— О чем, не знаешь?

— Не говорит. Скрытый, паскуда… Да вы не бойтесь, я буду рядом, в случае чего — прикрою…

Саша отлично изучил характер шефа. Серегину повсюду мерещились ловушки, засады, он до нервной дрожи боялся покушения. Чтобы замаскировать от подчиненных и коллег необычный для офицера его ранга панический страх, подполковник изображал этакую лихость, отвагу. Причем делал это настолько искусно, что никому в голову не приходила мысль об измучившей его трусости.

— Пора знать — никого не боюсь, — вскинув голову, будто строевой конь, услышавший призывный сигнал трубы, прорычал Серегин. — Когда и где состоится встреча?

— Думаю, лучше всего — на нашей конспиративной квартире в Тестовском переулке.

Предложение обнадеживало. Возле стандартной «хрущобы», каких в Москве — тысячи, легко организовать негласную охрану. Рядом держать надежного Адилова. Полная безопасность.

— Согласен. Организация встречи — за тобой. Действуй.

Во время обеденного перерыва Серегин в сопровождении лейтенанта приехал в Тестовский переулок. Машину оставил за углом. До знакомого дома — пешком. Заодно оглядели охрану. На одном углу — оперативник, на другом — второй. Возле подъезда целуется парочка — оба из его отдела

Пытаясь скрыть от подчиненного нервное напряжение, подполковник говорил не переставая. По обыкновению — короткими, рублеными фразами. Вспоминал бурное прошлое, когда доводилось бывать в опаснейших ситуациях, пройти через кровавые стычки.

Лейтенант вежливо слушал, иногда поддакивал или изображал восторг. На самом деле, почти всем в отделе известно, что ни в каких стычках Серегин не бывал, все это выдумано. По одной простой причине — служил тогда подполковник в паспортном отделе и «сражался» только с бланками и бумагами.

Но сказать такое — нажить смертельного врага. Вот и поддакивал Адилов, вот и удивлялся отваге начальника.

Ровно в половине второго появился посетитель.

Скинув в передней мокрый плащ, долго шаркал подошвами о половик. До того долго, что нетерпеливому Серегину показалось — протер подметки до стелек.

— Кончай придуряться! — крикнул он, не поднимаясь со стула. — Некогда мне. Проходи. Кто такой?

Адилов — рядом. Сидит возле столика с графином воды и телефонным аппаратом, прикрыв скучающее лицо развернутой газетой… Классическая поза начальника, присутствующего при допросе. Серегин краем глаза видел лейтенанта, и это внушало ему уверенность.

— Почему молчишь? Трусишь? Долго мне ожидать?

Руслан медленно прошлепал к обеденному столу, положил перед Серегиным объемистый пакет, развернул его…

Господи, деньги! Много-то как! Сложены в две стопки, каждая аккуратно перевязана…

Подполковник обомлел. Во рту пересохло, в глазах замелькали черные точки, в коленях — дрожь…

До чего же неосторожен посетитель… Разве можно так, при лейтенанте, открыто?… Придется задержать преступника, имеющего наглость всучить взятку начальнику отдела… Задержать? Значит, сдать деньги в кассу…

— Вот!

Руслан ограничился одним гортанным восклицанием. То ли подчеркнул им свою щедрость, то ли восхитился обилием зеленых купюр.

Рябь в глазах не проходила. Наоборот, усилилась. Заломило в висках… Неужели придется отказаться от немыслимой суммы? Ведь от него ничего не требуют — возьми, пользуйся…

— Не сомневайтесь, товарищ подполковник, все останется между нами, — шептал на ухо лейтенант. — Берите, не сомневайтесь…

Серегин не знал, что верный Адилов, которому он полностью доверял, давно уже — человек Руслана… «До чего же преданный офицер, — думал он. — Ради начальника готов на преступление… Нужно поощрить его, походатайствовать о присвоении внеочередного звания, повысить в должности…»

А в глазах — то раздваиваются, то снова сливаются пачки денег… Больших денег…

Сомнения раздирали Серегина. С одной стороны, пачки, словно сильный магнит, притягивали его, с другой — на карту поставлена вся его жизнь. Если это — ловушка, подстроенная завистниками — разжалование, тюрьма…

Рука Петра Васильевича, крадучись, поползла по поверхности стола. Между замаскированной кнопкой вызова и пакетом с деньгами. Нажмешь кнопку — в соседней квартире раздастся сигнал тревоги, и в конспиративку ворвутся оперативники.

Руслан так же медленно подобрался к ножу, спрятанному под ветровкой, Адилов положил ладонь на рукоять пистолета. Все решали мгновения.

Вдруг Серегин быстрым движением смахнул деньги в подставленный «дипломат».

Вздох облегчения. Сделка состоялась.

Пойти на рискованную операцию Руслана заставил неожиданный арест Мамеда. Не потому, что он так уж любил остроглазого помощника, нет. Слишком много тот знал. Если ментам удастся расколоть — рухнет выверенная временем система, а самому Руслану не миновать вышки. По совокупности совершенных им тяжких преступлений.

Вот и пришлось рискнуть…

Руслан славился осторожностью и звериным чутьем. Любую опасность обходил, будто кабан западню. Никогда две ночи подряд не ночевал в одном месте — менял «берлоги» чуть ли не ежедневно.

— Понимаешь, подполковник, и для меня, и для тебя будет лучше, если знать о нашем… знакомстве станут только двое: я и Мамед…

— Столяр знает? — вмешался Мамед, органически не переваривающий главного советника босса.

— Помолчи, немытая рожа! — злобно ощерился Руслан. Разговор происходил в задних комнатах автосервиса, и человечек, как всегда, охранял шефа.

— А-а, Столяр! Это директор-владелец мастерской, — объяснил он Серегину. — Подставная, понимаешь, фигура, к нашему бизнесу отношения не имеет. Ни о чем не догадывается… Не волнуйся, пожалуйста, не переживай… Работает Столяр в своем зале — вот и пусть работает… А Мамедка — трепло, я ему язык отрежу и к ушам пришью… Понимаешь?

Подполковник ничего не понял… Одно ясно — он запутался…

2

Глубинные помещения бывшего лабораторного корпуса Серегин посещал редко. Только по приказу-приглашению. Выражаясь военным языком, там находился мозговой центр банды Руслана, его «главный штаб». Запертые на внутренние или даже на висячие замки помещения вовсе не пустовали. Когда работники автомастерской расходились по домам, они открывались и начинали «работать».

Почти все комнаты имели определенное назначение. Склады, в которых хранилось награбленное. Помещения со стенами, облицованными белой плиткой, предназначались для пыток заложников. Комнаты, где их держат.

Часть корпуса предназначена для отдыха и развлечений. Конечно, не работяг. В сауне, бассейне, кокетливо убранных апартаментах, предназначенных для дружеских попоек, пьянствовали и развлекались Руслан и его приближенные.

С некоторых пор в их число включили подполковника Серегина…

Поздним вечером, переодетый в штатское, он приехал по приказу-приглашению главы «фирмы». Официально — для отдыха. Но Петр Васильевич привык к тому, что причина вовсе не в предстоящем «расслаблении». Он зачем-то понадобился, ожидает новое задание и… новые деньги. Руслан не скупился — платил щедро, пачками, не считаясь с затратами. Услуги подполковника он высоко ценил.

На душе было тоскливо.

Серегин понимал, не мог не понимать, что добром его связь с бандой не кончится. Минует необходимость — подыщут другого человека, может быть, более высокого ранга, и отправят ненужного по проторенной дорожке на кладбище. Выбросят, будто высосанный лимон, в помойное ведро.

Или — еще страшней! — вычислят сыщики предателя…

Отказаться? Сбежать в другой город, на Север или на Дальний Восток… Глупо! Руки у Руслана длинные — разыщет даже на любом необитаемом острове, и тогда никто и ничто его не спасет. Не укроют ни рыбные промыслы, ни таежная глухомань…

Трус всегда слабоволен, а слабовольный человек — труслив… Старая истина. Она особенно страшна для человека, знающего этот свой недостаток, но не видящего путей избавления от него. Кроме одного — самоубийства. Выстрелить в рот или броситься головой вниз с десятого этажа? Но и на такое «геройство» Серегин не способен.