Назначаю встречу на воскресенье — потому что приезжает Каширин из Москвы. Столяров радостно поддерживает меня. БНС сомневается — все-таки воскресенье. Мы его дружно уговариваем. Наконец, Стругацкий соглашается. Столяров не приходит. Во-первых, потому, что он уже не член номинационной комиссии. Во-вторых, воскресенье, день святой, какая работа?..
Даем достойные названия жанровым премиям. Красноярцы мечтают: вот бы каждому лауреату — по настоящему мечу. Мы подхватываем: "Лунный меч", "Меч в камне", "Меч Руматы"… Шутим: "Меч в Румате", "Меч в томате"…
Николаев настойчиво требует, чтобы члены Жюри дали точные определения жанров. Спорим об окритеривании. Долго спорим. Полтора часа. Приходим к очевидному: мы номинационная комиссия, сами и определим в каждом конкретном случае. Ведь это же ясно — как дважды два три. Потом все долго уговариваем Андрея не снимать журнал "Двести" из номинационного списка по категории "редактор/составитель" — никакая это не "желтая пресса", как утверждает грубый Столяров…
Однажды прихожу на заседание раньше всех и радостно объявляю Стругацкому, что сегодня ему подарят книжку публицистики Рыбакова, которую выпустили Бережной с Николаевым как приложение к "Двести". Стругацкому новость по вкусу. Затем приходят Рыбаков с Николаевым и выясняется, что я обломал им кайф и спортил внезапный сурприз. Впрочем, это уже не смешно…
Вот так, день за днем, идут года, идет моя работа в качестве самого ответственного секретаря "Странника", так написаны эти строки, в чем, как я уже сказал, клянусь, а в том, что не сказал — ни слова лжи. Что могут подтвердить, опровергнуть или дополнить участники наших встреч — член номинационной комиссии Андрей Николаев и независимый свидетель Сергей Бережной положа руку на очередной номер "Двести". Или, за неимением оного, на Библию.
А если серьезно — что я думаю о "Страннике", его достоинствах и недостатках?
Несомненная заслуга "Странника" — наши дорогие фантасты начали наконец-то читать друг друга — вопреки старой присказке "чукча не читатель…" И даже — авторов зарубежных, из которых некоторые, право же, заслуживают-таки внимания. Знаем мы это — Гибсон, мол, козел! Уж, во всяком случае, не более… не буду указывать пальцем.
Отцами-основателями премия "Странник" задумывалась как русский аналог "Небьюлы" — пусть даже и весьма приблизительный. Так ведь не в Америке живем. Но что-то не припомню я такого, чтобы тамошние фэны шибко обиделись на тамошних же писателей, что те вдруг принялись судить-рядить собратьев по цеху. А именно это и есть второе положительное качество "Странника". Профессиональной работе необходима профессиональная оценка. И этим я отнюдь не умаляю мнения фэнов, к которым принадлежу и сам. Мы оцениваем по-другому. Эмоциональнее, что ли?
Да, "Страннику" многого еще не хватает — нужно расширять состав Жюри. Обязательно! Что будет делаться, да и делается уже.
"Страннику" нужно расширять состав жюримых категорий — частично эта работа сделана, доказательством тому четыре жанровые премии, которые в первый, но не последний, надеюсь, раз будут вручаться на днях на красноярском "Сибконе".
Много, что еще нужно — но главное, то самое главное, что уже сделано "Странник" жив! "Странник" растет! Все больше и больше издательств и редакций идут на сотрудничество с ним. Понято главное: "Странник" — приз цеховой. Его задача — отстоять рынок, наш рынок, для наших же писателей. Их успех — это успех и издателей, успех книготорговцев.
Ну а что касается будущего — так оно и покажет. Я думаю, что нужен некий фонд. Наподобие фонда той же пресловутой "Небьюлы", которая, насколько мне известно, существует на цеховые деньги — Ассоциации американских писателей научной фантастики и фэнтези. Вот только писатели наши не столь богаты, чтобы из своих смешных ройялти отстегивать еще и на премии. Потому и фонд такой можно здесь создать лишь на взносы издателей и книготорговцев. Тех, кто думает о будущем. И именно для этого нужны конвенции наподобие знаменитого "Интерпресскона" — где все стороны встречаются дружески, на равных и могут совместно думать об этом будущем и приближать его.
Искренне ваш
Ответственный секретарь литературной профессиональной премии "Странник" и потомственный петербуржец
Борис Завгородний
…и после, но перед
("СИБКОН"-2)
Удивительный все же город — реки, речки, набережные, каналы и — камни, камни, камни. И говорят. Идешь, бывало, на работу, а в голове сами собой стихи появляются, такие, знаете, торжественные, типа:
И идешь, бывало, после работы, усталый — а куда ж деваться. Придешь к энтим самым ступеням и такая тоска наваливается, что хочется все бросить к чертовой матери и уехать в тот самый Урюпинск и жить там долго и счастливо. Но Урюпинск Урюпинском, а вот в такой вот момент и подвалила поездка в Красноярск, на "Сибкон". Официально это мероприятие называлось так: фестиваль фантастики "Сибирь, XXI век". И забылось вечное питерское ненастье, и ушло плохое настроение, и прочее бомжество, и все мысли заняли вопросы: а Красноярск — это где? а это дальше Урюпинска или ближе? а какая разница во времени? а какая там погода? а водку там пьянствовать будем или почему? Но чем ближе к встрече, тем больше ответов, тем яснее. Урюпинск ближе, Красноярск дальше, и это факт географический. А за точку отсчета здесь и в дальнейшем нужно брать Санкт-Петербург. Это аксиома! А разница во времени аж 4 часа. Или всего? И главное — только самолетом можно долететь! А выпивать можно, но это не главное — учили меня. И вообще установка такая — летим дело делать — вручать жанровых "Странников". И из Питера летят семь человек: я, как секретарь "Странника", Андрей Столяров, как член жюри "Странника", и Андрей Чертков, как корреспондент и представитель НФ журнала "Если" — это первая питерская волна высадки в Красноярск. И летим мы на несколько дней раньше — все узнать, разведать, подготовить. Вылетели вечером 17-го, а сели утром 18-го марта. Во как время летит — час за два, как на войне! Вторая волна прилетела чуть позже: Яна Ашмарина, Вячеслав Рыбаков и Андрей Измайлов в роли самого популярного писателя всех времен и народов. Ну а главный генерал — Ник Ютанов — прилетел перед вручением призов и улетел после банкета, как и московский книгопромышленник Алекс Каширин время, знаете ли, оно — деньги!
А наш полет был, право, интересен. Милые девушки-стюардессы немного покормили, потом налили шампанского, потом еще по одной — после того, как я вручил им книжки Столярова с автографом — а затем и мы свою любимую с Чертковым "Охту" (это такая питерская плодовая водка — дешево, но с гарантией, рекомендую) открыли. А-а под крылом самолета о чем-то пое-ет зе-еленое море та-айги… Так и прилетели незаметно. А там нас сам Ефанов встречает, а там нам сам Лазарчук наливает, а там и место встречи на берегу Енисея, которое, как всем известно, изменить нельзя, да и неохота — место и в самом деле приятное, сосны, знаете ли, снежок и прочее. Вот так мы и оказались в самом центре Азии, как нам потом сообщили. Так далеко я пока не залетал! Поначалу ведь сама мысль об этом пугала, а потом ничего, притерпелся, вспомнил, что в Сибири тоже девушки найдутся и как-то даже веселее стало, знаете ли.
Итак, "Сибкон"-2. Дедуцируем и понимаем — значит, был "Сибкон"-1? Да, был! И ровно два года назад! И вспоминаю: Женя Лукин так рвался, так рвался, все пытался, наивный, денег у меня занять на билет. Я же поступил лучше — я на них гитару купил, вина и устроил этакий микроволгакон! А может быть, и не лучше. Но как акцентировал один из главных устроителей "Сибконов" Андрей Лазарчук: "Сибконы" — встреча чисто писательская и фэнам там делать нечего, что же мне оставалось делать тогда? А сейчас? Сейчас я при должности, а дело при мне, а сам я — в Красноярске! Перед этим, правда, пришлось немало потрудиться: всех обзвонить — и не раз, всем объяснить — и не два раза, со всеми все согласовать и кого надо поторопить. И прилететь в Красноярск, имея на руках в запечатанных конвертах результаты голосования жанровых "Странников". Но до подсчета, до вручения еще несколько дней — работы, веселья, и я, как всегда, готов! А пока, так как мы первые — встречаем прибывающих: Геннадия Прашкевича, Михаила Миркеса, Владимира Клименко и двух коммерсантов-негоциантов Пасмана и Шувалова из Новосибирска, Брайдера и Чадовича из Минска, Женю Лукина из Волгограда, Сережку Лукьяненко из Алма-Аты, Олега Пулю и Эдуарда Геворкяна из Москвы, Юлия Буркина и прелестную корреспондентку Татьяну из Томска, Диму Громова из Харькова, Бориса Штерна и хранителя его тела Сашу Николаенко из Киева… упомянул, у-уфф, по-моему, всех. Как видите, вполне международная встреча! А что касается других присутствующих, то были и прелестные местные библиотекарши, взявшие над нами шефство, и местные фэны, и местные воротилы большого бизнесу, и даже сам Сан Саныч Бушков пару раз объявлялся, весь какой-то тихий, с язвительной усмешечкой. Да-с, редкий гость теперь на наших встречах — и отчего бы это? Такой вот ограниченный и временный контингент собрался на красноярской земле. А чем мы там занимались, спросите? Я отвечу: было открытие в краевой центральной библиотеке — там, кстати, я впервые и увидел Бушкова, так давно сошедшего с нашего фэновского горизонта, были различные выступления в библиотеках, институтах, техникумах и т. д. Андрей Чертков, например, ездил в Атомград (или, как он именуется официально — Красноярск-26), там производят такой дорогой, но такой ненужный сейчас оружейный плутоний. И вернулся оттуда приятно пораженный в обоих смыслах. Этакий, говорит, заповедник социализма — город за колючей проволокой! Я пробовал после втихую узнать у него, как там с конверсией, не мастерят ли там местные умельцы, какую-нибудь стиральную машину нового типа, из тех, что стирает все и вся и подчистую, но не признался Чертков, то ли не знает, то ли… И я выступал, как это ни показалось мне странным. И делал это я примерно так: вежливо здоровался и приглашал всех девушек после окончания лекции в сауну, которая нас дожидалась на базе. Обычно после этого мне вопросы не задавали, а уж если это не помогало, то приходилось начинать рассказывать о моих встречах с Г.Дж. Уэллсом: широко известный писатель был, говорил я аудитории, интереснейший человек, правда, Ленина почему-то не любил, все кремлевским мечтателем его обзывал. А в доказательство своих слов я потрясал известной книжкой Штерна. Во, говорил я, факт этот даже в литературе отображен. Иногда вопросы милых и доверчивых слушательниц ставили меня в тупик, как это было со мной в пищевом техникуме, и я отвечал вопросом на вопрос — указывая на стенд, на котором были изображены герои русской литературы — а где Муму? Это поразило всех — Муму действительно отсутствовала на стенде — может, временно отлучилась по своим собачьим делам? Но от меня сразу отстали, я бы даже сказал, с этаким уважением. Особенно доставал вопрос, почему я не писатель, а вот среди писателей и так далее. Тут уж приходилось брать себе на помощь авторитет братьев Стругацких и рассказывать байки о том, как это тяжело и трудно — быть профессиональным читателем, что невзирая ни на что мы идем к светлому и счастливому… что в отличие от моего знакомого Кости, специалиста узкого профиля, я специалист профиля широкого, что вот за этот тяжкий труд я и получаю сейчас деньги, что… У нас в Питере мы поднимаем культуру, в особенности НФ, на небывалую высоту… И меня слушали, и мне хлопали, нет, это был просто праздник какой-то! А сауна тоже была, хоть и раз всего. И сидели мы там с Прашкевичем на верхнем полке, и размышляли распаренные, что, мол, у них там, у дельфинов, тоже, наверное, есть свои фэны, что им там, наверное, как и нам хорошо… и плавает там один дельфин с поломанной ластой — продолжил Геннадий Мартович, тут я не выдержал и ушел пить пиво с простым и незатейливым названием "Попей пива".