Теперь она отправилась туда пешком. В знак уважения к тёмному богу девочка надела длинную чёрную тунику с широким чёрным поясом, к которому прикрепила подвесной кармашек с танаритом.

Идти пришлось очень долго. Тёмная роща навевала мрачные мысли. Гинта вздрогнула, когда над её головой пронёсся ванг. Эти большие, тяжёлые птицы летали почти бесшумно. И впрямь как тени… Чем глубже Гинта уходила в лес, тем реже встречались молодые деревья с красноватыми стволами и зелёными листьями. Вскоре её со всех сторон окружили старые вирны, чья потемневшая от времени листва лишь чуть-чуть отливала зеленью, а мощные стволы казались совершенно чёрными. Огромные корни, вздымаясь над землёй, образовывали причудливые арки. Гинта проходила под ними, не нагибаясь. С корней и нижних веток свисал серебристый мох. Солнце сюда не проникало, и Гинта сделала зрительный анхакар. Она пробиралась почти на ощупь.

«Ну и где же этот храм? Или хоть кто-нибудь живой… — подумала она с досадой. — Я, вроде, никуда не сворачивала».

Пройдя ещё немного, девочка посмотрела вверх и не увидела ничего, кроме абсолютной, непроницаемой темноты, однако дорогу, по которой она шла, что-то освещало. Какой-то тусклый, мертвенный свет, напоминающий свет Камы. Гинта не могла понять, откуда он исходит. Она заметила, что естественные арки из корней и веток становятся всё выше и выше. На некоторых сидели ванги — огромные и неподвижные. Такая птица могла убить Гинту даже лёгким ударом клюва. Девочка старалась об этом не думать и, превозмогая страх, упорно шла вперёд.

Неожиданно один из вангов с шумом взмахнул крыльями. Гинта вздрогнула, подняла голову и, запнувшись о корягу, упала. Ванг опустился перед ней на землю. Призрачный свет стал ярче, и Гинта увидела, как дрожат синеватые искорки в пронзительно-чёрных глазах птицы.

— Айна-гур… — глядя прямо в эти глаза, прошептала девочка, и ванг сложил крылья. Это было одно из древних имён священной птицы Танхаронна. «Высоко летающий хищник». Ванги летали выше всех пернатых. А кое-кто даже считал, что они могут преодолевать расстояния от Эрсы до любой ангамы. Но, скорее всего, это могли только те из них, которые действительно являлись танхами.

— Приветствую тебя, слуга Танхаронна, — сказала Гинта на танумане. — Я пришла, чтобы почтить твоего господина подношением.

Огромная птица склонила голову набок, потом, плавно взмахнув крыльями, оторвалась от земли. И почти в то же мгновение перед Гинтой выросла высокая фигура в тёмном. Девочка увидела протянутую к ней костлявую руку с длинными чёрными ногтями. Незнакомец помог ей подняться на ноги и знаком велел следовать за ним.

Вскоре они очутились перед входом в пещеру. Гинта поняла, что это и есть храм. Он был вырублен в скале из чёрного бута. Полумрак и окружающие храм высокие деревья мешали рассмотреть его как следует. Гинта только успела заметить, что фасад его украшен рельефом: человеческие фигуры с красивыми, узкими, совершенно бесстрасстными лицами, похожие на изображения нафтов, и чудовища с оскаленными мордами и глазами, горящими холодным, мертвенным светом. Глаза были сделаны из голубоватого диурина, который, будучи зажжённым, и создавал это зловещее бледное освещение.

Внутри было немного светлее. На гладком чёрном полу, на стенах и потолке таинственно мерцали диуриновые узоры — что-то вроде созвездий… Да это и были созвездия, правда, большинство из них показались Гинте незнакомыми. В глубине зала стояла большая статуя. У бога были длинные чёрные волосы, такая же борода и танаритовые глаза. Он что-то прятал на груди, в складках длинного чёрного плаща, и это что-то заливало помещение нежно-голубым светом. Тиумид взмахнул рукой. Свет стал ярче, и Гинта увидела постамент изваяния, сделанный из синего хальциона и украшенный узорами из танаритов разной величины. Кое-какие узоры казались незавершёнными. Чёрный тиумид всё так же молча показал Гинте на постамент. Девочка подошла поближе и заметила между камешками, образующими узоры, множество круглых углублений. Всё ясно — в них-то и вставляют танариты. И узор на постаменте постоянно меняется и усложняется. Ей просто надо выбрать, куда положить свой камешек. Гинта высмотрела фигурку, похожую на безглазую птицу, и вставила ей глаз.

— Прекрасно, — тихо произнёс тиумид. — Бог видит твоих врагов, аттана. Что бы они ни сделали, всё обернётся против них самих. Зло притягивает только зло.

— Иногда зло обрушивается на головы невиновных, а ведь это несправедливо.

— Что такое невиновность, дитя? Наши судьбы тесно сплетены с судьбами других. У каждого свои долги — перед живыми и мёртвыми, перед людьми и перед богами. Каждый платит свои долги, только и всего. Если что-то не ладится, можно поискать выход, а поиски справедливости часто заводят в тупик.

— Значит сейчас мы все за что-то расплачиваемся? И тот, кто отяготил свою душу злом, и тот, кто не прожил ещё и полного цикла…

— Ты говоришь только об одной жизни, а люди куют свою судьбу в течение многих жизней. Свою судьбу, судьбу своей земли. И всей ангамы.

Гинта вспомнила Кассу и похолодела.

— Я знаю, ты пришла сюда не из-за своих мелких врагов. Тебя одолевает множество вопросов. Ты сама должна найти на них ответ. И ты сумеешь. Ты не побоялась прийти сюда одна, несмотря на то, что рассказывают о чёрных тиумидах.

— Я сама служу богам, которых в Сантаре боятся едва ли меньше, чем богов тьмы. Только глупый ребёнок сердится на камень, о который он ушибся, и боится темноты. Беспредельная тьма породила свет. Но едва засияв, он перестал принадлежать ей безраздельно, и она то и дело пытается поглотить его снова. А мы должны сохранить его.

— Да. Но уничтожить тьму нельзя. Она была и есть беспредельная. Мы должны сохранить равновесие.

Гинта посмотрела на изваяние бога, прячущего на груди солнечное око, и подумала о прекрасном юноше, сыне Лиллы, из-за которого сражались Нэффс и Танхаронн.

— Позволь мне ещё один вопрос.

— Спрашивай.

— Ты знаешь, кто такой Диннар? Человек или бог?

— А сама ты кто? Человек становится богом, бог возвращается к людям. Во всём, что одето живой плотью, есть искра божества.

— Но какого? Я слышала, танхи способны вселяться в людей…

— Верно. Но без помощи самих людей им такого не сделать. Я ждал этого вопроса. Я знаю, кто ты, поэтому расскажу тебе то, что мне известно. Только не здесь.

Тамас — так звали тиумида, привёл Гинту в своё жилище. Место, где стоял его домик, показалось ей довольно приятным, особенно по сравнению с дебрями, окружавшими храм Танхаронна. Вирны здесь росли реже и пропускали солнечные лучи. К тому же в этой части рощи было много старых мёртвых деревьев, чьи ярко-белые стволы заметно добавляли света. Один такой давно засохший великан простирал свои корявые лапищи над маленьким, приземистым домиком Тамаса. С белых ветвей свисали длинные седые волосья мха, кое-где сверкающие в лучах солнца серебром. На крыше сидел ванг. Увидев Тамаса и Гинту, он издал короткий воркующий крик.

Жилище было обставлено просто: голый деревянный пол, низкое ложе, застланное старыми, вытертыми шкурами, большой камин, стол, несколько удобных деревянных кресел. На одной из стен — полка с глиняной посудой. С потолка в несколько рядов свисали травы, наполняющие комнату приятным терпким запахом.

Тамас усадил Гинту в кресло и сел напротив неё. Сейчас, при нормальном дневном свете, его облик уже не казался девочке таким зловещим как там, возле храма. Даже длинные костлявые пальцы с чёрными ногтями воспринимались в этой обстановке более или менее обыденно. Все служители Танхаронна красят ногти в чёрный цвет, одеваются только в чёрное и носят украшения из танарита. Тамас был явно моложе деда Аххана, правда, из-за своей невероятной худобы выглядел несколько старообразно. Его длинное носатое лицо вряд ли когда-либо отличалось привлекательностью, но большие светло-карие глаза заставили Гинту вспомнить странных существ на фасаде храма. Кто это — люди или танхи? А сам Тамас… Он так странно перед ней появился. Гинте показалось, что тиумид прочёл её мысли, и ей стало неловко. Впрочем, лицо хозяина оставалось бесстрастным.