому, что ты попадешь в руки английского правосудия, которое, по всей вероятности, тебя повесит. Вот так, малыш. В этой комнате чудовищно жарко, я сейчас открою окно. У меня нет оружия, все ошибаются, считая, что инспектора и комиссары уголовной полиции всегда вооружены. Я не заглядываю под кровать. Я знаю, что ты там. И я приблизительно знаю, о чем ты сейчас думаешь. Конечно, это очень трудно! И это менее эффектно, чем стрелять в женщину, играя роль поборника справедливости…

Мегрэ направился к окну, открыл его и облокотился на подоконник, напряженно вслушиваясь. Но позади не было слышно ни звука.

— Ты все еще не можешь решиться?

Он начал терять терпение и снова обернулся лицом к комнате.

— Ты заставляешь меня думать, что ты менее умен, чем я считал! Чего ты добьешься, оставаясь там? Отвечай, идиот! Потому что в конце концов ты действительно мальчишка и идиот. Ты ничего не понял во всей этой истории, и если ты будешь продолжать в том же духе, то только благодаря тебе твой отец будет осужден. Сейчас же оставь в покое мой револьвер, слышишь? Я запрещаю тебе прикасаться к нему. Положи его на пол. И немедленно вылезай оттуда.

Он действительно казался разгневанным. Может быть, он по-настоящему был рассержен. Во всяком случае, ему не терпелось покончить с этой неприятной сценой.

Опять, как в истории с кошкой, достаточно было одного неловкого движения, одной мысли, которая придет в голову мальчишке…

— Поторопитесь. Она с минуты на минуту вернется. Будет очень красиво, если она нас застанет в таком виде: тебя под кроватью, а меня пытающимся вытащить тебя оттуда. Считаю до трех. Раз… два… если при счете «три» ты не будешь стоять на ногах, я позвоню дежурному отеля и…

Он увидел, наконец, худые ноги, дырявые подметки, бумажные носки, край брюк, который Алэн пытался оправить, вылезая из-под кровати.

Чтобы помочь ему, Мегрэ снова повернулся лицом к окну, он услышал шорох одежды по паркету, затем легкий шум поднимающегося на ноги человека. Он помнил, что юноша вооружен, но он хотел дать ему время оправиться.

— Готово?

Он резко обернулся. Алэн стоял перед ним, его синий костюм был в пыли, галстук на боку, волосы растрепаны. Он был очень бледен, губы дрожали, пристальный взгляд, казалось, пытался проникнуть сквозь стену.

— Верни мой револьвер.

Мегрэ протянул руку, мальчик полез в правый карман и тоже протянул ему руку.

— Ты не считаешь, что так будет лучше?

В ответ раздался слабый голос:

— Да.

И сразу же:

— Что вы теперь будете делать?

— Прежде всего есть и пить. Ты не хочешь есть?

— Да. Нет. Я не знаю.

— А я страшно голоден. Там, внизу, есть замечательный grill.

Он направился к двери.

— Куда ты дел служебный ключ?

Мальчик вытащил из другого кармана не один, а целую связку ключей.

— Лучше я отдам их дежурному, они здесь способны из этого сделать целую драму.

В коридоре Мегрэ остановился перед своей дверью.

— Я думаю, надо зайти немного освежиться.

Он хотел избежать нервного припадка. Он знал, как мальчик близок к нему… Вот почему он старался занять его ум мелкими житейскими делами.

— У тебя есть гребенка?

— Нет.

— Можешь причесаться моей. Она чистая.

В ответ на это мальчик чуть не улыбнулся.

— Почему вы все это делаете?

— Что все?

— Вы сами знаете что.

— Может быть, потому, что я тоже был молод. И у меня тоже был отец. Возьми щетку и почистись. Сними пиджак. Пружины кровати давно не обметали.

Мегрэ вымыл лицо и руки холодной водой.

— Может быть, мне переменить еще раз рубашку?

Он так и сделал, и Алэн увидел его голую грудь и висящие вдоль ног подтяжки.

— Конечно, ты приехал без вещей?

— Я думаю, что мне нельзя в таком виде идти в grill.

Мегрэ посмотрел на него изучающим взглядом.

— Нельзя сказать, что у тебя свежее белье. Ты спал в рубашке?

— Да.

— Я не могу, к сожалению, одолжить свою. Она будет тебе слишком велика.

На этот раз Алэн широко улыбнулся.

— Ну, тем хуже для метрдотелей, если им не понравится. Мы с тобой усядемся в уголок и попытаемся заказать легкое белое вино, хорошо охлажденное. Может быть, у них здесь найдется.

— Я не пью.

— Никогда?

— Я один раз попробовал и потом так заболел, что никогда больше не пил.

— У тебя есть подружка?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю.

— Ты застенчивый?

— Не знаю.

Выходя из комнаты, Мегрэ положил свою большую лапу на плечо юноши.

— Ты меня напугал, мальчишка.

— Напугал, чем?

— Ты бы выстрелил?

— В кого?

— В нее.

— Да.

— А в себя?

— Может быть, потом, наверное, выстрелил бы.

Они встретили лакея, который обернулся и посмотрел им вслед, может быть, он видел, как они выходили из 604-го, а он впускал Мегрэ в 605-й.

Они спустились в лифте. Мегрэ держал в руках свой ключ и связку, отданную Алэном. Он предвкушал удовольствие от встречи со своим личным врагом в великолепно сшитой визитке. Какую физиономию он состроит, когда увидит их обоих и получит утерянную связку служебных ключей?

Увы! За конторкой стоял не он, а другой, высокий, светлый блондин, но визитка и белая гвоздика в петлице были совершенно те же самые. Он не знал Мегрэ.

— Я нашел эти ключи в коридоре.

— Благодарю вас, — сказал дежурный равнодушно.

Когда Мегрэ повернулся, то увидел Брайена, стоящего посередине холла. Взглядом он спросил у комиссара разрешения заговорить с ним.

— Прости, пожалуйста, — сказал Мегрэ Алэну и подошел к полицейскому инспектору.

— Вы его нашли? Это он?

— Да. Он.

— Дама только что вернулась.

— Она поднялась к себе?

— Нет. Она в баре.

— Одна?

— Она болтает с барменом. Что мне делать?

— У вас хватит сил покараулить ее еще час или два?

— Конечно.

— Если она соберется уходить, предупредите меня сейчас же. Я буду в grill-room.

Алэн не пытался сбежать. Он ждал в стороне от толпы, немного неловкий и смущенный. Мегрэ подошел к молодому человеку и повел его в grill-room, бормоча: