— Вы тоже солидно засветились. К примеру, сегодняшнее нападение на вас о многом говорит… Попытка ограбления пенсионера? Сомнительно… Скорей всего, решили пощупать ментовского пособника…
Разговор походил на прокручивание в мясорубке фарша. Заправляют в приемный «бункер» вымоченные куски, в тарелку вываливается, казалось бы, несъедобная смесь.
Это на первый взгляд — несъедобная.
В конце концов, порешили: Федорчуки и Окуневы покидают Москву. Как можно скорей…
Время близится к полуночи. Владимир Иванович порешил не рисковать — до утра побыть у Оглобли. Только позвонил ненаглядной своей Катеньке. Дескать, не волнуйся, побалдей ночку одна, утром заявлюсь. И завершил разговор, будто пришлепнул жирную печать: не бери в голову.
Более полную информацию выдала подруге Окунева. Умолчав, конечно, о посещении сыщиков. Часа полтора обсуждался вопрос о санатории. Черное море зимой — мерзко, в Карелии — холодно, на Волге — все тот же мокрый снег и гриппозная температуры. Самый лучший вариант — Подмосковье, но отдыхать рядом с домом — не отдых, а сплошные муки.
Дети— то живут по соседству: внук зачихал, невестка никак не разродится, в семье сына -нелады. А родители — под боком, вызвать их на помощь — минутное дело. Вот и получится отдых со знаком минуса…
Панкратов и его телохранители двинулись к станции метро. Недалеко, метров пятьсот, нет необходимости ожидать автобус, маяться на остановке.
Не успели дойти до угла — из-за мусорных ящиков хлестнули автоматные очереди. Посыпались куски отбитой штукатурки. Панически залаяла на балконе чья-то собака.
Юрка упал под прикрытие груды сваленных бордюрных камней, ответил выстрелами из пистолета. Митяй грубо повалил на тротуар Панкратова, упал на него, тоже выхватил оружие.
Автоматы умолкли. Ночную тишину нарушал только лай собаки. По идее, мгновенно должны примчаться машины с милицией — не примчались. Сейчас в городе такое количество перестрелок — ни машин, ни оперативников не хватает.
За мусорными контейнерами пусто. Только россыпь гильз напоминает о недавней перестрелке.
Излишне самолюбивый Юрка твердит о крике, который он услышал после одного из своих выстрелов. Уверен — попал. Порылись, покопались — следы крови отсутствуют. Зато следы пуль на фасаде здания — на лицо. Все они сантиметров на семьдесят выше самого рослого из друзей — Митяя.
— Пугали. — будто подслушал друга Панкратов. — Били бы на поражение — изрешетили напрочь, в сито превратили.
— Пятьсот сороковое серьезное предупреждение, — Юрка щегольнул фразой, вычитанной в истории американо-китайских отношений периода горяче-холодной войны. — Запугивают…
Ни Панкратов, ни его друзья, естественно, не знали, как Штырь инструктировал своих шестерок. Насмерть перепуганный «наказанием» на лестничной площадке, он накрепко запретил подчиненным наносить ментам любой, пусть даже самый минимальный вред.
Ночные автоматные очереди — чистая профилактика…
— Отец Ковригиной — Мавлинин Пахом Терентьевич, — обьявил Костя, выкладывая на стол листок, вырванный из записной книжки. — Бывший заведующий диетической столовки, ныне — обычный пенсионер. Не подрабатывает, все время болеет… Погляди, какие диагнозы: два инфаркта, язва желудка, какое-то заболевание легких… Мать, Серафима Ивановна — домохозяйка… Вот тебе — адрес и номер домашнего телефона… Здесь, — на стол легла вторая бумажка, — фамилии людей, с которыми общаются Мавлинины. Здесь — адрес столовой, которой «командовал» подопечный до ухода на пенсию… Справка из райсобеса… из домоуправления…
Знатно поработали хлопцы. За такое короткое время нарисовали целый портрет семьи Мавлининых. Теперь очередь за «ведущим хирургом». Родители Ковригиной вскрыты и более или менее понятны — остается сделать некоторые «анализы».
Впрочем, все ясно без хирургических вмешательств и медицинских исследований. Мавлинины не имеют возможности подкармливать дочь и внука, если даже прекратят есть, платить квартплату, покупать самую дешевуюю одежонку. Врет Стелла Пахомовна, ссылаясь на родительскую помощь! Поскольку ложь беспредметной не бывает, то в кандидат технических наук получает другую «помощь», которую старательно маскирует. Ибо эта «помощь» платится ей за некие нечистые услуги.
И все же логический вывод необходимо подпереть конкретными фактами. В виде встречи с родителями Ковригиной. Вдруг ребята Негодина что-то перепутали, или бывший директор диетической столовки с»умел обеспечить свою старость и дочкину молодость!
На следующий день после получения от Негодина первичных исходных данных Андрей пошел по указанному в них адресу. Конечно, в сопровождении Митяя и Юрки. Схема передвижения отработана: рядом с Панкратовым по медвежьи косолапит Митяй, сзади их страхует верткий Юрка…
Панельная пятиэтажка ничем не отличается от соседних домов. Такие же заплеванные, грязные подъезды, обшарпанные фасады, грозящие обвалиться балконы.
На лавочке, стоящей напротив нужного сыщикам подъезда, расстелена газета, на ней — бутылка водки и соответствующая закуска. Четверо мужчин разного возраста не то похмеляются, не то начинают «рабочий день». В стороне тихо беседуют две старушки. Видимо, по поводу деградации нравов мужского пола.
Короче говоря, ничего особенного, все точно так же, как в тысячах московских дворов и двориков.
Андрей пошел на контакт со стариками один. Юрка с интересом принялся наблюдать за толстым стариком, ковыряющимся в древнем, ушастом,»запорожце». Распрашивал о особенностях чуда автомобилестроения, подавал дельные, по его мнению, советы. Митяй присел на шатающееся ограждение вытоптанного палисадника и закурил. Одновременно фиксировал настороженным взглядом передвижения жителей дома.
Мавлинины занимали двухкомнатную квартиру на первом этаже. Совмещенный санузел, проходные комнаты, крохотная кухонька — типичное пенсионное жилье, заселенное тараканами и комаринной нечистью, проникающей из затопленного подвала. Комнаты обставлены рухлядью, доживающей свой век. Но полы чисто выметены, сервант и платяной шкаф протерты до блеска.
— С кем имею честь? — старомодно поклонился Пахом Терентьевич, заправляя в ухо наконечник слухового аппарата. — Следовало бы задать этот вопрос из-за запертой двери, но, как изволите видеть, — развел он руками, будто экскурсовод в музейном зале, — живем бедно, воровать нечего. Поэтому не хоронимся…
— Я рекламирую современные стиральные машины, — представился Андрей. — Небольшие, удобные, отлично вписываются в интерьер любой ванной комнаты. Вот, посмотрите проспекты, — выложил он предусмотрительно захваченные красочные картинки.
— Куда нам, — жеманно отмахнулась старушка. — Небось много тысяч стоят, а наша с отцом пенсия — на хлеб да на молоко…
— Перестань жалиться, старая, — прикрикнул на жену Мавлинин. — Нынче вся Россия бедствует… Мы-то ещё богатеи — дочка подбрасывает…
Вот он, маленький, но существенный, фактик: Ковригина не кормится подачками родителей — сама им помогает. Интересно, из каких достатков? — Наверно, хорощая у вас дочь, заботливая, нынче такие дети — редкость. Наверно, занимается доходным бизнесом?
— Какой там бизнес, — рассмеялся дед. — В каком-то институте состоит младшим научным сотрудником. Хорошо хоть зарплату регулярно дают…
Регулярно? Полгода — ни копейки!
Панкратов постарался ускорить завершение пустого разговора, сослался на крайнюю занятость, на необходимость «пристроить» хотя бы пяток стиральных машины. Ведь от этого прямо зависит размер его заработка…
Дома его ожидало длинное письмо от Тани…
Глава 15
… Жители таежного поселка Сидоровка теперь за версту обходят древний скит, вернее, место, где он совсем недавно располагался. После того, как наведались туда странные охотники, избушки, по непонятным причинам, стали взрываться одна за другой. Вместо человеческого жилья остались черные воронки да пепелище.
Таежники долго головы не ломали, дружно порешили: нечистая сила работает. А раз завелась в распадке нечисть — лучше быть от него подальше…