– А как же иначе?

– Гнуть бы надо. Не ломать, а гнуть. Ты мужика уважь, дай ему подумать и прикинуть, покажи, сделай агитацию натурой, как Ленин учил. Ведь не зря в народе говорят, что исподволь и ольху согнешь, а вкруте и вяз переломишь. А ведь у нас ноне что же получилось: мужика озлобили, сельское хозяйство повсеместно упало. Скот порезали, земли запустили, работники все разбежались кто куда…

– В том и соль нашей политики, ждать нам некогда

Раздумывать да рядиться вам, мужикам, не к чему, мы уже за вас давно подумали. Дай вам, тугодумам, волю — вы сто лет будете думать, и за сто лет вас не со гнуть. Уберетесь в раковину частного хозяйства, выковыривай вас оттуда.

– А пошто выковыривать?

– А по то, Константин Кудимыч, что пуд хлеба мне твой не так нужен, как ты сам мне нужен как творец и созидатель индустрии. Иначе невозможно В корне перевернуть Россию-матушку.

– Это зачем же в корне?

– Чтобы догнать и перегнать передовые страны.

– К чему же их догонять, ель плохо жила Россиюшка в конце двадцатых годов?

– Чтобы вырваться из отсталости и встать на одну ногу с великими державами.

– Какая же тут отсталость, ежели вся Россия пироги ела, да еще и соседей кормила?

– Пирогами, Кудимыч, воевать не будешь.

– А зачем воевать?

– Умный ты мужик, Кудимыч, а дурачка разыгрываешь… А из-за чего воюют народы? Только из-за земли

Растет население в Европе, в Японии, множится, как мох на болоте. Ясно, что все мечтают расшириться за их счет. Германия спит и видит наш украинский чернозем. Я приведу вам одну фразу из речи Гитлера на Нюднбергском съезде своей партии в тридцать пятом году, о которой вы, Кудимыч, наверняка не знаете.

– Где же мне знать. Я в те поры, кажись, в Бамлаге был.

– Гитлер говорил, что готовится к войне и начнет ее не объявляя. Англия не откажется ни от Севера, ни от Кавказа. Франция с удовольствием проглотила бы, а Италия не откажется от Бессарабии. Китайцы так и зарятся на Забайкалье, а у Японии тоже зубки свербят на наше богатейшее Приморье. Да и Америка ждет случая поживиться лакомым кусочком. Соображать надо, товарищ Артемьев! Чтобы не ошибиться в политике, надо смотреть вперед!

– А чего бы Европе в Африку не податься, туда не шириться?

– В Африке климат тяжелый. Болеют там европейцы. Да и далека Африка и не обжита.

– Мудрено! — воскликнул Кудимыч. — Значит, из-за той Африки, язви ее в душу, достается и нам ноне? Все засмеялись, а Фролов рассердился:

– Индустрия нужна, папаша, техника! Металлическая промышленность, танки, корабли, авиация! А иначе нас сомнут, раздерут по частям и отбросят во глубину сибирских руд!

Выводы его казались все более правильными. Встретив сочувствие в глазах слушателей, он еще более воодушевился:

– Удержать надо в руках асе эти просторы, завоеванные когда-то неглупыми русскими царями… На том Я и погорел, потому и сижу здесь с вами.

– Неужели так и говорил красноармейцам про завоевания русских царей? — спросил Шигуев.

– Так и говорил, а чего скрывать? И ребята понимают меня лучше речей Сталина.

Да уж надо думать, — съязвил кто-то. Из молодых, да ранний, — понимающе вставил Киряев, бывший мастер Парфинского фанерного завода.

Авторитет Фролова рос на глазах. Один Артемьев хитро молчал, держа про запас свое слово.

– В этом мире, братушки, уважают одну только сижу. Так-то и Петра Великого уважали. За четверть века Он геройски догнал западные страны, догнал и разбил. Н Шведов так шуганул на Балтике, что они и теперь помнят.

– Значит, чтобы подготовить новую войну, давай ломать мужика и всех, кто за ним стоит? — подмигнул нам Артемьев.

– Не войну, а оборону. Активную!

– А разница?

– В разнице после нас разберутся. Индустрия есть сила. Даешь готовить силу! В этом и есть идея Советской власти: социализм должен быть сильнее капитализма. А отсталых всегда бьют, слыхал такое выражение?

– Вот те и на! — притворно воскликнул хитроумный ГУДимыч. — Ехали, ехали и доехали. Цари хлопотали о войне, и нонешние сталинисты тожеть о ней хлопочут.

– Какой же тут социализм? Социализм, я чаю, к добру зовет, к равенству. Открой все границы, пусть едут людишкки и селятся, где хотят, земли много. А вы, нонешние Нероны, Запада боитесь. На мировую революцию, вишь замахнулись. Наделала синица шуму, а моря не зажгла, Пролетарии всех стран, объединяйтесь! А пролетарии-то всех стран пролетели мимо нас и по-своему объединились. Озлобились советские нетерпимцы на свою же несовершенную теорию и давай мужика ломать. Своего же сеятеля и хранителя! Вот ты, товарищ Фролов, про Петра упомянул, а ведь он от Запада не запирался на замок, и много в те поры разной немчуры и французов в России поселилось, и ничего, живут, не дерутся. Места на земле, как на кладбище, всем хватит.

– Все до поры, Кудимыч…

– Вот и я тожеть говорю, все до поры: вооружившись всем, чем только можно, начнем на всех покрикивать и дубинкой в рай загонять. А ежели не хотят люди твоего рая? Ты их спросил?

– А что же вы предлагаете? Вавилонское смешение народов? Анархию? Уничтожение русской нации?

– Добром, трудом и дружбой воевать надо, а не военной дубинкой. За Россию, вишь ли, испугались наши нонешние цезари да Цицероны. А как же не сгинула Россия под татарами? Триста лет сидели у нас эти чингисханы, а что высидели? Кто из русских ноне на татарском языке говорит? Никто, окромя разве ученых — специалистов по языку! А потомки Золотой Орды, что живут вокруг Казани, шагу ступить не могут без русского! Вот те и вавилонское смешение! Сила, значит, не только в оружии, она больше в душе народной. А по мне должно быть так: ежели ты прав, так тебя повсюду поддержат, везде люди правду любят и по правде жить хотят А ты ото всех культурных народов железной занавесь" отгородился. Открой границу, пускай люди по воле живут и богатство плодят для государства!

– Это будет после нас, Константин Кудимыч.

– Вот так и все наполеоны рассуждают: выдумаю в кабинете лестную для себя теорию, дорвутся до власти, сотворят из самих же себя божественного кумира давай людишек ломать. Ломают и хвастают, насилуют бахвалятся… И каждый такой философ думает вот та же: после меня хоть потоп…

– Значит, если границы пооткрывать, то и войны и будет, товарищ Артемьев? — робко спросил Есипов.

– А с чего бы ей быть? Ведь кто воюет-то? — повернулся Кудимыч к Есипову. — Правительства одни воюют спокон веков! Фараоны, цезари, короли, князья, цари, президенты, атаманы…

– Верно! Они заводят, а народ расхлебывает, — поддержал Ширяев. — Недаром в народе сказано, что паны дерутся, а у хлопцев чубы да головы летят.

– И все драчуны завсегда правы, виноватым себя еще никто не признал, — продолжал Артемьев. — А по мне так: воевать хочешь, земли тебе мало — ну и воюй царь с царем, президент с президентом. Постройте большой цирк на вольном воздухе, как было в Древнем Риме, возьмите в руки по дубинке или там боксерские перчатки и лупите Друг друга на здоровье, А мы будем на вас глядеть да семечки лузгать…

Слушатели опять дружно засмеялись. Как будто и не в тюрьме и никому не грозит каторга… Всем понравился нехитрый и дешевый план ликвидации войн. Один только Фролов сидел насупившись. Пропагандистский его опыт дал осечку.

– Давайте-ка, друзья, лучше споем что-нибудь потихоньку вместо надоевшей политики, — громко сказал я, видя, что разговор иссяк и крыть Фролову нечем. — Давай, политрук, затягивай какую-нибудь тюремную…

А Ширяев, послушав у двери, не слыхать ли поблизости шагов надзирателя, уже запел:

Фролов, позабыв все споры, плавно подхватил: