В конце 1924 г. отмечается очередное повышение числа конфликтов на предприятиях, по СССР прошли 22 забастовки. В центре внимания крестьян стояла налоговая кампания, которая повсеместно встречала недовольство, так как отмечалось по сравнению с предыдущими годами увеличение налога на 20-200 процентов и более. Сдача налога шла преимущественно за счет распродажи скота и отчасти сельскохозяйственного инвентаря. Недовольство властью выразилось у крестьян в том, что на выборы являлись 5-10 процентов избирателей.[34]

К лету 1925 г. в Тамбовской, Орловской, Вятской, Екатеринославской, Одесской, Харьковской, Полтавской, Волынской областях отмечался голод. Так, в Елецком уезде Орловской области голодали до 50 процентов населения. «Голодающие в Казанской волости питаются отбросами крахмально-паточного завода. В других волостях в пищу употребляются древесная кора, листья, лебеда. В этом уезде отмечено 23 случая смерти от голода и 400 заболеваний. В Донской волости до 25 процентов голодающих опухло» и т. д.[35]

Из-за низкой зарплаты квалифицированные рабочие уходили с заводов. Забастовки в основном происходили из-за недовольства низкой заработной платой. Между тем, на XIV съезде ВКП(б) была принята линия на «максимальное развертывание промышленности, «особенно тяжелой индустрии, как основы экономической самостоятельности».[36]

В течение года возросла агитация за крестьянские союзы. В большинстве областей СССР к концу года стали проявляться тенденции обострения социального расслоения деревни, что выражалось в так называемом кулацком терроре.

Усиление административного вмешательства в экономику сказалось прежде всего на ужесточении системы планирования. Если до 1925 г. годовые планы носили ориентировочный характер, то затем они стали приобретать обязательный, директивный характер.

XV партконференция в октябре 1926 г. объявила, что величайшая историческая задача строительства социалистического общества властно требует сосредоточения всех сил партии, государства и рабочего класса на вопросах хозяйственной политики. Укрепление связей государства, партии и рабочего класса свидетельствовало о том, что становление социализма предполагает укрепление, а не отмирание государственной власти.

В связи с тем, что потенциал восстановительного процесса был исчерпан, в 1926 г. стали проявляться тенденции к замедлению темпов развития экономики.

На праздновании 10-й годовщины ВЧК Каганович, рассматривая мирный период хозяйственного строительства, указал на то, что классовая борьба принимает другие формы. Она перенесена на экономику. Политическое руководство основные трудности видело в том, что на основе НЭПа развиваются классы, враждебные пролетариату.[37]

В январе 1926 г. произошли перевыборы в местные советы, по сравнению с предыдущими годами в 34 губерниях и округах Союза отмечалась активность избирателей. В выборах приняли участие от 45 до 50 процентов населения. И что характерно, активно и организованно в них участвовала и зажиточная часть крестьянства.[38]

В отношении частного капитала очень точно охарактеризовал государственную политику этого периода принадлежавший к социал-демократическим кругам русской эмиграции 20-х годов экономист А. Югов: «Сегодня частному промышленнику сдают в аренду предприятие или разрешают торговлю, а завтра, ввиду нового зигзага политики, его разоряют и ссылают к Полярному кругу. Сегодня разрешают частные ОВК (Общество взаимного кредита), а завтра, придравшись к ничтожным нарушениям формальных норм, их закрывают. Особым декретом демуниципализируют нерентабельные дома, а через несколько лет, после того как частные владельцы привели дома в порядок, их снова отбирают, так как они стали рентабельны».[39]

По мнению С. Кона, одного из авторов выходившего в 20-е годы в Праге «Русского экономического сборника», в таких условиях, «когда специально против частного капитала как конкурента государства на экономическом поприще направляется целый арсенал средств — от тягчайших налогов и сборов до отказа в кредите, в отпуске товаров, в перевозке грузов, — тогда на работу в качестве частных торговцев и промышленников могут идти, казалось бы, только авантюристические элементы, причем, нажившись, тут же нажитое богатство и проматывать, ибо копить его на предмет конфискации тем или иным порядком — бессмысленно».[40]

К июню резко увеличилось количество забастовок. Если в январе была зафиксирована 41 забастовка, в феврале — 36, то в июне их было уже 112. Причиной недовольства являлась прежде всего задержка заработной платы.

Крестьянство же больше всего было недовольно введением нового сельскохозяйственного налога.

Предпринятыми мерами к концу года удалось резко снизить число забастовок: в октябре — 63, в ноябре — 44. Данный период характеризуется продолжающейся активизацией кулачества и антисоветских элементов деревни, за ноябрь — декабрь зафиксировано 106 случаев террора.

Установившиеся цены на хлеб были ниже прошлогодних, в то время как розничные цены на промтовары не снизились. Это обусловило рост недовольства среди крестьянства и активизацию агитации за крестсоюз. В декабре было зафиксировано 207 случаев агитации за крестьянские союзы, которые провозгласили борьбу за диктатуру крестьян.

Это имело продолжение и в дальнейшем. Так, например, в 1927 г. с началом предвыборной кампании отмечается рост антисоветских выступлений в деревне. В ходе проведения выборов установлены факты «навязывания комфракциями своих кандидатур». «Наше дело только чаю попить, да пообедать, а выборы проведены заранее без нас, все равно — говори, не говори, все бесполезно, нас мужиков не спросят, как и что делать (Саратовская губерния)».[41]

К концу года в центре внимания рабочих остается вопрос о новых коллективных договорах. На ряде предприятий обсуждения проектов договоров сопровождались конфликтами, в основном в связи со снижением расценок и увеличением норм, уплотнением рабочего дня и введением новых тарифных сеток. Сохраняет остроту вопрос о перебоях в снабжении рабочих предметами первой необходимости, отмечаются забастовки.

В сельском хозяйстве фиксируется резкое снижение хлебозаготовок. В связи с этим нарастает агитация за «хлебную забастовку» до тех пор, пока не будут повышены цены на хлеб.

С конца 20-х годов Сталин проявил себя сторонником быстрых темпов и преимущественного развития тяжелой индустрии путем перекачки в нее средств, накапливаемых в сельском хозяйстве, легкой промышленности и других отраслях народного хозяйства.

Вне всякого сомнения, больше всего пострадало от этого крестьянство. Помимо обычных налогов был установлен еще и сверхналог. Протестовавший против таких мер Н. И. Бухарин дал резкую характеристику этой политики, назвав ее военно-феодальной эксплуатацией крестьянства. Речь шла об установлении неблагоприятного для деревни соотношения цен на промышленные и сельскохозяйственные товары. Цены на промышленные товары постоянно росли, а на сельскохозяйственную продукцию занижались. По расчетам, такое положение должно было сохраняться в течение нескольких лет. Однако неэквивалентный объем между городом и деревней на деле превратился из чрезвычайной меры в правило.

Начиная с конца зимы 1927 г. резко ухудшилось внешнеполитическое положение СССР. 23 февраля 1927 г. английский МИД направил СССР ноту с обвинениями и угрозой разрыва торговых и дипломатических отношений.

6 апреля китайская полиция совершила налет на советское полномочное представительство в Пекине и консульство Тяньцзине. Спустя месяц английская полиция совершила аналогичный налет на советское торговое представительство в Лондоне и на общество англо-русской кооперативной торговли (АРКОС). 27 мая правительство Великобритании порвало дипломатические отношения с СССР