Здесь же удалось поговорить об «иркутском семинаре». Его детали становятся мне все более и более ясными. Если бы получилось. Непреодолимым препятствием может стать болезнь В.Г.; несколько раз за последнее время мэтру делали операцию на глазах.

Вечером в музыкальном театре был на концерте хора Кубанских казаков. Театр, как и драматический, заслуживает особого разговора. Но строили его видимо в советское время. Ой, не дремала советская власть и после себя оставила много нерукотворного.

Над Иркутском стоит огромная плотина, сдерживающая Иркутское море, — кстати, это последняя из ГЭС, строившаяся с привлечением заключенных. Километров на тридцать вокруг города стояли лагеря.

Как всегда, меня волнует народное пение и народная жизнь. Начался концерт с народной песни «Славное море, священный Байкал». Священный! Песня прозвучала мощно и патетически. Зал взорвался аплодисментами. Русские почувствовали себя в своей стихии, заработали какие-то внутренние, генетические импульсы. Мне уже плакать хочется, когда заслышу балалайку. Это мои тетки, бабушки, это все знакомые мелодии и привычные слова моей семьи. Насколько искусство этого коллектива крепче и сильнее действует на душу, нежели современная эстрада. В известной мере сила и эмоциональное воздействие артистов являются причиной того, что их почти нет на телеэкране, — они создают довольно сильную конкуренцию. Да и сами эстрадные звезды, наверное, рядом с этими звездами народа чувствуют себя неуютно. Переполненный зал отчаянно на все реагирует. Сам концерт с его русской направленностью, с его православными и казачьими песнями нес в себе заряд политического протеста. Мы — русские. Как прекрасно ходят, поют и держатся женщины на сцене, как сексуальны, хотя не демонстрируется ни единый клочок обнаженного тела. Закончился концерт песней, исполняемой на мотив «Прощание славянки». Но слова здесь уже новые, их написал местный иркутский актер и поэт Андрей Мингалев. На первом же куплете тысячный зал встает.

Все это происходит довольно грозно. Артисты, напрягаясь, выпевают слова в зал. Концерт заканчивается. После, во время ужина в ресторане «Ангара», мы снова встречаемся с артистами. Здесь они по просьбе Коли Бурляева поют песню о Кубани. Это их какое-то специалите. Зал ресторана полон звуков. Профессионалы не умеют халтурить. Напряженные лица певцов, хотя многие уже выпили по рюмочке, звук идет тугой, как масса из-под мельничного колеса. После я разговариваю с хормейстером Володей. Он говорит, что в песне главное слова, музыка лишь средство эти слова донести. Мне кажется поначалу это довольно парадоксальным. Но потом я понимаю, что молодой хормейстер глубоко прав. Спасибо ему, что не шаманит. Рассказывает, что за рубежом, например в Испании, хор пользуется оглушительным успехом.

На афише в академическом театре увидел афишу с премьерой «Ревизора». Очень хочется сходить на спектакль, но кажется этот театр для патриотической публики табу. Писательские организации «наши» и «демократические» не дружат. Им бы всем, дуракам, группироваться вокруг В.Г. — литературы не бывает без вершин. На концерте видел Таню Семину(?) мою ученицу. Прелестная девушка, несколько лет назад она закончила ВЛК. Несколько месяцев назад я получил от нее рецензию на «Затмение Марса», напечатанную в «Сибири». Встретил также и своего ученика еще по семинару в Дубултах. Иркутский номер «Роман-газеты» (ганичевский вариант) напечатал его повесть.

2 октября, понедельник. В два часа началась встреча в Педагогическом университете. Практически, здесь была вся наша писательская делегация. Кроме Валерия Хайрюизова, с которым я знаком много лет, были еще Н.Коняев, Александр Корольков доктор философии из Ленинграда, А.Г. Румянцев, доктор из Ельца, и многие другие. Вел встречу В.Г. Распутин. Сначала мне показалось, что довольно монотонно, а в шесть чествование лауреатов премии святителя в театре Народной драмы.

3 октября, вторник. Утром ездили на экскурсию по городу. Центр компактен и красиво застроен. Нам показали несколько церквей, мы побывали в монастыре на могилах декабристов. «Младенец Никита Трубецкой». Здесь же лежит и другой сын Трубецкого — Владимир и их мать, замечательная русская женщина Екатерина Ивановна Трубецкая, поехавшая за мужем в Сибирь. Здесь же могила Григория Шелихова, основателя российско-американской компании. На огромном памятнике высечена по мрамору эпитафия Гавриила Романовича Державина:

Тем не менее известна история с жуткой эксплуатацией местного населения на Алеутских островах.

Было во время экскурсии и много горького. Показали место на берегу Ангары, где расстреляли Колчака. Теперь здесь стоит белый крест, видимый с дороги, из автобуса. Кстати, именно во время Сибирского, колчаковского правительства был основан иркутский университет. Во время перестройки, рассказывала экскурсовод, раздавались голоса о присвоении университету имени Верховного правителя. В связи с этим я вспомнил все разговоры о переименовании Литературного института в институт имени Платонова. Эту историю я потом рассказал на встрече со студентами в союзе писателей. Но она прошла вечером.

Во время экскурсии мы узнали, что на том самом месте, где сейчас стоит дом областной администрации и где в первый день с нами разговаривал Борис Александрович Говорин, до 32 года стоял огромный храм Казанской Божьей Матери. Этот храм вмещал до 6 тысяч молящихся. Храм Христа Спасителя в Москве вмещал до 10 тысяч. Храм разрушили. Разрушили и памятник Александру III. На его постаменте сейчас какой-то вроде египетского обелиска шпиль. Как же хороша и нарядна была бы России, если бы очередная власть ничего не ломала.

Буквально потряс новенький корпус института железнодорожного транспорта. Современное здание с окнами — стеклопакетами. Во время наших выступлений студентам, пожалуй, было скучновато. Вел встречу Андрей Георгиевич Румянцев, руководитель местного отделения союза писателей. Он неплохой поэт, четко знающий о том. что голос его негромок. Это особенность провинциальной поэзии, она очень сердечна, искренна, но в ней нет того наплыва и общего вибрирующего тона, который присутствует в большой поэзии. Но она ничуть не хуже последней. Ее, наверное, не очень высоко оценят поклонники Мандельштама, Ахматовой, Бродского. Но уверен, сами бы эти очень крупные поэты оценили эти стихи высоко. Это поэзия стихов, а есть поэзия системы. У А.Г. дивное стихотворение о ребятах, прошедших «как сыновья полков» войну и после войны вернувшихся в школу к сверстникам. Во время встречи со студентами я все время глядел в окно, из которого виделся один из самых красивых в мире пейзажей. С высоты видна Ангара, деревья, кованные из рыжего серебра, мост через реку, церкви, монастыри и трубы ТЭЦ на другом берегу. Если бы как на этой картинке мирно уживался человек с природой!

Потом интересно говорил о расколе и «либерализме» царей Николай Михайлович Коняев. Он заканчивал наш институт и один из немногих писателей России, который живет только профессиональным трудом. Свои прелестные и негромкие стихи читала Таня Миронова, жена Саши Смирнова. Надо прочесть его повесть.