В связи с вышесказанным, я очень надеюсь, что данное произведение не станет бестселлером. Я с ужасом думаю о том, что подобные инструкции могут обрести популярность. К счастью, дети не читают сложные литературные тексты, каким, без сомнений, является "Ночь навсегда". Хоть это утешает.

Но продолжим. Похоже, А.Щеголев знаком и с работами популярного невропатолога Фрейда. Из финала повести следует, что всему виной трагическая гибель матери, имевшая место в далеком прошлом. Однако выпячивание роли подсознательных образов в формировании ТАКОЙ личности выглядит абсолютно неубедительно. В том-то и дело, что мальчик психически здоров. Показанные нам последствия психотравмы говорят о том, что никакой психотравмы, собственно, не было. Что в общем-то и правильно. Убил же, к примеру, Павлик Морозов своего отца, но это тоже не привело к возникновению каких-либо комплексов в психике героического пионера. Таким образом, фрейдистские мотивы никак не объясняют формирование души бесовского ангелочка. И к финальным страницам логика окончательно уходит из повести.

Одно не вызывает сомнений — автор жутко не любит детей. Все зло мира, по Щеголеву, сконцентрировано в детях. И еще в женщинах, которых он не любит особенно агрессивно. Женщины возникают в произведениях этого автора только для того, чтобы мгновенно предавать близких им людей. Признаюсь, я не поверила сама себе, придя к столь очевидным выводам после прочтения "Ночи навсегда". Я не могла себе позволить так жестоко обвинять человека на примере одного лишь произведения и проконсультировалась у знатоков "Новой фантастики", что бы мне еще порекомендовали почитать "из Щеголева"?

"Любовь зверя" и "Ночь, придуманная кем-то", сказал мне сквозь телефонные помехи добрейший Андрюша Николаев. Это, мол, круто! Круто, мужики, не спорю. Роман "Ночь, придуманная кем-то", опубликованный в сборнике серии "Современный российский детектив" лучший аргумент в пользу высказанных мной догадок. Если вдруг меня привлекут к ответственности за клевету на писателя Щеголева, я представлю в качестве дополнительного доказательства еще и этот роман, этот омерзительный апофеоз ненависти, и любой суд меня оправдает. Так что я повторяю, Александру Щеголеву явно не дают покоя лавры Шпренгера и Инститориса, написавших программную книгу палачей "Молот ведьм". По мнению инквизиторов XV века, женщины, все поголовно, являются живым воплощением Дьявола. Щеголев пошел дальше, дополнив их список… детьми!

Опровергните меня, если я не права!

Холодом и бездушием веет с каждой страницы "Ночи навсегда". Тщетно мы ждем наказания порока — его не будет. И преодолевая последний абзац повести, испытываешь физиологическое облегчение. Автор хорошо "поиграл", окунув читателя в свое больное, вывернутое мировоззрение. В итоге остаешься с вопросом, задавать который считается дурным тоном. Но я все-таки рискну: сам-то автор что за человек?

Я заканчиваю письмо. Мне осталось объяснить, зачем я его писала, растрачивая свое свободное время неизвестно на что. Дошли до меня слухи, что "Ночь навсегда" прочат в разнообразные номинационные списки. В списки ФАНТАСТИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ. Послушайте, но разве это фантастика? Согласна, в своем коммерческом боевичке, старательно эпатирующим публику, А.Щеголев допустил тьму-тьмущую недостоверностей. О чем, по-моему, я вполне убедительно написала. Получился у него некий ночной кошмарик, который с первым криком петуха превратился в чушь. Но если экзальтированные поклонники упомянутого автора объявляют любые нестыковки и нелепости психологической фантастикой, а параноидальную шизофрению — прорывом в новое литературное пространство, то что же тогда плохая литература?

Очевидно, лучшим произведением Александра Щеголева является та самая анти-столяровская статья, которая меня действительно тронула, и с которой все началось. Не включить ли ее в номинационные списки по разделу критики? Вместо "Ночи навсегда", конечно. Что касается проблемы выбора, чью сторону мне занять, то я решила (еще тогда, летом) никому не верить. Оловянный солдатик оказался сделан из какого-то другого материала. Хватит с меня авторитетных советов, прислушиваться к которым вредно для здоровья.

Это я вам как врач говорю.

Декабрь 1994 г.

P.S. Перечитала свои заметки и увидела, насколько они резки и обидны. А переправлять неохота. Поэтому я подписалась псевдонимом, чтобы никто со мной здороваться не перестал. Вы уж извините старуху, но некоторые из вас со мной знакомы. Надеюсь на порядочность и деликатность джентльменов из журнала "ДВЕСТИ" в деле сохранения тайны моего псевдонима.

Элеонора Белянчикова.

Андрей Легостаев

Гол в свои ворота

На мой взгляд, критика бывает трех видов. Чтобы не быть голословным, я буду говорить только о критике фантастики, но сильно подозреваю, что и в критике "реалистической" наблюдается нечто похожее. Для вящей наглядности, заранее прошу прощения, я проиллюстрирую свои тезисы на примере далекого от литературы вида искусства — футбола.

Итак, первый вид: критик играет на половине поля автора. Во втором виде — выделывает виртуозные трюки с мячом в центральном круге. Третий — когда о чужой ("авторской") половине поля забывают напрочь и самозабвенно и эффектно вколачивают голы в собственные ворота.

Конечно, первый вид критики наиболее сложен. Нужно вникнуть в замысел автора, прочувствовать его и разбирать произведение, зная в области, в которой (и о которой) произведение написано не меньше (а желательно и больше) автора. Здесь работая над одной статьей перевернешь массу литературы и несколько вечеров потратишь в библиотеке. И неделю (в лучшем случае) на обдумывание. И еще неделю (а то и месяц) на написание. Ни одной мысли в сторону, ни слова лишнего. Это идеал, но критики, избравшие такие правила игры, к этому идеалу стремятся. В современной критике фантастики я бы назвал такими авторами Сергея Переслегина и Вадима Казакова.

Второй вид… О, это красиво! Это просто здорово. Критик завораживает зрителей высококлассным обращением с мячом, то есть, извините, со словом, — глаз оторвать невозможно. Главная задача таких статей (а они, как правило, невелики по объему) создать у потенциального читателя настроение, которое данная книга требует, завлечь читателя. Либо — отвратить. Вторая задача — сообщить. Информировать о событии, творческом пути автора, содержании годовой подшивки "Межзвездного вестника" и так далее. Ни на какую глубину и серьезность, ни даже на обобщения либо выводы не претендуя. Без таких статей и рецензий развалится журналистика. Яркий пример критики (точнее даже сказать — журналистики) подобного рода — Сергей Бережной. Читаешь — здорово. О чем рецензируемая книга? Бог весть. Но теперь точно прочитаю…

Третий вид… Вы уже, наверное, сами поняли о чем я. К несчастью, большинство статей о фантастике написано именно в этой подгруппе. Что хотел сказать автор — не важно. Важно, что думает об этом критик. Предмет обсуждения с его реалиями, связующими нитями и проблемами игнорируется начисто. Действительно, прав Вершинин — метко найденное хлесткое слово и изящный словесный оборот с успехом заменяют аргумент в работах этого вида критики. Главное в подобных статьях выкрики типа: "рецензия на вышеупомянутую повесть может состоять всего лишь из одного слова: "противно"; "так нельзя"; "Опровергните меня, если я не права!"; "любой суд меня оправдает" и "сам-то автор что за человек?" Почему-то сложилось мнение, что ярким представителем этого рода критики в фантастике является Арбитман, даже термин появился "арбитмановщинка". Я так не считаю, на мой взгляд Роман Эмильевич прекрасно чувствует себя и у чужих ворот и в центре поля творит чудеса. А вот обсуждаемая статья…

Говоря словами критикессы, "ни в чем не повинный журнал держать в руках, и то противно". Автор просто не знает предмета, о котором пишет и у меня серьезное подозрение, что она не только не перечитывала повесть Щеголева "Ночь навсегда", но и прочитать-то внимательно не удосужилась — так, пролетелась в трамвае по страницам…