Подготовленным к наступлению на Советский Союз немецким войскам пришлось весной 1941 года исправлять на Балканах ситуацию, испорченную Италией. Итальянская агрессия против Греции вызвала высадку там английских войск. Болгарию мирно оккупировали немецкие войска. В Югославии произошел военный переворот и ее прежде хорошие отношения с Германией превратились во враждебные; эта проблема была решена военным путем. Капитуляция Греции и изгнание британского экспедиционного корпуса были вопросом времени, однако были потеряны драгоценные недели. Было известно, что русские дороги уже ранней осенью превращаются в месиво, и, когда утром 22 июня начался великий поход на Восток, многие скептики уже сомневались в возможности нанести смертельный удар.

Знал об этой опасности и Гитлер. Летом 1941 года он, как политик и полководец, оказался в положении шахматного игрока, который своим следующим ходом неизбежно вызовет «шах» противника. И в шахматах, и на войне нельзя делать два хода одновременно. Немецких сил хватало для победы над противником на Востоке, на Севере, на Западе и, наконец, на Юге Европы — но лишь попеременно, а не одновременно.

Время работало, как Гитлер хорошо понимал, против него и подпирало. Восток начал мобилизовывать свои огромные людские, а Запад — свои огромные материальные ресурсы. В народном анекдоте старая матушка спрашивает местного руководителя НСДАП, глядя на карту мира, что означает это огромное темно-зеленое пятно? «Россия», — отвечают ей. А большие части карты, покрытые розовым и светло-зеленым цветом? «Это Британская империя и США». И когда старая женщина хочет узнать, а где же Германия, и палец партийного руководителя указывает на маленькое синее пятно в центре Европы, следует удивленный вопрос: «Скажите, а фюрер об этом знает?»

Он знал об этом и знал также, что упустил момент для осуществления плана «Морской лев». Англия оправилась и стала получать по ленд-лизу оружие из США, которые передали ей 50 эсминцев и несколько подводных лодок. Для обеспечения поставок вооружения в Англию армия якобы нейтральных США захватила Исландию. Американские эсминцы вели огонь по немецким подводным лодкам, которые нападали на германские караваны.

Воздушная битва за Англию — «немецкая авиация должна всеми имеющимися в ее распоряжении силами как можно быстрей разбить английские ВВС» — была прервана после больших потерь. Британская бомбардировочная авиация начала теперь войну против немецких женщин и детей «без перчаток», как того требовал Черчилль.

Колеблясь в выборе между планами «Морской лев» и «Барбаросса», Гитлер находился, с одной стороны, под влиянием своего великогерманского мышления и своей незаинтересованности в завоеваниях на Западе, а с другой — жажды земель на Востоке и стремления к борьбе против «недочеловеков», о чем он мечтал со времен своей жизни в Вене. «Пока Сталин жив, — думал тогда Гитлер, — опасности нет: он умен и осторожен. Но когда его не станет, евреи, которые сейчас находятся во втором и третьем эшелоне, могут снова выдвинуться в первый ряд». Это имело решающее значение, и Гитлер смотрел далеко вперед.

Если напасть на Англию, Россия может ударить в спину, — все время повторял он себе, — а если напасть на Россию, Англия вернется на континент. Решение Гитлера напасть на Россию было «самым трудным решением во всей его жизни».

Rudolf Hess (1894 — 1987)

«Reichsminister Rudolf Heß» by Walter Einbeck, 1939

В этот трудный момент помочь мог заместитель фюрера, его старый спутник Рудольф Гесс, сын английской еврейки, получивший английское воспитание в Египте, военный летчик, имевший хорошие связи с высшей английской знатью. Только он мог бы договориться с Черчиллем, сыном американской еврейки, до мозга костей ненавидевшим коммунизм. Полету Гесса в Шотландию с всемирно-исторической миссией мира предшествовало письмо, которое основатель геополитики профессор Хаусхофер написал герцогу Гамильтону. Гесс объяснял своему адъютанту Карлгейнцу Пинчу:

5 мая 1941 г. Сталин произнес закрытую речь перед 500 выпускниками военных академий, которая не осталась в тайне и дошла до ушей Гитлера и Гесса, которые неверно оценивали Сталина:

«Если нам удастся (оттянуть вооруженный конфликт с Германией до осени), война с Германией почти неизбежно начнется в 1942 г., но в гораздо более благоприятных для нас условиях, так как Красная Армия будет тогда лучше обучена и лучше вооружена».[84]

Через пять дней после этой речи, темной ночью 10 мая 1941 г. Рудольф Гесс, которому было тогда 48 лет, приземлился с парашютом около крестьянского дома недалеко от Дунгавела, шотландского поместья герцога Гамильтона. Его Мессершмитт-110 разбился в горах. На следующее утро герцог появился у постели больного — Гесс повредил ногу при прыжке — и тот тихо сказал:

Миссия потерпела неудачу, Черчилль не стал вести переговоры, и Гесс с этого дня — вот уже более 30 лет — сидит в тюрьме.[85]

Следует сделать должные выводы из того факта, что ни с профессором Хаусхофером, ни с женой Гесса тогда ничего не случилось. По указанию Гитлера Ильзе Гесс была назначена пенсия попавшего в плен министра.

Германский тыл на Западе из-за неудачи миссии Гесса не стал безопасным, но тем не менее германская армия в следующем месяце двинулась на Восток, чтобы согласно приказу фюрера № 21 — «плану Барбаросса» — «нанести поражение Советской России в ходе быстрой кампании».

Ударение было сделано на слове «быстрой», и уже 11 сентября 1941 г. в 11.30 старший лейтенант Дариус, который вместе с группой армий «Север» и своей танковой ротой прошел с боями через Литву, Латвию и Эстонию, радировал: «Я вижу Петербург и море».

Утром 13 октября Щербаков, секретарь ЦК ВКП(б), выступая перед московским комитетом партии, когда собравшиеся уже слышали выстрелы пушек группы армий «Центр», сказал: «Мы не должны закрывать глаза. Москва в опасности».

А группа армий «Юг», взяв только в котле под Киевом 665.000 пленных, заняла в ноябре Харьков и Донбасс.

Советская авиация была практически уничтожена в первые дни войны. Русские потеряли тысячи своих танков. В первые 14 дней более миллиона советских солдат попали в немецкий плен. На 12-й день русского похода начальник немецкого Генерального штаба генерал-полковник Гальдер записывал в своем дневнике:

Черчилль тоже считал вероятным скорое поражение России, когда 28 октября 1941 г. писал своему эвакуированному в Куйбышев послу сэру Стаффорду Криппсу: