В нескольких письмах, отправленных и не отправленных Чаадаеву и Вяземскому, А. С.

Пушкин анализировал проблему единения церквей и весьма нелестно отозвался о греческом православии: "Не понимаю, за что Чаадаев с братией нападает на реформацию. C'est? dire un fait de 1'?sprit chr?tian*.

Греческая церковь – дело другое: она остановилась и отделилась от общего стремления христианского духа"14.

Михаил Юрьевич Лермонтов (1814-1841), младший современник Пушкина, был намного сдержанней по отношению к еврейству, чем его современники, даже в смысле словоупотребления. Вместо слова "жид" он чаще употреблял нейтральное – "еврей".

Да и то, как замечено одним из исследователей, чуть ли не однажды обнаруживается отрицательный смысл слова "жид" – в "Маскараде", где оно вложено в уста малопривлекательного человека для характеристики еще более непривлекательного. Вообще Лермонтов и еврейство – одна из интересных и малоисследованных областей русской литературы. Последняя точка здесь еще не поставлена. Интересующихся отсылаю к работам Л.И. Лазарева и Л.П. Гроссмана15. К слову, уникальные сведения о происхождении поэта автору этих строк сообщил в 1964 г. пушкинист Виктор Азарьевич Гроссман (автор нашумевшего романа "Арион").

* На известное проявление христианского духа. Насколько христианство потеряло при этом в отношении своего единства, настолько оно выиграло в отношении своей популярности (франц.). – Пер. ред. тома.

При этом он ссылался и на Ираклия Андроникова как человека, знавшего эту тайну.

Отцом Михаила Юрьевича якобы был французский еврей Ансельм Леви (Levis), личный врач бабки поэта Арсеньевой. Косвенным подтверждением "неблагополучия" в этом вопросе является перезахоронение праха Юрия Лермонтова в Тарханах16. Кстати говоря, в одной нацистской наукообразной книге, вышедшей в Германии еще до прихода Гитлера к власти, я обнаружил портрет Лермонтова, размещенный вместе со многими другими для характеристики еврейского типа внешности. Портрет Михаила Юрьевича располагался в соседстве с фотографией юноши, еврея из Йемена. Великий русский поэт оказался в "достойной компании": Альберт Эйнштейн, Барух Спиноза, Людвиг Берне, Стефан Цвейг, Чарли Чаплин, Максимилиан Гарден и другие17. На восточные черты внешности поэта обратил внимание и И.А. Гончаров: "Тут был и Лермонтов… тогда смуглый, одутловатый юноша с чертами лица как будто восточного происхождения, с черными выразительными глазами"18. В творчестве Лермонтова некоторые исследователи находили примат Ветхого Завета. Первым написал об этом И. Розенкранц, отметивший влияние "ученого еврея" д-ра Леви на развитие интереса Лермонтова к еврейству19. Тончайшее наблюдение было сделано Л.И.

Лазаревым: "Создание Фернандо представляет собою сплошное чудо вдохновения, и никак не поймешь, откуда, каким путем Лермонтов, совершенно чуждый еврейству, уловил такие тонкие сокровенные движения еврейской души"20.

Леонид Гроссман блистательно доказал, что на автора "Испанцев", безусловно, повлияло Велижское дело по кровавому навету, длившееся 12 лет. Имеется по крайней мере несколько источников, откуда Лермонтов мог черпать сведения об этом деле: во-первых, его родственником был знаменитый адмирал Н.С. Мордвинов, "дедушка Мордвинов", защитник евреев; другим информатором мог быть родной дядя Е.А.

Сушковой -Николай Сергеевич Беклемишев, "командированный в Витебскую губернию, производить расследование об убиении жидами христианского ребенка" и так же весьма порядочный человек, настаивавший на занесении в протокол заявлений евреев, бросающих тень на действия следственной комиссии21.

В ранних черновиках "Демона" можно обнаружить следующую запись: «Демон. Сюжет. "Во время пленения евреев в Вавилоне (из Библии). Еврейка. Отец слепой. Он в первый раз видит ее спящей. Потом она поет отцу про старину и про близость ангела – как прежде. Еврей возвращается на родину. Ея могила остается на чужбине"».

Впоследствии Лермонтов перенес действие в Испанию, а затем окончательно на Кавказ. Отказ от "еврейского" варианта, возможно, был связан с ассоциативным фактором сюжета в Евангелии.

В изучении творчества Лермонтова чрезвычайно важно его знакомство с творчеством Рембрандта, как мы знаем, также испытывавшего неодолимую тягу ко всему еврейскому: «Еврейский мир привлекал его прежде всего той горечью и скорбью, которая отвечала…его душевному строю; сюда же манили его библейские предания с их трагизмом страстей и декоративностью форм; нищета еврейской массы и восточная орнаментика синагоги, вместе с убранством раввинов, давали великому портретисту темы и образы, близкие к его творческим вкусам и художественным исканиям. Здесь ли нашел Лермонтов истоки для своих ранних вдохновений, обращавших к аналогичной тематике? Родственность ли гениев сказалась в этом обращении юного поэта к "рембрандтовскому" художественному иудаизму?…Откуда это проникновение в еврейскую психологию, неуловимый еврейский привкус…?

Откуда это чутье у него самой сущности "иудаизма", его мироощущения и откуда это понимание основного духа Библии…?»22 Отметим высочайшее гражданское мужество, проявленное Гроссманом при публикации этой статьи – 1946 год! Ведь издатели "Лермонтовской энциклопедии" в 1981 г. умудрились в статье "Испанцы" ни разу не употребить слово "еврей"! Кроме того, Леонид Гроссман многим обязан художнику Леониду Пастернаку, как раз исследовавшему еврейский след в творчестве голландского живописца23.

Вопрос о происхождении Лермонтова 15 лет тому назад обсуждался в узком кругу работников института Восточно-Европейского еврейства при Иерусалимском университете. Один из присутствующих, кстати, не выступавший, не преминул очень быстро опубликовать мало аргументированную статью в газете "Наша страна", скрывшись за псевдонимом, даже не сославшись ни на один источник и ни на одного из присутствовавших… В спешке были допущены и некоторые ошибки24.

Но есть… еще одна сторона вопроса. Лермонтов в юношеской поэме "Сашка" (написана между 1835 и 1839 гг.) красавице Тирце предает отца-шпиона: …отец ее был жид…

Впрочем, соотнесемся со временем. Варшава (Прага) была взята штурмом в 1794 г. русскими войсками под командованием Суворова. Имеются документальные свидетельства современников об использовании шпионов великим полководцем. Во время триумфального возвращения из Итальянского и Швейцарских походов, в Праге (чешской) Суворов на одном из банкетов встретился со шведским генералом, бароном (впоследствии графом) Густавом Маврикием Армфельдтом, который в письме к дочери подробно описал свои встречи с Александром Васильевичем. Отметим, что эти воспоминания необыкновенно интересны и доброжелательны. Европеец сразу отметил природу чудачеств старика-полководца: это мимикрия, защита личности в условиях бесчеловечного режима. Военный гений Суворова признается Армфельдтом безоговорочно, за одним исключением, кстати, общим для российских военачальников: большие людские потери ради достижения цели. Армфельдт заметил Суворову по поводу одного эпизода во время сражения при Треббии: «"Но ваши шпионы могли бы об этом вас известить". Суворов ответил о себе в третьем лице: "Шпионы, добрейшее превосходительство, шпионы! Суворов никогда таких не употребляет; это люди, которых можно вешать и которых вешают, и я не хочу быть причиной смерти никого". Потом он перекрестился и сказал мне: "Святой Дух дает мне внушения; это лучший шпион", и он опять перекрестился»26. Кажется, штамп и стереотип в лермонтовской поэме привел к исторической ошибке – Суворов не использовал шпионаж…