Во второй половине 1942 г. при личном участии начальника сыскной полиции Орла М. Букина была вскрыта подпольная организация в городской полиции. В августе — сентябре были арестованы начальник полиции В.И. Головко, полицейские Дмитрий Сорин и Павел Кунце, а также начальник паспортного стола Николай Челюскин. Об обстоятельствах ликвидации группы подробно рассказал сам Букин, арестованный органами государственной безопасности в 1957 г.: «В середине сентября 1942 года тайный агент сообщил, что в Орле проживает Челюскин, который переброшен в тыл немцев со специальным заданием. Я поручил подчиненным проверить и собрать дополнительные данные о Челюскине. В результате было установлено, что Челюскин работает в паспортном столе городской полиции и до этого непродолжительное время содержался под арестом в комендатуре. Получив эти данные, я принял решение арестовать Челюскина. После ареста я лично его допрашивал, однако на допросах он отрицал свою принадлежность к советской разведке и утверждал, что перешел линию фронта с единственной целью — жить у своей матери».j.

Букин трижды устраивал Челюскину свидания с матерью в здании внутренней тюрьмы на Черкасской, 51, где размещалась сыскная полиция Орла. Однако подпольщик так ни в чем и не сознался и был расстрелян.

Допрошенный по делу Букина бывший агент полиции признался: «Я был очевидцем, когда Букин непосредственно в здании сыскного отделения арестовал своего личного секретаря Сорина Дмитрия, который занимался изготовлением и распространением по г. Орлу листовок с призывом бороться против немцев. Вскоре был арестован полицейский Кунце Павел. Оба они были расстреляны. Чуть позже были арестованы полицмейстер Головко и начальник паспортного стола Челюскин... Головко умер от побоев, а Челюскина расстреляли»[159].

Активно помогала органам полиции безопасности и СД ликвидировать местное подполье городская полиция Сурожа. Все 27 подпольщиков были казнены возле населенного пункта Кисловка в июле 1943 г.[160]

Работа полиции по розыску и разоблачению подпольщиков была довольно эффективной, что признавали сами партизаны. Например, бывший командир партизанского полка Герой Советского Союза Петр Брайко вспоминал: «Нужно сказать, что эта полиция была гораздо хуже немцев. Немец — это все-таки чужой человек, он не знал обычаев, способностей и хитростей местного населения, а свой человек, своя сволочь могла разгадывать русских людей и немцев учила»[161]. Аналогичным образом характеризует работу вспомогательной полиции исследователь крымского подполья Станислав Славич: «Постоянные контрольные посты были на выезде из Ялты, у гурзуфской будки, возле Алушты, на перевале и при въезде в Симферополь. На каждом могли остановить и обыскать машину. Кроме этих постов немцы время от времени выставляли заставы в самых неожиданных местах. А еще — моторизованные патрули, местные полицаи и эти цепные псы-добровольцы, которые пошли с оружием в руках служить гитлеровцам и отличались особой жестокостью. Этих, «своих», перехитрить было труднее, чем немцев или румын. Эти знали все уловки»[162].

Взаимодействие немецких военных органов разведки и контрразведки с русской вспомогательной полицией привело к тому, что уже на первом этапе оккупации была ликвидирована большая часть подпольных групп и их руководителей. Так, в захваченной Смоленской области погибли секретари Кардымовского подпольного райкома партии Е.И. Быков, А.Е. Гребнев и Т.Ф. Гуреев, секретарь Ярцевского подпольного райкома партии Ф.В. Кузнецов, Глинского — Ф.Ф. Зимонин, член Смоленского подпольного комитета A.M. Коляно. В Калининской области были схвачены и расстреляны первые секретари райкомов В.Е. Елисеев, К.Т. Ломтев, С.М. Мазур, И.М. Басов, М.И. Шейко и многие другие[163]. В Ленинградской области начальник Волотовской районной полиции (агент ГФП) П.И. Мановский и его сослуживцы разгромили местную подпольную организацию во главе с коммунистом П. А. Васькиным2. Пустошкинская районная полиция схватила организаторов подпольного и партизанского движения Г. Сидорова и В. Степашкина, после чего они были переданы ГФП города Себежа и там расстреляны[164]. Краевед И.И. Цынман с сожалением отмечает успешные действия полиции поселка Первомайский (Шумячский район Смоленской области) по уничтожению подпольщиков и евреев[165]. В Суроже (Орловская область) осенью 1942 г., по доносу местного начальника полиции Якова Снытко, были проведены поголовные аресты наиболее патриотически настроенных жителей города. Было арестовано более 70 человек, в том числе и подпольщики, отправленные в концлагерь Гомеля[166]. В Почепском районе Орловской области благодаря активным действиям начальника полиции Супрягинской волости Н.В. Конохова были арестованы и расстреляны несколько активных советских работников, в том числе секретарь РК ВКП(б) Василий Сашенко1.

Таким образом, можно вполне согласиться с мнением Ю. Калиниченко, который полагает, что «основную часть «работы» по борьбе с подпольщиками с чудовищной жестокостью и, увы, высокой эффективностью выполняла полиция, набранная — вплоть до командиров — из советских граждан»[167].

ВСПОМОГАТЕЛЬНАЯ ПОЛИЦИЯ В БОРЬБЕ С ПАРТИЗАНСКИМ ДВИЖЕНИЕМ

В соответствии с уже упомянутой совместной директивой Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) «Партийным и советским организациям прифронтовых областей» от 29 июня 1941 г., на оккупированных территориях требовалось «создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и так далее. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все его мероприятия»[168].

На первом этапе войны партизанское и подпольное движение понесло большие и тяжелые потери. Историк органов госбезопасности А.Ю. Попов констатирует, что партизанская война далеко не сразу достигла высокой эффективности: «Внезапность нападения фашистской Германии, недооценка в предвоенные годы нашей военной теорией роли партизанских действий, отсутствие перед войной широкой подготовки кадров, способных организовать и успешно вести партизанскую борьбу, отрицательно повлияли на размах и результативность партизанского движения в первые месяцы войны. Военнослужащие Красной армии, которые перешли к партизанским действиям, на первых порах столкнулись с большими трудностями. Некоторые кадровые офицеры растерялись и не смогли командовать в партизанских условиях... Еще с большими трудностями встретились партийные и советские органы, работники которых не только не знали особенностей организации и ведения партизанской борьбы, но и зачастую не имели никакой военной подготовки»[169].

Исследователь В.В. Коровин также отмечает, что процесс формирования партизанского движения часто сталкивался с большими трудностями. Настоящим бичом стал формальный подход к комплектованию отрядов. Во многих районах сотрудники НКВД записывали в отряды до 100 человек и более. После этого многие бойцы, занесенные в этот список, были мобилизованы в РККА, эвакуированы в глубь страны, выполняли задачи в составе истребительных батальонов либо вовсе отказались продолжать борьбу с оккупантами. Многие отряды находились на своих базах и выжидали, причем в ряде случаев из-за бездействия и трусости своих командиров[170].