— Амит, у тебя есть кеста?

— Нет, он взял с собой. У меня только лук… Ты считаешь меня трусом?

— Я считаю себя дурой… Нет-нет, Амит, оставайся здесь. Сагаран прав — огненный бог действительно очень обидчив.

— Скоро ночь.

— Ну и что?

— Подожди, надо собрать людей!

— Хорошо, собирай, а я не буду терять время. Пусть как следует вооружатся, расскажи им про все ловушки… Не бойся за меня.

Кеста Гинты осталась в Хаюганне, на месте схватки. Ладно, из лука она всё равно стреляет лучше. И вообще она больше привыкла надеяться на своё собственное оружие — силу нумады. А все эти железяки и палки уж так, на всякий случай…

С опаской поглядывая на огромного зверя, Амит протянул ей удобный диуриновый светильник. Гинта закрепила лук и колчан за спиной, поправила на поясе кинжал и пустила Синга в галоп.

Мёртвая роща за некрополем… Сагаран видел там Тагая. Этот мерзавец явно имеет какое-то отношение к тому, что здесь творится… Благодаря знакам, которые оставил Сагаран, она без труда сориентировалась в зеркальном лабиринте. Давно проторённая и тщательно замаскированная дорога. Кто-то постоянно ходил здесь в Улламарну и обратно. Выйдешь из пещеры — и сразу роща, а потом старый некрополь. Место зловещее и почти всегда безлюдное… А ведь здесь же как-то видели «детей света»!

«Ты что-нибудь узнаёшь?» — спросила она Синга.

«Пока нет, но… На что-то похоже. Много камней, прозрачных… Они ведь растут?»

«Да».

«Те люди махали руками перед камнями… И передо мной, и… Я вспомнил! Там были ещё звери, больше меня. Страшные. И люди — тоже большие и страшные, не такие, как ты. Их тоже много кормили».

«Чем?»

«Мясом. Подожди, я ещё подумаю. Я должен ещё что-то помнить, но это где-то далеко».

Гинта поняла, что Синг роется в глубинах памяти, которая сохранилась в мозгу первого хозяина этого тела. Вернее, в её остатках. Большую часть забирает нафф, когда покидает тело.

Когда они оказались в лиловой пещере, Гинте пришлось отвлечь своего друга от размышлений — здесь было много ловушек. Девочка зажгла диуриновый фонарь поярче. Синг аккуратно обходил и перепрыгивал обозначенные углем прямоугольники.

Мост над пропастью был естественного происхождения и достаточно широкий, чтобы по нему бок о бок прошли четверо. В конце его темнел зев пещеры. Скала, в глубь которой она вела, напоминала высокую многогранную башню — наполовину из серого турма, наполовину из прозрачного диурина, ослепительно сияющего в лучах Санты. Из-да полной луны и звёзд, особенно ярких в это время цикла, было светло, почти как днём. Гинту знобило. Ей казалось, что холодный, безжизненный свет пробирает её до мозга костей. Впереди её ждала пещера с огромными гинзами, но их девочка не боялась. Она пыталась унять тревогу и мысленно звала Сагарана. Ей чудилось, что он откликается — опять откуда-то издалека. Он был очень далеко. Слишком далеко. Найдёт ли она к нему дорогу?

Гинта завела тихую, монотонную песнь, от которой у Синга вздыбился загривок, и они осторожно вступили под своды мрачной пещеры. Гинта не столько слышала, сколько ощущала вокруг себя шевеление сильных и гибких тел, бесшумно скользящих среди камней. Время от времени в темноте вспыхивали тусклые бледно-зелёные огоньки.

Они миновали страшную пещеру и примерно полскантия двигались по ровной, залитой лунным светом площадке. Добежав до моста, Синг замер и принюхался. Было тихо. Яркий диск Санты неподвижно стоял в чёрной воде. Сингал помчался вперёд.

«Подожди, Синг, там, вроде, кто-то есть…»

«Ничего, кроме падали, — небрежно ответил зверь. — Они все кверху брюхом».

Друзья благополучно пересекли мост и снова очутились под сводами пещеры. Гинта подняла голову. Большая диуриновая гора напоминала ледяной дворец. Эта картина вызвала в памяти другую, и девочка невольно поёжилась. Здесь тоже пахло смертью.

Синг медленно двинулся по широкому ведущему вверх тоннелю. Фонарь Гинты давно погас, да в нём и не было необходимости. Стены лабиринта светились сами. Они то таинственно мерцали в полутьме, то вдруг вспыхивали холодным голубым пламенем, от которого стыла в жилах кровь.

«Куда мы едем?» — спросил зверь.

«Туда, где больше света».

«Но свет меняется…»

«Справа самый светлый коридор. Давай туда…»

«Ладно. Что с тобой? Он тебя слышит?»

«Да».

«Тогда почему ты плачешь?»

«Потому что он слишком далеко».

«Подожди. Может, мы ещё найдём его…»

— Он на другом берегу, Синг, — прошептала Гинта. — Этот мост нам с тобой не перейти.

«Ты как-то странно говоришь… Но, кажется, я тебя понимаю».

Извилистый коридор привёл их в полутёмный зал, от которого в разные стороны расходилось несколько тоннелей. В глубине одного из них вспыхнул свет, и Синг направился туда.

«По-моему, нас кто-то ведёт…»

«Это он нас ведёт», — сказала Гинта.

В диуриновых зеркалах мелькали какие-то лица — появлялись и тут же исчезали, и камни в этих местах начинали светиться ярче прежнего… Или ей всё это казалось?

Синг тихонько заворчал и перешагнул через мёртвое тело. Гинта не разглядела лицо убитого, только заметила, что рук у него явно больше, чем у нормального человека.

«Что это за чудовище?» — спросила она.

«Здесь таких много, я вспомнил… Было много. Сейчас — не знаю. Мне кажется, живых поблизости нет».

Следующий труп, на который они наткнулись, оказался ещё ужаснее. Это был свид. Ядовитый пещерный свид размером почти с мангура. Гинта представила, сколько на него ушло нигмы, если обычный свид не длиннее локтя.

Синг остановился и опустил морду, что-то обнюхивая.

«По-моему, это одежда…»

На полу пещеры лежал плащ. Гинта узнала его. Она почему-то хорошо помнила, как был одет Сагаран, когда она видела его последний раз: короткий серый плащ и серая набедренная повязка. Впрочем, он часто так одевался. Видимо, он скинул плащ, чтобы удобнее было драться…

Блуждая по лабиринту, они обнаружили ещё двух дохлых гигантских свидов и четырёхрукого мертвеца, увидев которого, Гинта чуть не вскрикнула от испуга. В первый момент она приняла его за живого. Он сидел, прислонившись к стене, и как будто бы смотрел на неё с ехидным прищуром. На землисто-смуглом лице застыла кривая усмешка. Только оказавшись поближе, Гинта поняла, что глаза у него не прищурены, а полуоткрыты. Гримаса ярости, до сих пор искажавшая безобразное лицо, говорила о том, насколько это существо было тупым и злобным. Наверное, его учили только убивать и специально для этого готовили. Две из четырёх мускулистых рук всё ещё сжимали длинные, кривые ножи. И точно такой же торчал в груди убитого. Сагаран умел сражаться. И в син-тубане всегда был одним из первых…

Синг, фыркнув, брезгливо обошёл мёртвое тело. Стены лабиринта продолжали гореть странным пульсирующим светом. Гинта направляла зверя туда, где свет вспыхивал ярче. Запутанные, извилистые коридоры вели вверх, и чем дальше она ехала, тем светлее становилось вокруг. Это уже было не холодное бледно-голубое сияние. На стенах плясали золотые блики. Теперь лабиринт напоминал огромный храм Саггана, и где-то на алтаре жарко пылал огонь…

Вскоре Гинта увидела и алтарь — большой золотисто-оранжевый диуриновый камень, похожий на цветок, выросший посреди круглого зала. Сквозь отверстие в потолке в пещеру вливался мощный поток лунного света, и диуриновое пламя пылало так, что Гинта сначала зажмурилась. Конечно, это был не храм, а диуриновая пещера, где преобладали камни розоватого и оранжевого тонов, но величественное зрелище потрясло Гинту. Она явственно ощущала присутствие божества… Или высокого духа, который зажёг этот свет и вёл её через весь лабиринт.

«Ветер, — сказал Синг. — С той стороны. Где-то там выход, совсем близко…»

Они действительно быстро нашли выход. Пологий ступенчатый склон спускался в долину. Внизу простирались луга, поросшие травой холмы, дальше сверкало холодными бликами тёмное озеро, где-то шумел водопад… Но что здесь произошло? Гинта в оцепенении смотрела на страшную картину смерти. Полная луна освещала множество мёртвых тел: гигантские звери, люди-великаны, какие-то невообразимые уродцы. Большинство трупов было обезображено огнём, от некоторых остались только обгорелые скелеты.