Никитин тут же схватил рацию и забыв все позывные, с которыми они работали в эфире, закричал:

– Ивана! Ивана делайте! Серега, Ивана!

Герасимов вырвал у него рацию.

– Ты че орешь, идиот! Думаешь, нас никто не слушает? Будешь потом за стрельбу в зале отвечать...

– Ну, что там у них? Не могу я здесь сидеть!

– Там кончится все за минуту-две. Потерпи...

– Давай, Гена, вызывай Коробова, пусть доложит, что там.

– Доставай свою «Приму», товарищ генерал, закури пока, успокойся.

Вместо сигарет Никитин достал свою фляжку с коньяком и крепко приложился.

– Стрелец! Стрелец! Ответь Зодиаку! Что у вас там происходит? – кричал тем временем Герасимов в рацию. – Доложи обстановку.

– Зодиак, я Стрелец! – раздался из рации сильно искаженный взволнованный голос Коробова. – Срочно перекройте снаружи разбитое окно в кассовом зале. Через него из вокзала вырвалась группа людей. Возможно, Иван среди них. Как поняли меня?

– Пошел ты! Поняли! Хуй ты теперь кого из них возьмешь! А окошко мы тебе перекроем, это враз... Ярославль! Ярославль! Вызывает Зодиак. Срочно десять человек к разбитому окну на Казанском вокзале.. Перекрыть все выходы на Казанском. Берите людей из резерва, сколько нужно. Искать оружие, проверять личности. Всех подозрительных – на Лубянку. Фигурант Марьев, он же Отмороженный, не задержан. Ориентируйтесь на фоторобот. Как поняли?

Услышав слова Коробова про Ивана, Никитин только махнул рукой и вновь приложился к фляжке.

– Стрелец! Стрелец! Ответь Зодиаку! Кто стрелял? Есть ли жертвы?

– Я Стрелец. Докладываю, – ответил Коробов.

– Стреляли с трех точек. Шесть или семь пистолетных выстрелов. Автоматная очередь в скопление людей.

При этих словах Никитин закатил глаза и простонал: «Ох, еб твою мать...»

– Минимум пять убитых, – продолжал Коробов. – Вызывайте медиков. Есть раненые. Много. Двоих стрелков взяли живьем.

– Начинайте разблокирование вокзала. Да осторожнее там, не давайте им перетоптать друг друга. Будь на связи постоянно.

Никитин, несмотря на коньяк, был абсолютно трезв. Он достал, наконец, свою «Приму», закурил и вопросительно уставился на Герасимова.

– Что делать-то будем? Идеи есть?

– Облажались мы опять, Никитин. Вот и вся идея. Что делать? Будем задержанных ребят крутить, стрелков. Это хоть что-то даст. Узнаем, что у них там за дела такие с Иваном... Прямо сейчас этим и займемся...

Герасимов вызвал Коробова и приказал направить к ним четверых омоновцев повыше ростом и поплотнее комплекцией, да побыстрее.

Минут через десять в дверь кабинета начальника вокзала ворвался парень двухметрового роста в форме ОМОНа и голосом, от которого уши закладывало, начал:

– Товарищ генерал...

Никитин махнул на него рукой:

– Проводи на место. К Коробову.

Построившись клином вокруг Никитина и Герасимова, омоновцы врезались в толпу и к удивлению тех людей, которых они раздвигали, они их действительно раздвигали. И вся группа довольно быстро продвигалась вперед. По крайней мере минут через семь-восемь они оказались в кассовом зале, центр которого был очищен от народа.

На полу лежали трупы. Увидев, сколько их, Никитин сразу почувствовал сильную, прямо-таки, смертельную усталость. Уже сегодня все средства массовой информации все это подсчитают и каждом выпуске новостей с числом погибших будет связываться его фамилия. А кроме того, его фамилия будет связываться с ответственностью за безопасность жизни и здоровья москвичей. И еще – с повышением уровня преступности в столице. Хотя вот это-то уж чистое вранье – нисколько она не повысилась. А скоро и совсем упадет. Резко упадет. Как только Никитин начнет осуществлять свой план перестройки криминальной жизни. Если, конечно, не будут мешаться под ногами всякие Иваны.

К ним подошел Коробов, которому не терпелось выложить все, что ему удалось разузнать.

– Четырнадцать убитых. Один из них затоптан. Двенадцать раненых. Двое взяты с оружием. Вот эти.

Он указал рукой на двоих парней в наручниках. Один из них беспокойно и затравленно озирался по сторонам, словно ожидая выстрела. Другой, очень бледный, сидел на полу, привалившись спиной к стене, весь перекосившись на правую сторону. На лице его было написано полное безразличие к происходящему и к дальнейшему развитию событий.

– Ранен? – спросил Никитин.

– Ранен, – кивнул Коробов. – В плечо. Вел стрельбу из пистолета из-за книжного лотка. Успел сделать два выстрела. Сюда.

Коробов указал на перевернутые столики кафе, трупы нескольких человек между ними, лежащие в лужах крови, мокнущие в крови чемоданы и сумки.

– Стрелял из этого пистолета, – продолжал Коробов. – Обратите внимание на цифру.

Никитин увидел, что на серийном номере пистолета, послежние две цифры были вытравлены, так что четко выделялось – «10». Он вопросительно посмотрел на Герасимова, тот недоуменно пожал плечами.

– У этого, – Коробов кивнул на озирающегося парня, – пистолет тоже с номером. Он произвел три выстрела в том же направлении.

Он показал второй пистолет с выделенными цифрами «06».

– Кроме того, найдены еще два ствола. Тоже номерные. «02» и «04». «Четвертый», очевидно, был сброшен владельцем, когда начали проверку документов. А «второй» принадлежал, скорее всего одному из убитых за столиком в кафе. И еще один пистолет с номером был у того, кто стрелял из автомата. Его номер – «семь». Без сомнения, все это одна компания.

В это время к Коробову обратился оперативник, внимательно обыскивающий трупы на предмет установления личностей убитых.

– Товарищ полковник! У одного из убитых обнаружено оружие.

И он принес еще один пистолет с выделенным номером. Девятым.

– Стрельба началась в кафе.

Коробов начал излагать свою версию происходивших событий.

– Там раздалось два выстрела. Скорее всего, стрелял Отмороженный, хотя, странно, – но его никто не видел, как он туда попал – неизвестно. Каюсь, мои люди этот момент пропустили. Они среагировали раньше.

Коробов кивнул в сторону задержанных оперативниками стрелков.

– Наши отреагировали уже на их выстрелы и автоматную очередь. Мои люди произвели два выстрела, оба попали в цель. Автоматчик был убит прямым попаданием в голову, тот, что изображал книжного продавца – ранен в плечо. Третьего взяли без применения оружия. Пассажиров покрошил автоматчик. Как только выстрелы прекратились, неустановленный субъект выбил телом стекло окна и скрылся в неизвестном направлении, вслед за ним – часть людей из зала. остальные были задержаны. Есть основания считать, что скрывшийся был Иван Марьев – Отмороженный.

Герасимов хмыкнул.

«Есть основания считать... – подумал он. – Научился трепаться собака. Есть основания считать, что мы бездарные дилетанты по сравнению с этим Марьевым.»

– Полковник Герасимов, опросите задержанных, – приказал Никитин. Ему не терпелось получить хоть какую-то информацию об Иване.

Герасимов подошел к Шестому. Тот давно уже следил за ним и Никитиным, успел понять, что они тут главные, и не дал Герасимову первым задать вопрос.

– Я все скажу, начальник. Только дай охрану. Меня сейчас убьют. Тут наших десять было. Все бьют без промаха, в яблочко. Спрячь меня, начальник. Все скажу. Бля буду, все скажу. Это все Крестный. Это его игра. Мы только пешки, стрелки...

Он неожиданно закричал на него высоким истерическим голосом:

– Спрячь, начальник! Я здесь как кабан перед номерами...

И снова перешел на ноющий, просящий шепот.

– Убьют меня. Я много знаю, начальник. Я по окнам с крыши бил, когда Белоглазова убивали. Я все расскажу, все, что знаю.

Герасимов смотрел на него с интересом.

– Не бойся. Спрячу. Ваших всех перебили. Никто тебя не убьет.

– Меня Илья убьет. Он всегда на подчистке стоит, когда на дело идем. Отвези меня в камеру, начальник. В одиночку. На Лубянку отвези. И бумагу давай, все напишу. Как есть все напишу...

– Не тораторь. Объясни, почему вы хотели убить Отмороженного?