3 марта, среда.
Только что закончилась церемония закрытия. На прием я не пошел. Федя сказал, что собирается выехать в Москву сегодня же ночью. Нет, определенно, он просто молодец. Вот наши-то литинститутские ребята будут разочарованы! Они-то собирались как следует гульнуть на приеме, а потом еще колобродить по номерам всю ночь. Кем я доволен, так это нашими ребятами. Их выход на закрытии был одним из лучших. Они вытащили гигантскую трапецию с приделанными к ней крыльями-веслами. Все по очереди гребли и читали стихи. Стихи как труд на галерах. Но и взмах крыла Пегаса. Но главное — стоицизм в самой жизни. Надо постоянно делать усилия. На закрытии хорош со своими мимическими этюдами был еще Сережа Головачёв. Чудо как артистичен и талантлив. И картина у него была хорошая. Слишком много в России талантливых людей, поэтому и без работы сегодня. Своим поведением и решением жюри я недоволен. Мы стали работать против того, что собирались защищать. Против литературы. В этом виновата в первую очередь организация дела. Почему «Железная пята» попала в конкурс? Фильм не имеет никакого отношения к литературе. Только потому, что Дима Савельев дружит с Башировым, а Светлана Хохрякова строит из себя прогрессистку. Но из-за этого акценты смазываются. Мы совершенно не отметили картины, которые были бы отмечены, если бы общая диспозиция была другой. Вот он, тоталитаризм демократии.
Я в ужасе от того, что мне предстоит до 16 марта когда я улетаю в Корею. Защита, где у меня защищаются четверо, семинар и доклад на тему «Куда идет Россия?» Ленин опять стоит. Правда, я думаю браться за «окружение». Уже прочел книжку о «запечатанном вагоне».
5 марта, пятница.
Позвонил, а потом зашел на работу, мой племянник Валера. Его произвели в полковники, он просит 500 рублей — надо отметить это с генералитетом, а денег нет. А также он просит на один денек какой-нибудь мой костюм, потому что, кроме форменного кителя и свитера с джинсами, в которых он ходит мыть и сторожить машины, у него ничего нет. В костюме ректора его племянник будет на торжественном банкете по поводу производства его в полковники. Дожила русская армия. Не пишу о закрытии фестиваля, чтобы не переживать все заново еще раз.
7 марта, воскресенье.
Все дни после приезда из Ленинграда я живу под гнетом очень плохого самочувствия B. C. Каждый день у нее температура скачет до 40–41, ее тошнит. Врачи здесь ничем не помогут, так развивается ее болезнь. Мне стыдно быть еще внешне здоровым и молодым. Подавая ей питье и поддерживая под голову, я вижу, как постарело ее лицо. Теперь оно старше лица моей мамы, когда она умирала. Не дай Бог мне остаться одному. У меня все время навертываются на глаза слезы. Почему же в таких муках живет человек? У меня никогда бы не хватило стойкости, чтобы вытерпеть то, что терпит она.
9 марта, вторник.
Все утро диктовал рецензии на дипломные работы пятикурсников. Я выбрал свободно-раскованную и объективистскую манеру, свойственную в институте, пожалуй, только мне. Рецензии получились разнообразными и индивидуальными.
У Леши Тиматкова родился мальчик. Будут называть его Егором. Это те радости жизни, которых я лишен. У B. C. температура, она еле спустилась утром, чтобы сесть в машину.
Вечером состоялся семинар. Обсуждали Ксению Королеву. Пишет она хорошо, но хорошо по-журналистски, нет в ее милых этюдах и рассказиках влажного дыхания жизни. Во время семинара заставил ребят подыскивать эпитет в строке Пушкина «Так выпьем же за…………. союз, связующий Моцарта и Сальери». Называли все, кроме того, что надо — «сладостный». И как от этого правильного эпитета возвышается и переосмысляется фраза! Все искусство именно здесь.
10 марта, среда.
Наконец-то я разделался со своим пятым курсом. Состоялась защита у последних моих четверых учеников. Лена Нестерина и Света Пономарева защитились с отличием, а Оля Лифинцева и Катя Володькина — «успешно». Я очень волновался за результаты, особенно за работу Кати.
Домой подвозил Андрея Михайловича Туркова, говорили о потере обществом интереса к литературе. И ему неинтересно читать толстые журналы, и мне.
11 марта, четверг.
Я нахожусь в невероятных распрях с нашим арендатором Мишей Ф. Миша возглавляет отдел продаж квартир. Все началось с того, что я обнаружил — отдел продаж уже два месяца не платит. Практически, мне все здесь понятно. Никто не хочет платить из прибыли, а чтобы списать на затраты, надо зарегистрировать договор аренды в Москомимуществе или в Госкомимуществе. Но последнее почти невероятно, потому что все наши попытки и попытки арендаторов зарегистрировать наш договор с фирмой Ш. оканчивались неудачей. Никто этим заниматься не хочет. Ф., по слухам, хочет тихо слинять. Я не хочу обострять с ним отношения. Бодрый Володя Харлов сегодня принес слух, что не платящий аренду Миша купил себе новую машину немыслимой красоты и цены.
В три часа состоялся Ученый совет. Все было довольно буднично. Ю. И. Минералов, как всегда, завел какую-то мелкую склоку, а потом вдруг сделал небольшое, но очень содержательное сообщение о друге Пушкина Одоевском. Как все соединяется в одном человеке!
У B. C. температура стала нормальной. Но в больнице ей сделали рентген и обнаружили в легких остаточные явления после воспаления легких. Слава Богу, что ничего худшего.
По телевизору выступал Явлинский, которого принял президент. Судя по всему, президент опять опасается за свою власть и начинает шурудить. Явлинский сказал, что за год реальные доходы населения упали до 30 %. Единственно бесспорное о чем говорил Явлинский, — необходимы общественные работы. Дальше все — слова и слова. Что в нашей стране невозможно что-либо сделать с той системой собственности и хозяйствования, которая предложена нынешним режимом. Не деньги что-то делают в этом мире, а труд.
Получил очередной номер «Юности» с четвертой главой. Они дали там отзывы из Интернета. Само по себе это создает какой-то особый фон. Но главу эту я недолюбливаю, она кажется мне скучной.
По ТВ выступал Никита Михалков, которого ребята Лимонова (так, по крайней мере, говорят) забросали куриными яйцами. Уж коли ты выбрал публичную профессию, так держись… Я удивительно чувствую каждое движение Никиты Михалкова как рассчитанное. Но так оно, наверное, и есть. Вспоминается давнишняя фраза Михалкова-старшего о сыне как о президенте: «А что, разве был бы плох?». Значит, в семье этот вариант был сконструирован давно.
12 марта, пятница
Всю ночь думал и перехожу к боевым действиям. Коли Миша говорит, что у нас с ним нет договора, то, значит, договор отсутствует и на право стоянки его автомобилей. А посему говорю Леше Тиматкову, чтобы он отдал приказание закрыть проезд во двор для всех машин.
Именно это мое действие выманило Михаила Павловича из его уютной норки. Зашел, мы хорошо с ним поговорили. Для острастки я показал ему все свои фотографии, висящие на стенах: и с Примаковым, и с Ельциным. Парень этот мне определенно нравится, он как бы и не утверждает, что он самый умный и самый талантливый, ему повезло. Подробность о новых русских: интересно говорил о Флоренции. Несколько раз был там без всякого дела.
Заходил Котомкин, говорил, что ему рассказывали, будто бы я в комнате, где умер Платонов, держу обменный пункт. Показал Платоновскую аудиторию: вот и еще одна наглядность, как в собственных интересах умеют люди врать.
В конце дня разнервничался, и когда приехал домой, давление у меня было 200 на 100.
Самое сильное впечатление дня — это как на заочке Перушев из моего семинара прокалывал язык какой-то студентке. Я застал его со шприцем в руках, сначала подумал — наркотики, но оказалось обезболивающее. Он вставлял ей в язык какую-то модную металляшку.