— Спасибо, хорошо, — сказал Обиходов. Он не переставал поражаться перемене, которая произошла с Дудкиным. С его лица куда-то подевалась не только клочковатая щетина, но и многочисленные старческие жилки, пятнышки, узелки и бородавки. Морщины разгладились и сложились в благородный рисунок. Кожа приобрела здоровый красно-бурый оттенок, наводящий на мысли о парусах и яхтах. Зубы сверкали белизной.
— Жан-Люк вас встретил? — поинтересовался Дудкин. — Без проблем?
— О! Совершенно никаких проблем, — произнес Обиходов, сам себе удивляясь, зачем он вставил это «О!».
— Жан-Люк немножко странный, вам не показалось? — сказал Дудкин, обращаясь к Левандовскому.
— Ну что вы! — Левандовский осекся. — Совершенно нормальный, такой… хм… спокойный.
— Павлу показалось, что он похож на цыгана, — вставил Обиходов.
— Вот как! — смеясь, воскликнул Дудкин, в то время как Левандовский сверлил Обиходова укоризненным взглядом. — Вот что значит человек искусства! Профессиональное чутье! Жан-Люк действительно цыган. Житан, как их здесь называют. Они в этих краях живут уже много-много веков. Сейчас уже, конечно же, никуда не кочуют. А весной и летом устраивают очень красочные праздники. Недалеко отсюда, в деревушке Сен-Мари-де-ля-Мэр. Жан-Люк — добрейший малый, он мне много в чем помогает. Но выглядит, согласитесь, зловеще!
— Есть немного, — сказал Обиходов.
— Это как театр! — Дудкин повернулся к Левандовскому. — Вы меня понимаете, Павел?
— О да! Конечно! — быстро согласился Левандовский.
— А как вы устроились? — заботливо спросил Дудкин. — Как вам ваши номера, достаточно комфортные? Может, что-то нужно еще?
— Чудесные номера! — воскликнул Левандовский. — Чудесно устроились! Волшебное место!
— А как вам, Георгий? — обратился Дудкин к Обиходову.
— В самом деле, все замечательно, — сказал Обиходов. — Мы вам очень благодарны, Теодор… Леопольдович, что вы так любезно согласились нас принять. Честно говоря, мы даже и не рассчитывали…
— Ну, что вы! Что вы! — замахал руками Дудкин. — Какие пустяки. Вы знаете, Георгий, на самом деле, это я вам благодарен.
— За что же? — удивился Обиходов.
Дудкин помедлил с ответом, размешивая ложечкой кофе.
— Я, признаться, часто вспоминаю ту историю, которая с нами приключилась тогда, пять лет назад. Вспоминаю с удовольствием. Хотя в этой истории были… разные моменты. Вы, наверное, тоже их помните. Забавная история, да… — Дудкин усмехнулся. — Честно говоря, я и сам собирался вас разыскать, но все, знаете, колебался. А когда получил от вас весточку, да еще с сообщением, что вы собираетесь приехать! Это уж был подарок судьбы!
— Да уж, — произнес несколько смущенный Обиходов, больше не найдя, что сказать.
— Не душно вам было ночью? Вы разобрались с кондиционером? — проложил расспросы Дудкин.
— Да разобрались, — сказал Обиходов. — Кстати, в номере мне попалась любопытная брошюрка. О вашем центре. Там было сказано что-то о… нравственности, какие-то программы необычные. Что это?
— Это как раз то, чем мы здесь занимаемся, — с улыбкой сообщил Дудкин. — Наш центр не просто необычный, он уникальный. Другого такого в мире нет.
— Так чем вы все-таки занимаетесь? — спросил Обиходов. — Если это не секрет, конечно.
— Какой уж тут секрет! — воскликнул Дудкин. — Напротив! С удовольствием все расскажу и покажу. Для вас, Георгий, как для журналиста, это будет весьма интересный материал. Если пожелаете, можете даже написать об этом. В рекламе я особо не нуждаюсь, но для любого честного бизнеса паблисити, как это называют американцы, лишним не бывает. Правильно я говорю? — Дудкин засмеялся.
Обиходов вежливо улыбнулся в ответ:
— Так вы что, на этом деньги зарабатываете?
— Совершенно верно! — сказал Дудкин. — Удивлены?
— Есть немного, — признался Обиходов. — Никогда не слышал, что на нравственности можно заработать. Как вам это удается?
— На самом деле, ничего удивительного, — продолжил Дудкин. — Ответьте мне на один простой вопрос. Чем определяется ценность той или иной вещи?
Обиходов напрягся, пытаясь вспомнить университетский курс экономики.
— Издержками и затратами… — произнес он почти наобум.
— Себестоимостью, — вставил Левандовский.
— Это не экономический вопрос, а житейский, — подсказал Дудкин. — Не нужно усложнять.
Обиходов пожал плечами.
— Не буду вас мучить, — сказал Дудкин. — Ценность вещи определяется ее редкостью. Относительной редкостью. Почему именно золото, а не, например, медь считается драгоценным металлом? Потому что золото — гораздо более редкий металл, чем медь. Платина — еще более редкий и потому более ценный. Почему картины Ван Гога стоят миллионы долларов?
— Потому что Ван Гог — гениальный художник, — ответил Левандовский.
— Правильно, — согласился Дудкин. — А сколько картин осталось после него? Несколько сотен. Причем абсолютное большинство из них никогда не будут выставлены на продажу, потому что принадлежат крупным музеям. На самом деле есть всего лишь несколько картин Ван Гога, возможно, десяток, которые когда-либо могут быть проданы. А если бы после гениального Ван Гога осталось несколько тысяч картин и каждую из них можно было бы купить? Стоили бы они миллионы?
— Пожалуй, нет, — подумав, сказал Левандовский.
— А какая связь между Ван Гогом и вашим предприятием? — спросил Обиходов.
— А такая, что я тоже имею дело с вещами очень ценными, в виду их чрезвычайной редкости в наши дни.
— Например?
— Например, щедрость. Или бескорыстие.
Обиходов чуть не поперхнулся кофе.
— Вы торгуете бескорыстием?
— Не торгую. Скорее, помогаю обрести. При помощи специальных разработанных мною методик.
— И люди платят за это деньги?
— Платят, — Дудкин самодовольно улыбнулся. — И немалые, прошу заметить. Среди моих клиентов, я их называю гостями, есть очень разные люди. Для одних — это действительно, что-то вроде причуды. Способ заткнуть за пояс соседа, лишняя возможность козырнуть собственной оригинальностью. Но таких меньшинство. Большинство моих гостей относится к обучению очень серьезно. Они пришли к необходимости нравственного совершенствования вполне сознательно, путем самостоятельных размышлений и наблюдений за жизнью.
— Это связано с религией! — догадался Обиходов.
— Ни в коем случае! — сказал Дудкин. — Никакой метафизики. Мы в своей работе не используем понятий Бога, греха, загробной жизни и тому подобного. Мы не отвергаем веру, не спорим с религиозными догматами. Просто мы предлагаем другие способы достижения цели. Используем другую систему координат, другой набор инструментов, другой язык. Мы говорим о нравственных категориях на самом понятном для бизнесменов языке ценностных отношений. Подлость стоит дешево, потому что распространена практически повсеместно, а великодушие, наоборот, стоит дорого, потому что встречается крайне редко. Великодушный и благородный человек в конце концов становится более сильным, счастливым и во всех отношениях богатым, чем подлый и жадный.
— Хотите сказать, что можете заставить бизнесменов стать щедрыми и великодушными?! — усомнился Обиходов.
— Нет, — спокойно ответил Дудкин. — Я никого не заставляю и даже не убеждаю. Ко мне приходят люди, которые уже сами это поняли, самостоятельно. Мне не задают вопрос: «Зачем это надо?», мне задают вопрос: «Как это сделать?». И я, в меру моих сил и возможностей, помогаю найти на этот вопрос ответ. Методика, которую я создал не имеет аналогов в мире. Просто потому, что, кажется, никто еще всерьез не ставил таких задач. Судите сами, существует много психологических систем, тренингов, которые готовят человека для быстрого достижения успеха в бизнесе, они учат быть агрессивным, напористым, где-то безжалостным. Учат добиваться своего практически любой ценой, подчинять своей воле других людей. А теперь представьте, что человек уже добился успеха, получил все, что хотел, заработал денег, которых хватит и ему, и детям. Конечно, многие на этом останавливаться не собираются, для них делание денег превращается в некий спорт, сумму на банковском счету они воспринимают как цифры на табло стадиона — чем больше, тем лучше. Но есть люди, и таких немало, которые говорят: «Стоп! Хватит! Пора начинать жить». И тут появляются проблемы, почти такие же, как у солдат, вернувшихся с войны, и неспособных вписаться в мирную жизнь. Агрессия, напористость, жесткость — этого больше не нужно, это мешает. Но как от этого избавиться? По идее каждый Дейл Карнеги и Рон Хаббард, которые своими книгами превращали людей в машины по зарабатыванию денег, должны были научить людей выходить из этого состояния, когда цель уже достигнута. Но они же этого не сделали. Вот и приходится нам здесь исправлять чужие недоработки.