— А Вах?.. Простите, капитан Арамян?.. У него тоже простое любопытство? А не показалось ли вам странным, что и семья… Куркова, и Гордеева раньше, до особого участка, работали именно на участках Родилова и Арамяна?

— Вопрос, прямо скажем, заковыристый. Мы над ним тоже поломали головушки. Потом сообразили: местные жители как бы крутятся в одном хороводе, стараясь не оторваться от родного дома…

— Почему вы не открыли мне имя своего сотрудника — Сичкова? Ведь это сберегло бы уйму времени и нервов…

— При твоем характере? Да ты бы сам подставился и его подставил… Нет, поступили мы правильно, абсолютно правильно…

— Даже тогда, когда оставили меня одного?.. Ну, сегодня, к примеру…

— А почему, по-твоему, Сичков оказался в этой компании? Ведь все равно мы повязали бы ее и без твоего участия. Но когда Рюмин передал, что ты твердо решил нанести кладовщику визит «вежливости», Валера, подвергая свою жизнь серьезному риску, все же пошел с Курковым… Неблагодарный ты человек, старший лейтенант! Из-за тебя жизнью рискуют, а ты обижаешься…

Ожила рация. Сичков приложил ее к уху, выслушал какое-то сообщение.

— Тот человек вышел из дому и направился в контору.

— Рановато, вроде. Или кладовщик в очередной раз соврал?.. Я эту тварь тогда…

Я был уверен, что Малеев ничего кладовщику не сделает. Не такой он человек, чтобы подвергать преступников пыткам или бить их. Максимум выматерит по черному.

Кажется, точно так же думал Валера. Он ничего не сказал, только спрятал в углах рта насмешливую улыбку.

— Впрочем, кладовщик сказал правду. Просто нужно время, чтобы усыпить часового, пробраться б секретку, сфотографировать документы.

Я уже давно понял, что человек, который должен доставить к лодке некую «ценную вещь» — житель поселка. Скорее всего, малозаметное звено в агентурной сети, возглавляемой Курковым. Типа принеси, подай.

В сторожку, запыхавшись, вошел оперативник.

— «Нора» пустая, но по некоторым приметам там уже побывали. Скорей всего вечером.

Где же укрылся резидент?

3

— Пора двигаться! — поднялся с вздохом Малеев, потирая поясницу. — Треклятый радикулит! Вот отмотаю это дело — лягу в госпиталь. Пусть там помассажируют, ванночки поделают, пилюлями покормят… Да и отосплюсь на славу.

— Одни мечты, — шепнул мне Сичков. — Каждый раз, когда до закрытия дела остаются часы, Сергей Максимович мечтает о госпитале…

Подняться-то майор поднялся, но шагать в ночь не торопился — выжидал. Чего? Пока неизвестный для меня четвертый член банды попадется в капкан, наверняка? Или

непонятное ожидание, действительно, связано с радикулитом?

Снова запищала рация. Призывный этот звук настолько напомнил мне голосок майора, что я поневоле заулыбался.

— Все. Вошёл в штаб, то есть, в контору участка. Поднес часовому кружку кофе. Пусть, дескать, погреется, — комментировал Сичков, не отрываясь от рации. — Часовой выпил…

— Я ему выпью! — почти закричал Малеев. — Солдаты пошли, черт бы их побрал! Уставы — пустой звук, командиры — надоевшие наставники… Ну, погоди!.. Как фамилия часового?

— Стеклов, — подсказал оперативник. — Олег Стеклов!

— Я из него стекляшку сделаю… Скажи, Валера, а отравить часового он не может?

— Зачем? Похищать документы он не собирается, а сфотографировать и успешно передать связнику можно только в условиях секретности.… Нет, убирать часового — не логично.

— Логично, не логично, — бурчал Малеев, натягивая изрядно поношенную куртку. — Не продумали мы с тобой до конца операцию, вот и приходится рисковать жизнью человека… Пошагали помалу? — И пожаловался: Больно уж мне неймется, как бы не произошло несчастье.

Вот уже больше трех часов я молчал. Впитывал в себя информацию, словно губка воду. Задал парочку глупых вопросов и снова — молчок. До того намолчался, что язык онемел, губы свела судорога… А о чем я могу говорить с опытными в своей области людьми, не о радикулите же?

Вышли из сторожки. Здесь к нам присоединились два оперативника. Возле ворот Малеев буркнул, ни к кому не обращаясь.

— Этого подонка на машину и в отдел. Завтра с ним займемся.

Джу, передав охрану задержанного Косте, пошел рядом со мной, подозрительно оглядывая соседей. Сейчас он, похоже, никому не доверял, всех подозревал в черных замыслах по отношению к хозяину.

— Часовой спит, — прошептал оперативник, отделившись от черной стены конторы. — Тот человек — в секретке.

— Пошли скорей, — пискнул Малеев. — Пора заканчивать операцию…

В конце коридора сидел на табурете, привалившись к стене, часовой — молодой белобрысый парень в мешковатой шинели. На коленях — автомат, который он держал обеими руками. Так крепко, что были видны побелевшие суставы пальцев.

Майор кивнул кому-то, и выскользнувший из-за наших спин оперативник резко распахнул двери секретки. Над столом в глубоком абажуре — настольная лампа. Под ней расстелен чертёж с грифом «совершенно секретно». Рядом ещё одна синька — расстановка технологического оборудования.

Над чертежами с миниатюрным фотоаппаратом в руках склонился человек. При звуке открываемой двери он отпрянул от стола, обернулся.

Это был начальник особого участка майор Семыкин, по прозвищу — Дятел.

4

Я оцепенел. Подумать только, человек, которого я боготворил, которому завидовал, тамада всех наших пирушек, умный и толковый инженер, преданный друг оказался шпионом!

Да, у него были недостатки, а разве существует человек без них? Разве только в сказках да в сентиментальных романах. Дятел любил нудные наставления, он ковырялся во внутренностях подчиненных и товарищей с такой дотошностью и упрямством, что те выходили из себя. Он не любил возражений, не учитывал чужих мнений, признавал только свое.

Но это ведь — мелочи, не так ли?

Несколько дней после того, как кладовщика и Семыкина увезли, и я осознал — больше их не увижу, ходил сам не свой. Страшно хотелось повидать Оленьку, излить ей свои переживания, но Малеев категорически запретил даже думать об этом до тех пор, пока не будет пойман Курков.

А лжеинструктор производственного обучения бесследно исчез

По присущей мне наивности я предполагал, что поисками шпиона занимаются только пограничники и оперативники. А много ли их? У Кислицына главная забота — охрана границы, к поимкам сбежавшего преступника его привлекли потому, что было опасение — Курков может попытаться уйти за рубеж.

Оперативники прочесывали поселок и местность вокруг него. Главная задача поставлена перед батальоном соседней дивизии — блокировать все побережье, не дать преступнику возможности скрыться в глубине страны.

После той памятной ночи прошло пять дней. Суматошных суток, до отказа заполненных всякими предположениями версиями и их проверками.

Но мне было сейчас не до поимки шпиона. На участке я остался практически один. Дятел арестован, Сичков преобразовался в предыдущий свой облик контрразведчика, попросил меня передать в управление заявлены» « просьбой уволить с работы. И я не могу, не имею права осуждать Валеру — мастером он был по заданию Малеева и только.

На третий день позвонил Анохин:

— Как дела, Васильков? — трагическим тоном спросил он. — Переживаешь?

— Некогда переживать, товарищ подполковник. Кручусь, верчусь… Пришлите нового начальника…

— Начальник особого участка имеется! — отрубил Кругомарш голосом взводного на плацу. — Своим приказом я допустил тебя, ожидается соответствующий приказ из Округа. Больше ничем помочь не могу. Мастеров и прорабов пока нет. Ожидается прибытие выпускников Академии, Приедут — подкину парочку, — будто речь шла о ящиках с яблоками или о фейерверке. — Пока — крепись… И не забудь: план должен выполнить на уровне ста десяти процентов. Арамян и Родилов задание заваливают — объемы у них куцые. Ты обязан им помочь… Ясно?

— Так точно, товарищ подполковник! — трубным голосом отбарабанил я и тут же перешел на голос человеческий. — Только сто десять — нереально, не дам. Людей не хватает…