— Куда нацелился, развратник?
Машкину ужасно захотелось с"язвить, представить себя сексуальным героем, которому все бабы готовы не просто отдаться, но отдаться за плату. Ответить соответственным образом на только что высказанную угрозу пойти отдаться иностранцам. Но привычная трусость, которую про себя Федор Иванович именовал разумной осторожностью, не позволила ему пойти на очередной семейный скандал. Он решил не накалять и без того раскаленную обстановку.
— К банкирше. Похоже, хочет предложить работу. Если так — возвращусь с авансом…
Магическое словечко «аванс» мигом преобразило внешний вид женщины. Поджатые губы отмякли, сложились в ласковую улыбку, руки оторвались от бедер и принялись поправлять воротник мужней рубашки.
Получив ласковые напутствия не продешевить, соглашаться не менее, чем на пять кусков в месяц, держать себя с мужской твердостью, лысый инженер поспешил на троллейбус…
Вдова встретила гостя подчеркнуто официально. Одетая в брючный строгий костюм светлокоричневого цвета, в меру накрашеная, она излучала деловитость. Ни короткой юбчонки, ни обширного декольте, ни двухсмысленных шуточек. Пригласила инженера в гостиную, жестом показала на одно из двух глубоких кресел. Сама не села, ломая тонкие пальцы, заходила по комнате.
— Присаживайтесь, Федор Иванович. Разговор предстоит серьезный.
Машкин осторожно погрузился в осевшее под ним кресло, недоумевающе поглядел на хозяйку. Он ожидал совсем иного приема — более приветливого. даже теплого. И вдруг — «вы», имя-отчество, подчеркнутая официальность. Ни накрытого стола, ни доброжелательной улыбки.
— Слушаю вас?
— Хотите заработать приличную сумму?
Отказаться — не поворачивается язык. Не в его положении безработного скромничать и отнекиваться. Конечно, хочет! И не просто «приличную» — любую, которая позволит ему продержаться на плаву до появления малейшей возможности трудоустроиться. Либо до обещанной стабилизации отечественной экономики.
— Конечно, хочу!… Продолжить строительство загороднего дома?
— Нет, совсем другое.
Кажется, банкирша колеблется, не знает с какого бока приступить к задуманной беседе. Странное поведение бойкой на язык дамочки, уж не грозит ли оно бесправному безработному какой-нибудь опасностью? Машкин почувствовал, как сердце переместилось в пищевод и медленно принялось передвигаться к горлу.
— Надеюсь, вы понимаете, что убийство мужа… как бы это выразиться… имеет некоторое отношение к моей личной жизни?… Вижу — понимаете… У меня — ни малейшего сомнения — удар ножом нанес Михаил. Поэтому буду предельно откровенна. Степанов… близок мне по сей день. Когда я сказала вам о том, что мы расстались — погрешила против истины. Позже поняла — сглупила, вы не тот человек, от которого нужно таиться — честный, добрый. — Вдова принялась поливать Федора Ивановича самыми щедрыми комплиментами. Как заботливая хозяйка поливает увядшие комнатный цветок. — Уверена, следователь, если не знает точно, то догадывается… В отношении Мишеньки…
Машкин недоуменно моргал. Он ровным счетом ничего не мог понять. Пусть банкира убил частный детектив, пусть об этом догадывается свояк, но при чем тут посторонний человек? То-бишь, уволенный прораб? Зачем многословно изливать ему душу, чем он может помочь? Посочувствовать? А что молодой вдове его сочувствие, разве оно облегчит положение любовника-убийцы?
— … ситуация складывается таким образом, что заподозрить в убийстве могут не только Михаила, но и вас. Насколько я знаю, в ту ночь на стройке были только два человека: вы и охранник Сашка Деев. Водитель не в счет — он спал за забором в машине.
— Вы хотите сказать? — не выдержал Федор Иванович.
— Не только сказать, но и предложить пятьдесят тысяч долларов!
— За что?
— Вы признаетесь в том, что убили Басова, вас осудят на солидный срок и отправят на зону. Через некоторое время я выкуплю вас и освобожу. Сейчас ведь все продается и покупается — действует рыночный закон, в том числе разные надзиратели, сыщики, прокуроры… После суда ваша супруга получит половину оговоренной суммы, после вашего освобождения вручу вам остальные деньги.
— Зачем вам это?
— Своим признанием вы снимете подозрение с Михаила. Он женится на мне и станет главой Сервизбанка…
Мысли в голове Машкина метались, будто мыши в клетке. С одной стороны, пятьдесят тысяч долларов… Это ведь в пересчете на родные рубли — больше полутора миллионов! По сравнению с максимальной зарплатой, на которую может рассчитывать инженер — неисчислимое богатство! Вообще-то, осадил сам себя Машкин, не так уж и много Лет на десять, не больше…
Впрочем, кто может сказать, что произойдет в течении десятилетия? Вдруг наступит многократно обещанная «стабилизация» и полтора лимона обретут действительную свою ценность. Тогда — обеспеченная жизнь до траурного отпевания, возможность приобрести желанную легковушку, поездить по курортам, прилично одеться…
Но рядом с захватывающими дух мечтами — черный провал.
Предположим, он согласится. А где гарантия, что его «выкупят» и он обретет утерянную, вернее, проданную свободу? Выйдет вдовушка замуж и укатит с новым супругом за рубеж, оставив глупого инженера маяться на зоне. Что ей до горестных переживаний «мавра», который сделал свое дело?
— Где гарантия, что все произойдет так, как вы говорите?
— Мое честное слово… И еще — могу передать деньги вашей жене до суда.
Честное слово — ветер, пролетит и исчезнет. А вот передача денег заранее — нечто более существенное. И все же торопиться не следует.
— Мне нужно подумать…
— Двух дней хватит?
— Вполне… Я позвоню.
Федор Иванович поднялся с кресла и направился было к дверям.
— Минутку… Только не вздумайте бежать в угрозыск выдавать меня. Ничего не получится. Насколько мне известно, у вас — подписка о невыезде. Следовательно, вы и без того находитесь под подозрением. Вашим россказням никто не поверит, вызовут меня — откажусь. Говорим мы с вами наедине, без свидетелей…
Машкин покинул квартиру Басовых на подгибающихся ногах. В голове сталкивались жадность и боязнь, во рту — пустыня. Как поступить, что предпринять? Согласиться страшно, отказаться — еще страшней. Посоветоваться не с кем, Татьяна — не советчица, у нее на уме — одни деньги и множество способов израсходовать их.
В конце концов победил страх.
Инженер побежал к свояку в прокуратуру.
Глава 13
Обычно по вечерам, возвратившись со службы, Бабурин ничего не ел — ограничивался бутербродом и чашкой некрепкого чая. Повиновался народной мудрости: завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу. Не потому, что он так уж берег свое здоровье, просто считал, что голод активизирует мыслительные способности, а для следователя подобная «активизация» имеет немаловажное значение.
После скромного ужина Бабурина потянуло на сон. Рано укладываться, воспротивился он, утром поднимешься ни свет, ни заря, станешь блуждать по квартире, намного лучше потерпеть до полуночи и сразу уснуть. Желательно без сновидения, в которые, как правило, вторгается погибшая жена…
Попытался посмотреть телевизор, пощелкал кнопками пульта — ничего интересного. Мечется по сцене с микрофоном в руке полуобнаженная девица, внешностью похожая на Басову… Гремят выстрелы, льется кровь, удачливый бандит прыгает на спасенной им женшщине, та с наслаждением всхлипывает, вертится под мужиком… Ведущая программы ковыряется в мозгах у подопытных политиков и бизнесменов, пытается выудить у них прогнозы возрождения утопающей в трясине кризиса России.
Глупо и примитивно!
Бабурин выключил телевизор, взял с журнального столика свежую, купленную по дороге домой, газету. Все то же самое: прогнозы, закулисная жизнь высокопоставленных политиков и звезд эстрады, секс, прогнозы на ближайшее будущее… Господи, до чего же надоело! Пустили бы «социалистическую» киношку, типа «Веселых ребят» или «Кубанских казаков», в которых — чистая, не замаранная любовь, доброта и отзывчивость.