...После всего случившегося я пришел к убеждению что групповой прорыв из Берлина нереален. Поэтому вся группа была распущена. Каждый в отдельности должен был попытаться (по возможности переодевшись в цивиль ную одежду) прорвать кольцо противника...»

После этого Бормана видели. Кто — живым, кто - мертвым.

Версии, мифы, рабочие гипотезы

Так что, погиб Борман в то утре Или все-таки ему удалось вырваться из Берлина?

Эти вопросы мне не раз задавали друзья и читатели особенно после публикации в журнале «Вокруг света» в 1984 году очерка «Тайна майской ночи», в котором, в частности, была опубликована история поисков нацистского преступника, предпринятых Полом Мэннингом.

Должен сказать, что подобные вопросы возникали (и оставались без четкого ответа) и в ходе расследований и самого Нюрнбергского процесса сорок лет назад.

Попробуем же сегодня, вооружившись и архивными материалами, и официальными документами различной давности, и, наконец, публикациями самого последнего времени, проанализировать сумму имеющейся на сей счет информации.

И возьмем для начала версию о том, что Борман погиб в том огненном кольце — в пользу нее говорит немало показаний лиц, допрошенных по делу. Вот свидетельства.

Артур Аксман, руководитель гитлерюгенда. «Невысокий человек в форме обергруппенфюрера был убит на мосту в Пихельсдорфе (крайне западная часть Берлина)».[9]

Вильгельм Баур, личный пилот Гитлера: «Похожий мужчина был убит на берлинской улице Цигельштрассе».

Отто Беренс, обершарфюрер, участник прорыва: «Я видел труп невысокого генерала СС».

Отто Гюнше, адъютант Гитлера: «Обергруппенфюрер был убит во время прямого попадания в танк, под прикрытием которого он шел в районе моста Вайдендаммер- брюкке».

Вилли Беринг, шофер имперской канцелярии: «Я опознал труп обергруппенфюрера по портупее в районе Фридрихштрассе».

Хуан Пинар, испанский солдат, участник попытки прорыва: «Обгоревший труп генерала СС вытаскивали из подбитого танка».

Итак, свидетельства разных людей, допрошенных в разное время и не имевших возможности согласовать свои показания, при всей противоречивости в деталях, едины в главном: Борману не удалось вырваться из окруженного Берлина.

Попытки засвидетельствовать смерть начальника партийной канцелярии (и тем самым, заметьте, предотвратить дальнейшие его поиски) были предприняты и во время Нюрнбергского процесса.

Так, по требованию защиты был допрошен начальник имперского гаража, личный шофер Гитлера упоминавшийся Эрих Кемпка. Свидетеля первым допрашивал адвокат Л. Бергольд. 3 июля 1946 года Кемпка пересказал уже известную читателям историю прорыва группы Бормана в ночь с 1 по 2 мая. Свои показания он закончил следующими словами:

— По-моему, на той стороне, по которой шел Мартин Борман, возникло пламя. Я сам взрывом был отброшен в сторону и потерял сознание. Когда я пришел в себя, ничего видеть не мог — меня ослепило пламя...

Продолжая допрос свидетеля, адвокат, видимо, стремился получить более твердое показание о смерти Бормана именно при описываемых обстоятельствах. Он задает Кемпке «наводящий вопрос»:

— Свидетель, вы видели при этом, как Борман упал, когда возникло пламя?

Тут Кемпка дает «дополнительное разъяснение»:

— Да, я заметил одно движение Бормана. По-моему, он падал, его относило взрывом.

Бергольд продолжает дожимать:

— Этот взрыв был таким сильным, что, по вашим наблюдениям, Мартин Борман погиб от него?

Ответ:

— Да, я совершенно определенно полагаю, что из-за силы этого взрыва он лишился жизни.

Тут уж судьи Международного трибунала, обычно воздерживающиеся от допросов свидетелей, считают нужным вмешаться. Председательствующий задает вопрос:

— Как далеко вы находились от Бормана?

Кемпка: Примерно в трех метрах.

Председательствующий: Затем снаряд попал в танк?

Кемпка: Нет, мне кажется, что не снаряд, а панцер- фауст, выброшенный из окна, попал в танк.

Председательствующий: Затем вы видели вспышку и потеряли сознание?

Кемпка: Я внезапно увидел пламя и через долю секунды заметил, как рейхсляйтер Борман и статс-секретарь Науман были отброшены от танка. Я сам в тот момент был отброшен в сторону и потерял сознание. Когда пришел в себя, я не мог ничего видеть. Стал пробираться ползком и полз до тех пор, пока не наткнулся головой на противотанковое заграждение. (Как видите, Кемпка утверждает примерно то же, о чем напишет в книге «Я сжег Адольфа Гитлера».)

В ходе последующих допросов показания бывшего шофера стали еще более неопределенными и расплывчатыми, Вконец запутавшись в объяснениях, он вдруг неожиданно заявил:

— Я не видел Бормана непосредственно у танка…

Если при оценке показаний Кемпки учесть, что дело происходило между двумя и тремя часами утра, то есть во мгле, можно представить себе, насколько серьезно следует воспринимать его ответ.

Любопытно, что наблюдавший допрос участник Нюрнбергского процесса, будущий автор целого ряда книг о тех днях, член Президиума Советского комитета защиты мира А. И. Полторак, с которым меня свела судьба во время работы в Комитете, рассказывал, что на всех, кто присутствовал при допросе Эриха Кемпки, он производил впечатление жалкого враля.

«Кстати замечу,— заканчивает А. И. Полторак одну из глав своей книги «Нюрнбергский эпилог»,— что в ходе процесса кое-кто утверждал, что и Эйхман мертв. Не прошло и пятнадцати лет, и он «воскрес из мертвых», после чего был судим и повешен».

К слову сказать, в день, когда адвокат Бергольд предложил аннулировать «дело», пришло сообщение Якоба Гласа, личного шофера Бормана. Глас заявил, что «абсолютно убежден в том, что мужчина, которого он видел на днях на одной из улиц Мюнхена, был Борман». Вторым человеком, опровергшим версию о смерти рейхсляйтера, оказался немецкий писатель Генрих Линау. Он выступил в печати с утверждением, что случайно встретил Бормана в поезде Гамбург — Фленсбург.

Разбирая вариант «Борман остался жив», нельзя не коснуться вопроса о его «гибели» возле пресловутого танка, о котором столь часто упоминали свидетели.

Действительно, под утро 2 мая в северо-западной части Берлина, которая практически уже была блокирована нашими войсками, наблюдалось скопление танков и самоходных орудий. Вероятнее всего, тех самых, что составляли группу прикрытия обитателей бункера имперской канцелярии. Был ли среди них Борман?

Маршал Жуков, вспоминая эти часы и обстоятельства, впоследствии напишет:

«Не помню точно времени, но как только стемнело, позвонил командующий 3-й ударной армией генерал И. Кузнецов и взволнованным голосом доложил: — Только что на участке 52-й гвардейской дивизии прорвалась группа немецких танков, около двадцати машин, которые на большой скорости прошли на северо-западную окраину города.

Было ясно, что кто-то удирает из Берлина. Возникли самые неприятные предположения. Кто-то даже сказал, что, возможно, прорвавшаяся танковая группа вывозит Гитлера, Геббельса и Бормана.

Тотчас же были подняты войска по боевой тревоге, с тем чтобы не выпустить ни одной живой души из района Берлина...

На рассвете 2 мая группа танков была обнаружена в 15 километрах северо-западнее Берлина и уничтожена нашими танкистами. Часть машин сгорела, часть была разбита. Среди погибших экипажей никто из главарей гитлеровцев обнаружен не был».

А член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал К. Ф. Телегин, исходя из показаний плененных немцев о присутствии Бормана среди участников танкового прорыва, тотчас же направил разведчиков в этот район. Тщательный осмотр места боя показал: Бормана здесь нет.

Теперь, думается, самое время дать хотя бы беглый обзор сообщений (последнее слово можно было бы взять в кавычки) о дальнейшем пути Мартина Бормана. При этом я постараюсь не повторять версии, изложенные знатоком загадок (и разгадок) тайн «третьего рейха» Львом Безыменским.