Ширина моста составляла примерно двенадцать футов. Немного места по сравнению с ристалищем. По длине моста, после того, как на нем выстроились обе партии, осталось футов тридцать для поединка предводителей. Макс прикинул расстояние и перехватил меч за середину клинка. Людвиг-Иоганн сделал так же.

В это время за воротами запели монахи и заиграла музыка. Зрители зааплодировали. Рыцари двинулись навстречу друг другу.

Поначалу Макс держался молодцом. Отбил добрую половину ударов противника и даже несколько раз попал тому в голову. Но упустил инициативу, перешел к обороне и не смог придумать никакой выигрышной тактики. Псевдо-Бурмайер увлекся, перехватил меч за рукоять и принялся наносить удары с полного замаха попеременно справа и слева.

Монахи пели, музыка играла, зрители кричали и свистели, солдаты стучали в мостовую древками алебард. На каждый отвоеванный Людвигом-Иоганном фут ступали его ландскнехты. Максу оставался шаг до первой линии своих швейцарцев, первый ряд по команде Франца уже поднял алебарды на замах, чтобы одновременно с силой опустить шипы на голову баварца.

Человек-шар не сделал последнего шага и не подставился под тройной удар. Вместо этого он остался на месте и издевательским жестом поманил Макса к себе. Зрители взревели. Макс бросился вперед и обхватил врага руками, не давая ему возможности ударить мечом. Людвиг-Иоганн прижал голову к груди Макса, глядя под ноги и пытаясь поставить подножку.

Рыцари закружились по мосту, наступая друг другу на ноги. Макс не видел ног и должен бы был неминуемо попасться на подножку. Шаг, поворот — и сцепившиеся борцы ударились о деревянные перила моста. Еще один разворот, снова перила. Второго такого удара крепления брусьев не выдержали, и вот уже человек-шар летит в реку.

Болельщики Макса не успели порадоваться. Подножка тоже удалась, Макс не устоял на ногах, а Людвиг-Иоганн еще и схватил его за руку. В реку свалились оба бойца.

Плюх! Два тяжелых тела в доспехах подняли фонтан брызг. Даже алебардьеры обеих сторон на мосту нагнулись над перилами, глядя, не вынырнет ли кто-нибудь. Первым отреагировал Франц, которому из-за спин товарищей ничего не было видно.

— Бей в лицо, коли в яйцо!

Швейцарцы ударили и укололи. Сразу же погиб сержант ландскнехтов. Оставшись без обоих командиров, ландскнехты под ударами отступили к воротам, а швейцарцы, войдя в раж и попирая ногами тела врагов, под безумные вопли зрителей прорвались в ворота на плечах отступающих.

Патер не был великим воином. Он знал, что долго не продержится и что у него будет очень немного времени, чтобы найти слабые места в защите епископа. Епископ хорошо брал защиты клинком и наручами, но не блистал разнообразием ударной техники и предпочитал работать на максимальной дистанции, направляя удары в руки и оружие. Патер вспомнил, как на последнюю масленицу они с Быком устроили шуточный бой, алебарда против двуручного меча. В финале Патер приседал под мечом, поворачивался и бил Быка между ног тупым концом древка. Бык принимал удар на бедро и подпиленное древко ломалось, как будто о могучие гениталии жизнерадостного символа Масленицы. Оставались пустяки — дождаться сильного горизонтального удара. Патер перестал атаковать и принялся только уворачиваться. Когда противник настолько ограничен в технике, уворачиваться несложно. Просто сделать шаг под опускающийся меч и слегка пригнуться.

Бурмайер приказал арбалетчикам постоянно держать 'этого попа' на прицеле, чтобы быть готовыми выстрелить по команде.

Епископ, как вполне можно было ожидать, решил, что старый священник устал, и попытался загнать противника в угол, для чего сократил дистанцию и перестал отступать на шаг после каждого удара. Удача ему улыбнулась, очередной его удар почти перерубил древко Патеру. Что может подумать боец, приведя в негодность оружие врага? Что остался один шаг до победы, верно? И никаких шагов назад.

Сколько времени проходит от замаха до удара? Мгновение? Патеру хватило половины этого мгновения, чтобы взмахнуть снизу вверх тупым концом древка. Точно в цель! Епископ вскрикнул и согнулся, опершись на меч. Патер с разворота ударил его по голове железным шипом, еще державшимся на древке.

Макс мгновенно опустился на дно. Тут же он встал, к счастью глубина была не больше, чем по подбородок. Футах в шести поднялся на ноги Людвиг-Иоганн, но ему пришлось встать на цыпочки, чтобы вдохнуть. Макс стряхнул латные рукавицы и бросил их в сторону берега, снял и бросил туда же шлем, сразу стало легче дышать. На мосту шел бой, набережные поднимались над водой на шесть-семь футов. Зрители могли бы его вытащить, но до набережной надо еще добраться. Идти по дну, надеясь, что в других местах не глубже, чем здесь? Дно канала изначально не было ровным и много лет его никто не чистил. Макс чувствовал, что икры до середины погрузились в донный мусор. Если сделать неверный шаг, можно зацепиться ногой и упасть. Левая нога застряла между какими-то досками. У Людвига-Иоганна были похожие проблемы, только он провалился в донный мусор еще глубже и старался поднять над уровнем воды хотя бы нос.

Как только Патер нанес свой первый решающий удар, Бурмайер подал знак арбалетчикам. Много ли времени надо, чтобы передвинуть прицел на дюйм и нажать спусковой крючок? Немного, но этого хватило, чтобы второй удар проломил епископу череп.

Священник в черной сутане — не лучшая мишень среди теней, мелькающих в свете факелов. Из восьми арбалетчиков попал в цель только один. Еще один подстрелил труп епископа, остальные болты попали в землю и стены.

Патер упал. Музыка оборвалась. Паломники замерли с раскрытыми ртами. В ворота ворвались швейцарцы. Франц растерянно оглянулся по сторонам, выискивая Патера. Сержант выполняет приказы, но все приказы выполнены, а командиров больше нет — ни Его светлости, ни Быка, ни Патера. За те секунды, пока справа строились в боевой порядок швейцарцы, а слева, подражая настоящим солдатам, изображали подобие строя монахи, Франц повзрослел на несколько лет.

Какая была главная задача штурма? Захватить монастырь? Нет, с такими силами и без карты это нереально. Убить руководителей заговора — епископа и Альфиери? Альфиери впереди, а где епископ?

— Где епископ? — шепотом спросил Франц ближайшего паломника.

— Вот лежит, — дернул подбородком Матрос.

Ага, теперь задача понятна.

— Бей Альфиери! — закричал Франц. Монахи и швейцарцы выставили алебарды и побежали на Альфиери.

Краем глаза сержант увидел, как человек, стоявший рядом с Альфиери, по виду средней руки южногерманский рыцарь, поднял и опустил руку. Ландскнехты, стоявшие во дворе, выставили алебарды и пошли навстречу. Вел их молодой рыцарь, в котором Франц узнал лучшего оруженосца первого дня. Альфиери и 'южногерманский рыцарь' исчезли за дверью.

Франц понял, что атака провалилась. Как бы ни закончилось сражение во дворе, через минуту после того, как за ним закрылась дверь, Альфиери может быть в любом месте монастыря, а через пять минут — уже в городе. Если так, то стоит ли терять людей в этом дворе? Один этот молодой рыцарь мог перебить половину отряда и не устать.

— Отходим к воротам!

Отошли без потерь, пятясь и выставив алебарды. Паломники подхватили раненого Патера. Закрыли за собой ворота, причем Плотник еще и успел заклинить закрытые ворота. Куда теперь? На улицах полно зрителей, собравшихся посмотреть 'der bugurt', а к тому концу моста приближается отряд стражников.

Прогремел выстрел, слева от ворот пуля ударилась в стену. Тропинка!

— За мной! — скомандовал Франц и свернул на тропинку.

Швейцарцы и паломники последовали за ним. Стражники протолкались до моста, но остановились, когда перед ними о брусчатку расплющились две пули.

Куда дальше? Тропинка закончилась. Вверх — улица Богачей, направо — к замку, налево — в монастырь. Ворота замка закрыты, а дорога вдоль стены ведет навстречу стражникам. Ворота в Улицу Богачей охраняются. Зато в монастырских воротах открыта калитка.