Роман Андрея Лазарчука "Опоздавшие к лету" тоже построен на лжи. Колдовской сад — мираж, Полярная Звезда — морок, правдива лишь великая ложь войны и смерти. В какую ложь верить? Идти ли вечно на Север, прикрепив на бушприте Полярную Звезду, или рубить шашкой картонные танки?

Что есть правда? Что есть вера? Правда ли то, во что можно верить?

Каждый пролет гомерического Моста можно потрогать руками, но если само тело твое перестает существовать для пуль, взглядов и прикосновений — как верить своим ощущениям? Кинопленка беспристрастна и правдива, пока она не проявлена и не смонтирована, но, извлеченная из камеры, она немедленно начинает лгать.

Неужели это всеобщий мировой закон? Или же эта ложь — необходимое условие существования человека? Или — Государства?

Но мир сам по себе не знает лжи, а человек способен эту ложь распознать — какая бы она ни была изощренная. Государство же существует лишь благодаря лжи. То, что человек нуждается в опеке свыше — ложь; отвергнув опеку Бога человек не нуждается больше ни в чьей. То, что общество нуждается в упорядочении — ложь; Государство разрушает упорядоченность жизни, меняя законы по своему желанию.

Ложь — естественное состояние Государства.

В одном из миров, созданных Андреем Лазарчуком, существует Голем разум, порожденный Государством, ублюдочное дитя социальных потрясений двадцатого века. Он существует, но он не существо — это кибернетический разум, воплощенный не в металле и полупроводниках, но в колоссальной бюрократической системе.

Смыслом существования Голема является преобразование лжи бумаг в ложь действительности. Начав свое существование в мире, где ложь была безыскусна и наивна, он придал лжи глобальную стройность и монументальную величественность. Мир Голема превратился в мир тотальной лжи лжи мыслей, слов, поступков, лжи смерти и забвения. Мир диктатуры лжи, где ложь в принципе невозможно обнаружить — ибо не на что опереться при этом, кроме как на другую ложь. Человек, который не может существовать, не определив для себя каких-то основополагающих истин, вынужден принимать в качестве таковых ложь.

И человек перестает быть человеком.

Или просто перестает быть.

Мы живем в Мире Великой Тоски.

В нем есть все — красота и порок, золото и смерть. В нем бездна несовершенства, которое — помните? — порождает такие же несовершенные миры. Может быть, в нем есть Бог.

Но если он есть, то мир наш он создал не летая над бездною во тьме. Он создал его, стоя в очереди за молоком.

Февраль 1992

НОВЫЙ ФАКТОР

Андрей Николаев

Кто скрывается под псевдонимом "Ник Перумов"?

Имя Ника Перумова в фэндоме прозвучало недавно — с момента выхода его книги "Нисхождение Тьмы, или Средиземье триста лет спустя" сперва в Ставрополе, а затем шикарным двухтомником в обкатанной "северо-западной" серии под названием "Кольцо Тьмы" и завлекательной надписью на обложке: "Свободное продолжение "Властелина колец". Собственно, информация об этом труде в фэн-прессе появлялась и раньше, но пока книга не вышла и говорить было не о чем.

Книга Перумова, бесспорно, привлекла к себе внимание. В значительной степени это обусловлено именем Толкина.

По разному можно относиться к трилогии известного английского писателя: с восторгом, с интересом, полюбить раз и на всю жизнь. Можно как, например я, — с полным безразличием. Мне не повезло, мне книга не попалась в юности, а сейчас "Властелина Колец" читать невероятно скучно.

И я ожидал, что к продолжателю отнесутся, как к подражателю. Будь подписан текст именем Профессора — не сомневаюсь, он был бы принят поклонниками с должным почтением. Но ДРУГОЙ посягнул на святыню. И качество текста уже не имело значения. Наш, отечественный автор, написал продолжение на сверхпопулярном материале. И — пусть сперва не вслух, — всплывает определение — ПАРАЗИТИЗМ. И еще одна, не до конца осознанная мысль, появившаяся у многих — что еще может написать такой автор, вряд ли он способен на самостоятельное, оригинальное творчество…

Роман Перумова был включен в номинации на приз "Интерпресскон". Включен, как мне кажется, заслуженно. Грамотная, профессиональная, крепкая работа. По-моему, правда, скучно ничуть не меньше, чем у Толкина. Но и не больше.

Уже само включение романа в номинации вызвало неоднозначную реакцию. Но еще больше разногласий и догадок вызвала личность автора.

Трудно было поверить, что такая красивая фамилия (для фантаста, тем более специализирующего в жанре фэнтези) — настоящая. И вполне закономерен вопрос — чей это псевдоним? С этим вопросом мне звонила, например, Ольга Ларионова. Ответа мы не знали. "Северо-Запад" своего автора не расшифровывал. И начали рождаться догадки.

В переписке сетевиков-"фидошников" муссируется шутливая мысль, что Перумов — это псевдоним Богуша.

По утверждению Димы Байкалова, Александр Больных из Екатеринбурга с текстами в руках доказал, что роман Перумова не может принадлежать никакому другому автору, кроме как Киру Булычеву.

Года полтора назад на секцию фантастики Санкт-Петербуржского отделения Союза Писателей главный редактор "Северо-Запада" Вадим Назаров привел пожилого человека, фамилии которого, естественно никто не запомнил. Запомнили непроходимую глупость и апломб, с которыми тот предлагал авторам писать романы, действие в которых происходит в вымышленном им мире. Демонстрировались карты, назывались какие-то придуманные факты из истории этого мира… Родился слух, будто именно этот пожилой и есть Ник Перумов. И многие питерские писатели убеждены в этом до сих пор.

Сидорович в приватной беседе мне сказал, что Перумов — местный, санкт-петербуржский автор. "Пишет Перумов неплохо, но человек он… мягко сказать не очень порядочный, подставил капитально Васю Звягинцева, перепродавшись из-за больших денег "Северо-Западу".

Я передал через редактора "Северо-Запада" Геннадия Белова приглашение Перумову присутствовать на церемонии вручения премии "Интерпресскона" (мы небезосновательно полагали, что премию могло получить "Кольцо Тьмы"). Белов гарантировал мне присутствие Ника Перумова на открытии "Интерпресскона".

Не приехали ни Белов, ни Перумов.

Собственно, все это меня лично мало бы касалось, если бы не одно "но". На вручении Беляевской премии я познакомился с худощавым симпатичным тридцатилетним парнем, который представился: "Коля Перумов". Я не нашел ничего лучшего, как задать дурацкий вопрос: "Тот самый?". Следующий мой вопрос был не менее дурацким: "Псевдоним ли Перумов?". Представьте себе — настоящая фамилия! С ума сойти — везет же людям!

Что странно: у него, в свою очередь, были весьма извращенные понятия о фэндоме вообще и об "Интерпрессконе" в частности — якобы там ходили озверелые фэны с плакатами "Убьем гада Перумова!"… И приглашение на "Интерпресскон" Геннадий Белов из каких-то совершенно мне непонятных соображений Николаю не передал. Ни словом не обмолвился, что Перумова рады будут видеть, поговорить, задать вопросы. Нет, было сказано — на "Сидорконе" чуть ли не звери собираются, кроме водки и прозы Стругацких ничего знать не желающих…

Я подарил Николаю "Оберхам" о "Сидорконе" и пригласил в гости на чай. Он приехал. И мы вчетвером — плюс Сергей Бережной с очаровательной супругой — провели прекрасный вечер. Николай оказался довольно близким нам по взглядам. Прекрасно знает творчество Стругацких, неплохо ориентируется в российской фантастике — произведения и имена Штерна, Веллера, Рыбакова, Щеголева, Столярова, Лазарчука, Успенского для него не пустой звук. Его кругозор отнюдь не замыкается на мире Толкина…

Ну и конечно мы задали главный для нас вопрос: пишет ли он что-либо, кроме продолжения Толкина. Да. У него четыре (!) оригинальных романа в жанре фэнтези и еще один том по Толкину. И он активно работает над следующим оригинальным романом.

Мы попросили почитать. В следующий выходной он принес стопку в пятьсот страниц. Я прочитал — запоем. При всем моем равнодушии к всеми любимому Толкину в частности и к жанру фэнтези вообще. Роман Перумова "Великий воин Тьмы" — это лихой боевик с традиционными мечами, прекрасными принцессами и драконами… Но. В отличие от, например, Муркока, роман навел меня на ряд интересных социальных вопросов. Впрочем, во время чтения думать над ними было некогда — они встали в полный рост, когда отложил последнюю страницу. Я попросил Колю принести еще. И второй роман, "Победители богов", не разочаровал меня. Отнюдь. Да, конечно, это не то, что пишут семинаристы Б.Н. Тексты Перумова предназначены для продажи. Чтобы люди покупали — и получали за свои кровнозаработанные оттяг в полном смысле слова. Во всех смыслах.