– Рик! Привет! Прости, в дупель пьян, стою тутут, туту… как вареная макаронина, понимаешь. Ха-ха. Я все порешал! Завтра после обеда выезжаем. Все подроб… сти позже.

Рик стоял в нерешительности. Он не знал, как себя вести в такой ситуации и просто наблюдал за Андреем Сергеевичем. А он, так и не сняв сапоги, проковылял мимо него в спальню. И не предприняв попытки снять верхнюю одежду, рухнул на кровать. Через несколько минут, дом наполнился его храпом.

– -//--

Борисполь. Царское село. 28.05.2013г. 10:10

Константин Михайлович, мужчина пенсионного возраста, в хорошем настроении и добром расположении духа, бодро шагал по улице к своему месту жительства, и одновременно, на свое рабочее место. Он имел полное основание, считать совою работу важной и относился к ней со всей своей ответственностью. Так, как был уверен, что с этой работой ему повезло, как никогда. Он горячо благодарил Господа, за предоставленный ему шанс вернуться к нормальной жизни, где он кому-то необходим, имеет хороший заработок и при этом занимается любимым делом.

Когда-то, уже довольно таки давно, он был агрономом. Уважаемым человеком! Любящим свое дело! Был женат на красивой женщине, имел большой и уютный дом.

Но, с приходом лихих девяностых, все кардинально поменялось. Как говаривали римляне, во времена своего мирового господства, – блаженный тот, кого угораздило жить в эпоху перемен. Так, Константин Михайлович стал свидетелем заката, а затем и полного разрушения колхозного движения в стране, звезда которой рассыпалась на массу звездочек, превратившихся в прожорливые черные дыры, поглощавшие буквально все, что было в пределах их досягаемости. И совершенно не понятно, с научной точки зрения, куда девалось ранее достигнутое и так тяжело созданное, в какие измерения провалилось? В отличие от тонкой прослойки элитного общества, состоящей из керивныков, приемников еще тех, когда-то пришедших 'всерьез и надолго', с неистовством начавших клеймить свое темное прошлое, Константин Михайлович, оказавшись не нужен, ни государству, ни жене, и не найдя выхода из сложившейся ситуации неопределенности. Просто сбежал из преобразующегося мира, к своим родителям, в одно из небольших сел Иванковского района, Киевской области.

К середине первого десятка нового столетия, в родительском доме, он остался один. Зарабатывал себе на хлеб, выпиливанием деревянных замысловатых фигурок, которые продавал, на рынке в райцентре, при этом попутно спиваясь, за свои, кровно заработанные. Так потихоньку и закончилась бы его жизнь, кабы в одно ясное и солнечное утро в их село не въехала колонна автобусов, сопровождаемая военными.

Разрешив взять с собой только документы и деньги, его, вместе с односельчанами разместили в автобусах и вывезли в наспех сооруженный лагерь беженцев, за пятнадцать километров от их поселка. Тем, у кого жили родственники в других областях Украины, был организован переезд. А Константин Михайлович, за неимением таковых, как и многие другие, такие же, как и он сироты, еще долгое время оставался беженцем.

Однажды, торгуя на рынке своими самодельными побрякушками, Михалыч, встретил свою землячку, которая узнав его, была искренне рада встречи. На то время она работала в Киеве, в центре занятости, руководителем кадрового агентства. Так, с ее подачи он смог устроится на работу, садовником, у одного известного бизнесмена, владельца заводов, домов, пароходов.

Переехал в Борисполь, где в поселке со звучным названием, Царское село, расположилась большая и самая любимая вилла хозяина. Жилище Константину Михайловичу непосредственно определили на территории усадьбы, в небольшом домике для прислуги, стилизованном под сказочную избушку-вертушку, как бы одиноко стоявшую среди больших сосновых деревьев, находившейся в удалении от хозяйского дома. Так у него появилась работа, которую он выполнял добросовестно и с любовью, чем завоевал доверие работодателя. Вследствие чего получал хорошую зарплату. Бросил пить, отдавшись всецело любимому делу, выращивал цветочные композиции, фигурно подстригал кусты, да и вообще следил за порядком.

Сегодня Константин Михайлович возвращался из Киева, где был на встрече односельчан, ставшей, за последние пять лет хорошей традицией. Сегодня он позволил себе расслабиться, хозяин находился за границей и вернуться должен не раньше чем через неделю. А значит, торопится не куда, все и так будет хорошо. Он все сделает, правильно.

Приложив к считывающему устройству электронный ключ, он проник на территорию усадьбы. Навстречу ему несся страж хозяйства, весело виляя хвостом.

– Привет Полкан! Привет!

Михалыч, дружелюбно похлопал огромного пса по холке.

– Как у нас тут дела? Все в порядке?

Пес развернул голову в сторону будки и негромко гавкнул.

– А! Проголодался! Сейчас дружище я тебя накормлю.

Подойдя к будке, он взял собачью миску, напоминающую кастрюлю, и сопровождаемый псом, пошел во внутренний двор усадьбы.

Катерина проснулась внезапно, как от удара. Открыв глаза, продолжала лежать, не шевелясь, соображая, где она находится и что с ней. Постепенно ее сознание загружалось в настоящее, и память услужливо представляла ей знания о прошедших событиях. Катерину передернуло.

– Спасибо Господи! Спасибо! Не дал пропасть.

С возвращением к действительности, к ней приходило острое чувство голода. Она вспомнила, – последний раз ела в поезде. И когда же это было? – Желудок заурчал с такой громкостью, что она испугалась быть кем-то услышанной.

От её долгого нахождения в неподвижном состоянии, все тело болело, руки, и ноги плохо слушались. Повернувшись на спину, она тихонечко стала разминать, затекши члены.

Решив, что пришла в норму. Катерина, тихонечко подобралась к выходу. Прислонившись к стене, сначала сильно жмурясь, смотрела на улицу, пока её глаза не привыкли к яркому солнечному свету. Осторожно выглянув наружу, осмотрелась. До забора, отделяющего хозяйский двор от улицы, было приблизительно пять метров. Ей подумалось, что преодолеть его с легкостью, как это было в прошлый раз, скорее всего она не сможет. Да и как поведет себя собака на это раз, она тоже не знала. Ко всему прочему, её внешний вид, – просто ужас. Ситуация неимоверно усложняется. Но все равно, что-то предпринять необходимо.

Вытянув шею, Катерина снова выглянула из своего укрытия, посмотрев по сторонам, увидела рядом с палисадником, начинавшимся за углом хозяйского дома, как здоровенная собака, что-то усердно поглощала из большой металлической миски. Её желудок снова издал громкое урчание. Она замерла. Затем, не спуская глаз с собаки, как можно осторожно выбралась из будки и, пятясь задом, прижимаясь к стене, зашла за угол. Сделав еще шаг назад, чтобы полностью собака пропала из её вида, замерла от неожиданности. Катерина почувствовала, как немного ниже спины в нее что-то уперлось.

Сполоснув миску под холодной водой, Константин Михайлович загрузил в неё собачьи консервы. Понаблюдав, как Полкан поглощает свой завтрак, решил заняться уборкой территории, поскольку за прошедший день, дождь посбивал с деревьев много всякого мусора. Достав из кладовки метлу, подумав немного, остановился на мысли, что сегодня он начнет уборку двора не так как обычно, а против часовой стрелки, от будки Полкана к палисаднику. Иногда, что-то нужно менять, для разнообразия.

Обойдя хозяйский дом с внутреннего двора, он остановился возле будки, повернувшись к ней спиной, принялся сильнее затягивать шнурок фиксирующий помело на древке. Как вдруг, метлу кто-то толкнул и ее немного повело. Разворачиваясь, Константин Михайлович прикрикнул, – Фу Полкан! Вместо собаки, увидев человека, от неожиданности отпрыгнул, на шаг назад, выставив перед собой метлу, как ружье. – Ёшкин кот!

Нарушителем спокойствия и незыблемых границ частной собственности оказалась – девушка. Со спутавшимися грязными волосами, в грязном порванном платье, босая. Она, обессилев от испуга, опустилась наземь и как затравленный зверек, уставилась снизу вверх, на мужчину с метлой наперевес, своими большими миндалевидными глазами. Очевидно услышав возглас Михалыча, на сцену вышел, не переставая вилять хвостом, Полкан. Усевшись рядом с девчонкой, он озорно смотрел, то на нее, то на Михалыча. У которого росло в глазах удивление, от увиденного им, лояльного отношения сторожевого пса к нарушителю. Так они и смотрели, переводя взгляд, с одного на другого, не решаясь, что-либо предпринять.