И посмотри, как полезно исповедание: он осудил самого себя, и тотчас был очищен. Далее он говорит: "Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника:

и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен" (ст. 6, 7). Некоторые говорят, что это – прообразы будущих таинств: и этот алтарь, и разложенный огонь, и служебная сила, и прикосновение к устам, и очищение грехов; но мы пока будем держаться истории и скажем, для чего это происходило. Пророк имеет быть послан к народу иудейскому – возвестить нечто страшное и невыносимое. Потому посылаются серафимы, чтобы исполнить его страха и дерзновения. И чтобы он не ссылался, – подобно тому, как Моисей ссылался на свою гугнивость и Иеремия на свою молодость, – на то, что он имеет нечистые уста и не может служить проповеди, приступают серафимы, очищающие грехи его не собственной силой – ведь это принадлежит только Отцу и Сыну и Святому Духу, – но повелением Божьим и прикосновением угля. Потому он и не сказал: вот я очищу, но: "и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен", по повелению Пославшего. Но почему серафимы взяли уголь клещами? Бестелесная сила, конечно, не должна была обжечься углями. Почему же так было? По великому снисхождению. Потому и взял он это с жертвенника, где приносились жертвы и совершались очищения грехов. Если же ты спросишь: почему уста пророка не были обожжены, то, главным образом, потому, что в этом явлении не было огня чувственного; а с другой стороны, когда что делает Бог, то не исследуй и не любопытствуй.

5. Впрочем, иногда и действительный и чувственный огонь, касаясь тел, не обнаруживал действий огня. Если там, где были хворост и смола, пламень забывал собственную природу, то удивительно ли, что в настоящем чудном событии этот огонь очищал, но не жег? "И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? и кто пойдет для Нас?" (и слышах глас Господа глаголюща: кого послю и кто пойдет к людем сим?) (ст. 8). Видишь ли, каков успех видения, как много сделал страх? Нечто подобное было с Моисеем; этому пророку, хотя не являлся ни серафим, ни сам Господь, сидящий на престоле, но показано было тогда чудное видение, такое явление, на которое никто не мог бы взирать. "Купина", говорится в Писании, горела и "не сгорала" (Исх. 3:2). Но и после этого видения и после многих увещаний Божьих великий Моисей уклонялся, отказывался и представлял множество причин отказа, говоря: "я тяжело говорю и косноязычен"; и: "пошли другого, кого можешь послать" (избери ты[5] иного, егоже послеши) (Исх. 4:10, 13). И Иеремия ссылался на свой возраст (Иер. 1:6). И Иезекииль, по получении повеления Божьего, семь дней оставался при реке, уклоняясь и медля; потому Бог и приложил к нему притчу, говоря: "Я поставил тебя стражем дому Израилеву" (стража дах тя дому Исраилеву) (Иезек. 3:17); и еще: "Я взыщу кровь его от рук твоих" (душу их от руки твоея взыщу[6])(Иезек. 3:18). А Иона не только отказывался, но и бежал (Ион. 1:3). Что же? Неужели Исайя был смелее всех, и даже великого Моисея? Кто может сказать это? Почему же тот уклонялся, получив повеление, а этот, и не получив прямого повеления, изъявил свою готовность? Ведь не сказано было: иди; но когда Бог сказал: "кого Мне послать?" – он тотчас принял повеление. Некоторые говорят, то, так как он согрешил, не обличив Озии, дерзнувшего войти в святилище, то, желая последующим усердным послушанием загладить тот грех, он тотчас изъявил согласие, чтобы умилостивить Бога; потому и уста свои назвал нечистыми, что не говорил смело. Но я не могу согласиться с теми, которые говорят так, потому что достовернее их Павел, который называет Исайю дерзающим и говорит: "А Исаия смело говорит" (Рим. 10:20). Потому, как говорят, он и кончил жизнь свою не обыкновенной смертью, но потерпел жесточайшее мучение, так как иудеи не выносили смелой речи его. Кроме того, и Писание нигде не говорит, чтобы он присутствовал при поступке Озии и присутствуя молчал, но говорящие так выдумывают это сами от себя. Что же нужно сказать? То, что положение Моисея было не одинаково с положением Исаий. Тот был посылаем в чужую и варварскую страну, к неистовому и жестокому тирану; а этот к своим соотечественникам, которые часто слушали и были наставляемы в течение долгого времени. И потому там и здесь нужно было не одинаковое мужество, чтобы послушаться. А некоторые говорят, что и другое нечто было причиной такой готовности его, именно: когда он произнес исповедание за себя и за народ и увидел посланы серафимов и очистивших уста его, то, надеясь, что будет тоже и с народом и что он пойдет возвестить ему об этом, с готовностью принял повеление. Святые были как боголюбивы, так и человеколюбивы больше всех людей. Таким образом, надеясь возвестить какое-либо избавление от бедствий, он тотчас изъявил свое согласие и сказал: "вот я, пошли меня". С другой стороны он имел душу весьма решительную на опасности, как это видно из всего пророчества его. Итак, когда он изъявил согласие идти и уже не смел отказаться, тогда услышал прискорбные слова. Бог поступил с ним премудро. Он не сказал с самого начала: иди и говори; но прежде высказал повеление неопределенно и не открывал образа посольства. Когда же Исайя немедленно изъявил согласие, тогда Бог и высказывает зло, которое постигнет иудеев. Какое же именно? "И сказал Он: пойди и скажи этому народу: слухом услышите – и не уразумеете, и очами смотреть будете – и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их" (ст. 9, 10). Это, я думаю, не требует объяснения, так как уже давно объяснили совершенно знавшие эти слова – Иоанн сын грома и Павел, который точно знал и древнее и новое. Проповедуя в Риме собравшимся к нему, и потом ушедшим и не верившим сказанному, он говорил: "хорошо Дух Святый сказал: слухом услышите, и не уразумеете" (Деян. 28:25, 26). А сын грома, – так как иудеи видели чудеса Христовы и не верили, слышали учение и не внимали ему – (Христос воскресил Лазаря, а они искали убить Его; Он изгонял бесов, а они называли Его беснующимися; Он вел их к Отцу, а они называли Его обманщиком, и держались превратных мнений), – упоминает об этом пророчестве, говоря: хорошо сказал Исайя пророк, что вы слухом услышите, и не уразумеете, и очами смотреть будете, и не увидите (сравн. Иоан. 12:38, 40).

6. Так как у них были помрачены внутренние очи ума, то им не было никакой пользы от очей внешних, при повреждении разумного суждения. Потому они видя не видели и слыша не слышали; и причиною этого, прибавляет пророк, было не повреждение внешних чувств, не расстройство природы их, но ослепление сердца. "Огрубело", говорит, "сердце народа сего". А огрубение ума бывает от грехов и житейских пожеланий. О таком огрубении говорил и Павел в словах: "И я не мог говорить с вами,…, как с духовными: ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах", – присовокупляя и причину этого в следующем: "Ибо если между вами зависть, споры и разногласия, то не плотские ли вы?" (1 Кор. 3:1–3). Так и те, мучимые великой завистью и ненавистью и осаждаемые другими бесчисленными страстями сделали грубым свое умственное око и уже не могли видеть ясно; а потому принимали другие и превратные мнения о том, что видели. Видя все это в точности, пророк предсказал и причину болезни. Но, заметь, из двух находящихся здесь пророчеств, одно, касающееся Церкви и благ, уготованных вселенной, получили и изрекли серафимы в словах: "Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!"; а другое, касающееся пленения и наказания иудеев, было предоставлено пророку, – для того, чтобы ты и отсюда познал превосходство Церкви. "И сказал я: надолго ли, Господи?" (ст. 11). Видишь ли, что мы привели не ложную и неосновательную догадку о послушании пророка, оказанном с великой готовностью? Услышав противное тому, чего он ожидал, именно о запустении, погибели, он просит теперь узнать меру наказания; он уже не смел просить о совершенном избавлении их от гнева, так как Бог предварительно показал, что они грешат непростительно. Их дерзкие поступки были следствием не соучастия и не дерзостного настроения, но души, делающей непослушание своим занятием, задорного ума, как бы нарочито и усиленно противящегося делам Божьим. На это указывает Бог в словах: "да не узрят очами,[7] …, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их". Они, говорит, как бы боясь, чтобы не узнать чего-нибудь должного, с великим старанием ослепляли свой ум. Потому, так как и обвинение было весьма тяжко, и наказание неизбежно, пророк желает узнать то, что оставалось: впрочем, под видом желания узнать он высказывает просьбу. Но так как и об этом он не смел просить прямо, то свое желание узнать предлагает в виде вопроса, говоря: "надолго ли, Господи? Он сказал: доколе не опустеют города, и останутся без жителей, и домы без людей, и доколе земля эта совсем не опустеет. И удалит Господь людей, и великое запустение будет на этой земле. И если еще останется десятая часть на ней и возвратится, и она опять будет разорена; [но] как от теревинфа и как от дуба, когда они и срублены, [остается] корень их, так святое семя [будет] корнем ее." (доколе, Господи? И рече: донеже опустеют гради, от еже не населенным быти, и домы, от еже не быти человеком, и земля останется пуста. И посем продолжит Бог человеки, и умножатся оставльшиися на земли. И еще на ней есть десятина, и паки будет в расхищение, якоже теревиноф, и яко желудь, егда испадет из плюски своея: семя свято стояние его) (ст. 11–13). Окончив пророчество, он опять обращает речи к истории, предсказывая как пленение десяти колен, так ради этого пленения и долготерпение Божье в отношении к двум коленам; далее предсказывает отведение в плен и этих последних за то, что ни не воспользовались долготерпением, как должно; а потом опять – благоденствие, которое даровано будет остатку их. Так, когда он говорит: "доколе не опустеют города, и останутся без жителей" (донеже опустеют гради, от еже не населенным быти,), то указывает на пленение десяти колен; действительно, они все были совершенно расстроены, взяты с великим насилием и все отведены в чужую страну, так что и города их все стояли без людей, и земля лишилась своих возделывателей к пользе имеющих остаться. Таким образом, когда он говорит: "доколе не опустеют города, и останутся без жителей, и домы без людей" (донеже опустеют гради, от еже не населенным быти, и домы, от еже не быти человеком), то разумеет плен. А когда говорит: "И посем продолжит Бог человеки", то указывает или на полное благосостояние всех, или на благоденствие, которое будет дано двум коленам по отведении десяти колен. И действительно, освободившись от Сеннахирима и войска иноплеменников и воспользовавшись неожиданной победой, они опять размножились и долго жили, потому что никакая война не беспокоила их. Когда Он говорит: "продолжит", то разумеет или многочисленность людей, или продолжительность лет. А чтобы ты узнал, что это говорится о двух коленах, Он прибавляет: "останется десятая часть на ней" (на ней есть десятина), называя десятиною то, что свыше десяти, остающееся после десяти, чем и были два колена. Такое же выражение употребляет и Павел, когда говорит: "более нежели пятистам братий", т.е. свыше пяти сот (1 Кор. 15:6). "И паки будет в расхищение, якоже теревиноф, " т.е. два колена. "И яко желудь, егда испадет из плюски своея." Как этот плод неприятен, когда выпадает из скорлупы своей, так и они будут осмеиваемы и презираемы, когда будут изгнаны из города и все лишатся своей славы. "Семя свято стояние его." Впрочем, бедствия их, говорит, будут не неисцельны и не бесконечны, но семя их будет свято и "стояние", т.е. твердо, крепко, неподвижно, в ожидании перемены обстоятельств. Они лишатся благоденствия, но сами не подвергнутся совершенной погибели, но останутся и и будут "стоять", доколе опять не получат прежнего образа жизни и не возвратятся к прежней святости.