Хочу рассказать нечто, бывшее в древности, касающееся не гнева, но имущества. У одного человека было поле, в котором было скрыто сокровище, о чем господин ничего не знал. Это поле он продал. Купивший, раскапывая землю, чтобы разработать и насадить ее, нашел скрытое сокровище. Продавший, узнав об этом, пришел к купившему и стал насильно требовать себе сокровища: я, говорит, продал поле, а не сокровище. Тот отказал ему, сказавши, что он купил поле вместе с сокровищем и ничего более знать не хочет. Начали тяжбу, один надеясь получить, а другой, стараясь не отдать. Нашедши какого-то человека, они обратились к нему с этим делом и спросили его: кому должно принадлежать сокровище? Он не дал ответа, но сказал, что разрешит тяжбу их: пусть он будет господином (сокровища). Взявши его себе с их согласия, он испытал впоследствии много зла от этого сокровища и на деле убедился, что не напрасно они отступились от него. Подобным образом должно поступать и по отношению к гневу, – мы должны стараться не мстить, а оскорбившие – признавать себя виновными. Но, может быть, это кажется смешным. Когда слишком усиливается это безумие, то люди благоразумные смеются, и среди множества неистовствующих непричастный их неистовству также кажется неистовствующим. Потому, увещеваю вас, будем терпеливы и не станем выходить из себя, чтобы, очистившись от этой гибельной страсти, мы могли сподобиться царствия небесного, благодатию и щедротами Единородного Сына Его, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
БЕСЕДА 42
"Когда же это совершилось, Павел положил в духе, пройдя Македонию и Ахаию, идти в Иерусалим, сказав: побывав там, я должен видеть и Рим. И, послав в Македонию двоих из служивших ему, Тимофея и Ераста, сам остался на время в Асии. В то время произошел немалый мятеж против пути Господня" (Деян.19:21-23).
1. Пробывши довольно времени в городе (Ефесе), (Павел) опять хочет идти в другое место. Потому посылает Тимофея и Ераста в Македонию, а сам остается в Ефесе. Как же он, прежде вознамерившись отправиться в Сирию (Деян.18:18), опять возвращается в Македонию? Это – с целью показать, что он делал все не собственною силою. Вместе с тем предсказывает и будущее: "я должен", говорит, "видеть и Рим". Это сказал он, может быть, желая утешить (учеников) известием, что он не останется (в Иерусалиме), но опять придет к ним, и таким предсказанием ободрить души их. Отсюда я заключаю, что он в Ефесе написал послание к коринфянам, в котором говорит: "мы не хотим оставить вас, братия, в неведении о скорби нашей, бывшей с нами в Асии" (2Кор.1:8). Он обещал прибыть в Коринф, и потому извиняется в своем замедлении и указывает на искушение, разумея поступок Димитрия. На этот же поступок указывает и (писатель) в словах: "в то время произошел немалый мятеж против пути Господня". Опять опасность, опять смятение. Видишь ли превосходство (Павла)? Совершились двойные знамения, а они противоречили. Так чрез все сплетаются события. "Ибо некто серебряник, именем Димитрий, делавший серебряные храмы Артемиды и доставлявший художникам немалую прибыль, собрав их и других подобных ремесленников, сказал: друзья! вы знаете, что от этого ремесла зависит благосостояние наше; между тем вы видите и слышите, что не только в Ефесе, но почти во всей Асии этот Павел своими убеждениями совратил немалое число людей, говоря, что делаемые руками человеческими не суть боги. А это нам угрожает тем, что не только ремесло наше придет в презрение, но и храм великой богини Артемиды ничего не будет значить, и испровергнется величие той, которую почитает вся Асия и вселенная" (ст. 24-27). "Делавший", говорит, "серебряные храмы Артемиды". Неужели у них были серебряные храмы? Вероятно, это были небольшие кивории (подобия храма). В Ефесе Артемида была в большой чести, так что когда храм ее был сожжен, то (жители) до того огорчились, что запретили даже произносить имя виновника этого пожара. Смотри, как идолослужение везде поддерживается корыстью. И те из корысти (восставали на Павла, Деян.16:16), и этот из корысти; не потому, что их богопочтению угрожала опасность, но потому, что они лишались возможности прибытка. Посмотри и на злобу этого человека: он был богат, и для него не было бы от того большого вреда; более могли потерять прочие, которые были бедны и содержались дневными трудами, и, однако, они не говорят ничего, а только – он. Сообщников своих по ремеслу он делает сообщниками возмущения. Преувеличивает опасность: "это нам угрожает тем", говорит, "что не только ремесло наше придет в презрение". Это значит почти тоже, что: нам, при нашем ремесле, угрожает опасность умереть с голоду. Сами слова его могли бы обратить их к благочестию, но они, как люди низкие и невежественные, тотчас возмущаются, не думая, что если этот человек (Павел) столь силен, что всех обращает и самому почитанию богов угрожает опасностью, то как велик должен быть Бог его. Он может даровать нам гораздо более того, за что мы опасаемся. К этому он мог предрасположить души их словами: "не суть боги, делаемые руками человеческими". Заметь, чем огорчаются эллины: тем, что было сказано: "делаемые руками человеческими не суть боги". Он постоянно склоняет речь к своему ремеслу. Потом, чтобы еще более раздражить их, говорит; "не только ремесло наше придет в презрение", – т.е., не говоря уже о прочем, – "но и храм великой богини Артемиды ничего не будет значить". А чтобы показать, будто он говорит это не из корысти, смотри, что прибавляет: "которую почитает вся Асия и вселенная". Видишь ли, как он свидетельствует о превосходстве силы Павла, как слабы и ничтожны все прочие, если человек гонимый и занимавшийся скинотворством мог сделать так много? Так, сами враги свидетельствовали в пользу апостолов. Там они говорили: "наполнили Иерусалим учением вашим" (Деян.5:28); здесь: "и испровергнется величие" Артемиды. Прежде говорили: "эти всесветные возмутители пришли и сюда" (Деян.17:6); а теперь: "ремесло наше придет в презрение". Так и иудеи говорили о Христе: "весь мир идет за Ним" (Ин.12:19), и "придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом" (Ин.11:48). "Выслушав это, они исполнились ярости". Когда произошла ярость? Когда услышали об Артемиде и о прибытке. Таково свойство простого народа: он увлекается и раздражается случившимся. Потому (с ним) надобно поступать во всем осмотрительно. Заметь, как они были легкомысленны, так что готовы склоняться на все. "Выслушав это, они исполнились ярости", говорит, "и стали кричать, говоря: велика Артемида Ефесская! И весь город наполнился смятением. Схватив Македонян Гаия и Аристарха, спутников Павловых, они единодушно устремились на зрелище" (ст. 28, 29).
2. Опять нападают без причины, подобно как иудеи на Иасона (Деян.17:6), и готовы на все: так мало они думали о благородстве и чести! "Когда же Павел хотел войти в народ, ученики не допустили его. Также и некоторые из Асийских начальников, будучи друзьями его, послав к нему, просили не показываться на зрелище" (ст. 30, 31). Просили потому, что там было собрание людей беспорядочных, готовых решиться на все по безумному увлечению. И Павел повинуется: он не был ни тщеславен, ни честолюбив. "Между тем одни кричали одно, а другие другое, ибо собрание было беспорядочное, и большая часть собравшихся не знали, зачем собрались" (ст. 32). Такова толпа: устремляется на все без рассуждения, подобно огню, устремляющемуся на дрова. "По предложению Иудеев, из народа вызван был Александр. Дав знак рукою, Александр хотел говорить к народу" (ст. 33). Иудеи вмешались в дело по смотрению (Божию), чтобы после они не могли ничего сказать против этого. Вызывается (Александр) и говорит, а что – послушай. "Дав знак рукою, Александр хотел говорить к народу. Когда же узнали, что он Иудей, то закричали все в один голос, и около двух часов кричали: велика Артемида Ефесская! " (ст. 34). Подлинно, детский у них ум! Как бы опасаясь, чтобы не истощилось их благочестие, они кричат непрестанно. Два года пробыл там (Павел), и, смотри, сколько еще было эллинов. "Блюститель же порядка, утишив народ, сказал: мужи Ефесские! какой человек не знает, что город Ефес есть служитель великой богини Артемиды и Диопета?" (ст. 35). Таким предисловием он утешил их ярость. "И Диопета". Говорит это, как будто дело не было ясно само по себе. Диопетом назывался другой храм, или Диопетом они называли изображение Артемиды, как будто эта глина ниспала от Юпитера, а не сделана людьми, или так называлось у них другое какое-нибудь украшение. "Если же в этом нет спора, то надобно вам быть спокойными и не поступать опрометчиво. А вы привели этих мужей, которые ни храма Артемидина не обокрали, ни богини вашей не хулили" (ст. 36, 37). Следовательно, все (сказанное против апостолов) ложно; он говорит это к народу, чтобы успокоить его. "Если же Димитрий и другие с ним художники имеют жалобу на кого-нибудь, то есть судебные собрания и есть проконсулы: пусть жалуются друг на друга. А если вы ищете чего-нибудь другого, то это будет решено в законном собрании. Ибо мы находимся в опасности – за происшедшее ныне быть обвиненными в возмущении, так как нет никакой причины, которою мы могли бы оправдать такое сборище. Сказав это, он распустил собрание" (ст. 38-40). Говорит о законном собрании; по закону их, в каждый месяц происходили три собрания, а это было незаконное. Потом устрашает их, говоря: "быть обвиненными в возмущении". Но обратимся к вышесказанному. "Когда же это совершилось", говорит (писатель), "Павел положил в Духе, пройдя Македонию и Ахаию, идти в Иерусалим". Делает это не по человеческому усмотрению, но "в Духе", по внушению которого и решается идти. Это означает слово: "положил"; оно имеет именно такой смысл. А почему он посылает Тимофея и Ераста, об этом не говорится; но мне кажется, что и об этом надобно сказать: "в Духе". "И потому, не терпя более" (говорит Павел), "мы восхотели остаться в Афинах одни" (1Фес.3:1). И, смотри, посылает двоих из служащих ему, чтобы они возвестили о его прибытии и сделали (тех) более готовыми. А сам долее всех остается в Азии; и справедливо, – потому что там было многочисленное общество философов. Пришедши туда, он опять беседовал с ними, потому что там было великое суеверие. "Некто серебряник, именем Димитрий, делавший серебряные храмы Артемиды и доставлявший художникам немалую прибыль, собрав их и других подобных ремесленников, сказал: друзья! вы знаете, что от этого ремесла зависит благосостояние наше; между тем вы видите и слышите", – так это было общеизвестно! – "этот Павел своими убеждениями совратил немалое число людей". Не насилием (он действовал), если "убеждениями". Так и должно убеждать город. Потом говорит о том, что касается их: "что делаемые руками человеческими не суть боги". Что это значит? Он уничтожает, говорит, наше ремесло. А чтобы они не подумали и не сказали, что один человек делает такие дела, и что если он имеет такую силу, то должно повиноваться ему, прибавляет: "которую почитает вся Асия и вселенная". Они думали, что крик их может воспрепятствовать Духу Божию: настоящие дети были эллины! "А это нам угрожает тем", говорит, "что не только ремесло наше придет в презрение". Если же от этого занятия зависит ваше благо-состояние, то как мог убедить человек незнатный? Как он мог преодолеть такой обычай? Какими делами, или какими словами? Поистине это – дело не Павла, не человека. И достаточно было сказать, "не суть боги". Если же так легко было ниспровергнуть это нечестие, то давно следовало отказаться от него; а если бы оно было сильно, то невозможно было бы так скоро ниспровергнуть его. "Не только", говорит, "ремесло наше придет в презрение". Прибавляет это, как бы намереваясь сказать нечто более важное. "Выслушав это, они исполнились ярости и стали кричать, говоря: велика Артемида Ефесская!". А у них в каждом городе были свои боги. Они были в таком состоянии, как будто криком своим хотели восстановить ее почитание и уничтожить все, сделанное (Павлом).