Вечером не пошел в концерт и занимался дневником.
Пол просто ненавидит Клинтона! Загадочно высказался о том, что какая-то капля ирландской крови в нем, может, и течет… Зато в Дании точно отмечено, что в аппарате президента никогда не было такого количества людей еврейской национальности. Как и у вас, не удержался Пол, о котором я всегда думал, что он лишен расовой наблюдательности. Он уверил меня, что Мадлен Олбрайт тоже еврейка. Она чешка! А что же, ты думаешь, в Чехии нет евреев? Моника Левински, о чем не писали у нас, тоже, оказывается, из богатой еврейской семьи, и отец за большие деньги устроил ее в аппарат Белого дома. Воистину, общаясь с людьми за границей, узнаёшь много нового.
29 января, четверг.
Весь день сидел за компьютером и не ездил ни на какие экскурсии. Только вечером вышел посмотреть ночной город. Сегодня очень холодно. Появились курточки из дубленой овчины — наши «пилоты». Фонтан в парке замерз, а купы кустов, похожие на фикусы или магнолии, с вечнозеленой листвой, не выдержали, и листья свернулись.
Разрешилась медицинская проблема. С экскурсии Людмила Артемовна привезла мне две пачки «Volvax»; правда, на них написано «Бруно Тордстен». То, что мне стоило бы по 156 крон за пачку, при таком обороте дел обернулось в 83 с мелочью за две пачки. Не надо, оказалось, и платить доктору 200 крон.
Кроме сидения за компьютером, занимаюсь еще йогой и чтением Пушкина. Внимательно прочел «Деревню». Какая жалость, что в школе нас заставляли читать вторую, риторическую часть: «Но мысль ужасная здесь душу омрачает» — вместо прелестной первой! Что стоит только «Везде передо мной подвижные картины».
Вечером, стоя на коленях, как повелевает йога, видел отрывок из какого-то фильма с хорошими актерами. Помощник по торговле в рыбной лавке становится любовником жены хозяина. Одновременно помощник любит и хозяина, и сына хозяина (этих, естественно, в платоническом, семейном плане). Кончается все ужасно, убийством. И инфарктом хозяина. В чем сила такого искусства?
29 января, пятница.
Каждый день за завтраком, экономя деньги, потихонечку набираем себе и на обед — пару-тройку бутербродов. Яблоки добываются внизу. Возле портье. Как и всегда в больших отелях, это презент для гостей. Иногда я презентую себе по паре или тройке. Столько яблок, как здесь, я еще не ел. Яблоки зеленые, но очень вкусные.
Утром ездил по старому маршруту: музей викингов, о котором я уже писал. На этот раз показали еще художественный фильм, где современная массовка изображает чистенький и гладенький народец. Сам музей прелестный, очень наглядный, с прекрасными живыми картинами, врезающимися в память. С большим интересом рассматривал всякую древнюю инженерию и удивлялся человеческому уму, гению и рукам, которые в тех условиях, при минимуме инструментов, но максимуме времени, так интересно строили. Меня поразило устройство корабля викингов. Вот это бесстрашие! А где же они спали? Где они кухарили? Как, наконец, в этом крошечном суденышке отправляли естественные надобности? Но, как всегда, больше всего меня опять поразил этот пологий холм с валунами, ограничивающими место кремаций или захоронений; с баранами, неторопливо выщипывающими до газона всю траву на холме. А небушко все такое же милое и прозрачное, как и тысячу лет назад.
В этот раз я город смотрю интереснее и подробнее, чем раньше. Были еще в историческом музее, в центре города. Привлекла внимание отличная коллекция прикладного стекла и выставленный в одном из залов катафалк XVII века. Гид, молодая девушка, музей знает очень плохо, в частности, не знает портреты. Похоже, что наши студенты по истории Европы готовы получше. Из экспонатов еще отмечу обстановку комнаты богатого купца, которая перенесена целиком из XVII века: и резной шкаф, и стены, и огромный стол с цельной дубовой столешницей.
В разделе каменного века, за стеклом кости 40-летней женщины. Она лежит на боку в неудобной позе, у шеи рассыпалась горсть бус. Этот «экспонат» просматривается со всех четырех этажей. Господи, ведь живая была душа… Ну почему надо кощунствовать из-за любознательности? Почти у всех наших ребят появились подобные мысли.
Со стороны узенькой улочки, идущей боком к центру, вошли в какое-то здание. Гид открыла своим ключом дверь и рассказала историю. Это бар, который помещается в комнатах гильдии или некоего собрания, организованного еще Христианом V перед войной. Тем временем мы спустились по очень узкой лестнице и долго шли длинными коридорами, справа и слева там находились подсобные помещения: кухни и посудомойки. Когда в город вошли немцы, то они не миновали этот бар, и хозяину это очень не понравилось. Тогда, чтобы не иметь случайных посетителей, он раздал всем своим постоянным клиентам ключи от запасного входа и закрыл парадный. В огромном подвале мы увидели массу людей и пустое кресло-трон, на котором когда-то восседал Христиан V. А гид сказала, что действует какой-то международный клуб, в который входят все члены королевской фамилии и крупнейшие международные деятели, в том числе и Клинтон; так вот, всем им при вступлении дают такой ключик от тайного хода.
Вечером были на премьере «Ромео и Джульетты» в местном театре. Шел туда с предубеждением. И когда вошел в зрительный зал и на сцене увидел земной шар, окруженный со всех сторон (на заднике — тоже кресла) креслами для зрителей, и отца Лоренцо, занимающегося химией — опрыскивающего сад (подобные этюды по школе Станиславского делают лучше), и кормилицу условно сеющую так же на кладбище, на земном шаре, цветы и пропалывающую сорняки, — предубеждение усилилось. Но все оказалось очень интересно. Все молодо. Лучше всего играл Меркуцио — здесь какой-то чудесный и сильный образ. Из молодой части труппы все были хороши, все нерассироплены, и даже Ромео и Джульетта не сладкозвучные оперные красавчики — современные хохочущие люди. Очень удачные костюмы Монтекки и Капулетти, в сером или черном. Как бы две породы мышей. Трагедия не влюбленных интеллектуалов, а просто двух молодых, переполненных силой людей. Я почему-то представил себе команду актеров, работавших под руководством Шекспира над пьесой: «А теперь, ребята, надо наполнить чем-нибудь поинтересней саму любовную сцену…»
Ольборгский театр не описываю, билеты очень дорогие, мой на третий ряд стоил около 140 крон. Лампы сверкали. Вместо билетеров — молодые, в униформе, ребята. Программки бесплатно выдают при входе. Публика в основном местно-сановного разлива. Дамы в драгоценностях, с прическами, одетые «на выход». Праздничный, штучный характер происходящего подчеркивается и тем, что в антракте все пьют из бокалов красное вино и шампанское. Уютная, не столичная, роскошь. Но доконали меня писсуары в туалете: они еще не виданной мною конструкции из нержавеющей стали. Похожие на мойки в московских кухнях.
Перевозбужденный раздумьями о том, как мне закончить главу о Шушенском — об этом я, естественно, думал и под аккомпанемент датской речи на спектакле, — я долго не мог заснуть. Включил телевизор «на шелест», и вдруг — такая беззастенчивая и гнусная порнография, с такой страстью актеры лижут и сосут, что еще долго и долго не спал, а разглядывал происходящее как невиданную этнографию. Интересно, не скрою, но лучше — не надо.
30 января, суббота.
На пароходе встретил двух русских девушек, лет по семнадцати. Они выглядели вполне благовоспитанными и щебетали у меня за спиной, не зная, кто я такой, по-русски, потом одна, что-то открывая, чуть меня подтолкнула и сразу же грубым голосом сказала другой: «Вот, мужика какого-то зацепила». Потом разговорились. Одна из Польши, мама вышла замуж за датчанина, и теперь девица живет здесь. Вторая — родственница из Киева. Здесь уже месяц. Ради нее и совершается это путешествие; поездят по Гетеборгу — и по домам. Будет отчет, что были. Обеим скучно. Спросили меня, что можно увидеть в Гетеборге и открыты ли там по субботам магазины.