Завыли судовые сирены: "Кобра" шла носом в пирс. Картазаев успел дать полный назад, последовал удар. Лодку повело, закачало, показания приборов размылись. Полковник торопливо выключил дизеля и включил балластные цистерны на продувку. Расшвыривая покатыми боками конкурентов, "Кобра" устремилась вверх. И встала. Картазаев торопливо развинтил люк и вскарабкался наверх.

Наверху как назло была безоблачная звездная ночь. Луна круглолица и ослепительна, словно ночное солнце. Картазаев оглядел пирс, но ничего подозрительного не обнаружил. Он понял, что самим своим присутствием демаскирует лодку. На списанной субмарине не может быть экипажа, и поспешил выбраться на берег.

Очень трудно было идти по некачающейся под ногами тверди. Ноги все время разъезжались. В этом месте был небольшой склон, Картазаев поднимался, пока не выдохся и уселся на самом верху. Ремонтная гавань была как на ладони. У берега застыли несколько субмарин, среди которой никто бы не вычленил боевую лодку с 14-ю "гранатами" на борту. Отдыхая, Картазаев сунул в рот всегдашнюю спичку. У него созрел план.

— Помещение должно быть большим, очень большим, — сказал Мозгер.

Он браковал все предложения геллов, пока ему не показали просторный ангар.

— Этот подходит. Выводите объект.

Десант геллов рассекал пустые причалы на двух "хаммерах". Из одного вывели Поню. Тот высокомерно глянул на геллов.

— Вы знаете, кто я? Землю скоро будет жрать.

Никто не удосужился ему ответить. Завели в ангар, заломали руки, опрокинули на землю. Один из геллов сделал инъекцию в зад, прямо через брюки, и Поню словно некая сила дернула. Оторвать заднюю часть от земли он уже не мог.

Мозгер продолжал командовать. На Поню одели ошейник и цепь. Развернули лицом к воротам. "Хаммером" приволокли якорную цепь. На все это Поня смотрел уже с ужасом. Начал поскуливать. На него никто не обращал внимания. Мясо.

— Кормите его все время, — приказал Мозгер. — Как можно больше белковой пищи. Нам нужен настоящий монстр.

Картазаев обедал в ресторане. Полковник выковыривал пальцем шпроты из банки, словно классового врага, из другой рукой доставал помидоры. Хлеба найти не удалось. Да и столик оставался целый только один. Скатерть в несвежих высушенных пятнах от соуса или жира.

Ресторан имел бледный вид. Скоро вся планета будет иметь бледный вид, а он, полковник ведомства специально созданного, чтобы разрушать козни вселенского врага, ничего не может поделать. Картазаев зло смахнул со стола недоеденные консервы, расколачивая вдребезги единственный стол, замахивается стулом на чудом уцелевшую витрину-и застывает. С той стороны словно памятник поставили. Голый, как и все элефанты, но казавшийся одетым из-за широких, словно штаны, лоскутов кожи, прижав ничего не выражающее лицо к витрине, стоит великан метров на пять. Рука козырьком, всматривается в полковника. Картазаев нерешительно взвесил стул на руке. Чтобы свалить такую зверюгу надо бы кое-что потяжелее.

— Аев? — сипло спрашивает великан.

Картазаева хватило на то, чтобы согласно кивнуть. Он и не предполагал, что у него есть знакомые среди великанов.

— Ыходи! — велел элефант.

— Зачем?

Картазаев оглянулся, прикидывая, успеет ли добежать до двери, ведущей на кухню. Элефант покачал головой и продемонстрировал камешек килограмм на сто. Пришлось подчиниться. Он вышел, незаметно прихватив консервный нож. Убить им элефанта нельзя, но воткнуть в глаз еще никто не запрещал.

Великан повернулся к нему лицом и сказал:

— При-азывай!

Картазаев не поверил, переспросил.

— Ты выполнишь любой приказ? — элефант подтвердил. — Как тебя зовут?

— Осьмой!

— Вот что, Восьмой, скажи-ка любезный, далеко до гостиницы "Морж".

— Алеко, — согласился великан.

— Тогда вот что…

Ехать на загривке у элефанта довольно неудобно. Задница на голой коже скользит (элефант потеет, как и все люди, амбрэ еще то, господа), к тому же лысая голова ограничивает возможности держаться. Полковник едва пару раз с непривычки чуть не загремел, что в его положении было бы равносильно несчастному случаю с летальным исходом, потом приспособился держаться за ухо. Обзор с высоты пяти метров был великолепен, это да. Великан переваливался словно утка, чересчур толстые ноги не позволяли идти ровнее.

— Почему ты выполняешь мои приказы? — спросил Картазаев напрямик.

— Тебя кар-ыж!

Картазаев несколько раз произнес производные от услышанного от элефанта и при слове "картридж" элефант закивал, при этом ухо выскользнуло из рук полковника, и, потерявший единственную опору, он чуть не упал и повис, вцепившись в кожный лоскут. Элефант поправил его, ручища оказалась бесчувственной, словно бревно, и едва не раздавил. Картазаев попросил, чтобы в следующий раз гигант не кивал, а просто сказал "да". Полковник хотел спросить, о каком картридже идет речь, но озарение пришло чуть раньше, и он лишился возможности свалиться при следующем кивке. Картазаев достал из кармана диск, врученный профессором, на котором были записаны "поля Бзилковского".

Топот стада слонов отвлек его. Со стороны бокового проулка бежали четыре великана, у одного в руке наподобие карандаша был зажат гранатомет.

— Назад! Спусти меня! — крикнул Картазаев, чудесно понимая, что с такого расстояния его "коня" запросто уложат первым же выстрелом.

— Аши! — успокоил элефант, продолжая идти.

Подбежавшие пристроились сзади. Картазаев почувствовал себя увереннее. У него уже был отряд самых могучих воинов. Лодка была с 15 стратегическими ракетами "Гранат". Чего у него только не было, кроме возможности влиять на ситуацию. Вскоре к его отряду присоединился элефант, несший под мышкой мотоцикл "Харлей" с магазинкой биркой. Картазаев приказал бросить, и великан с готовностью подчинился. Он оказался совсем молод и, пристроившись рядом, все норовил заглянуть в лицо. В глазах его была щенячья преданность перед господином. Никогда еще Картазаев не попадал в более дурацкие ситуации. Разве что с Мошонкиным. Молодой говорил гораздо более чисто, чем остальные.

— Люди нас убивают, — пожаловался он.

— За что? — изумился Картазаев.

Молодой пожал плечами, на которых можно было посадить в ряд полдесятка Шварценеггеров. Вскоре за ними увязались еще гиганты. Улица сотрясалась от топота тяжеловесов, когда они выехали на знакомую площадь, откуда по существу все и началось. На площади его ждали еще несколько десятков гигантов, кто меньше размером, кто больше. Полковник "спешился" и вошел в отель. Некогда сверкающий чистотой холл был затоптан, на полу следы даже на пыли, а грязи. Откуда ей взяться в сухую погоду? Полное ощущение, что рота солдат в сапогах вышла из болот и прошла маршем. Картазаев покашлял, обернувшись на приникшее снаружи к окнам свое воинство. Пожалуй, они могли тут похозяйничать. Не сразу же такими вымахали.

Поднявшись в номер, он обнаружил свой зип, который и не чаял уже увидеть. Курьеры должны были оставить его, только если их самих уже не было в живых. Картазаев понял причину, когда попытался вызвать Москву и наткнулся на полное радиомолчание: зип был отключен. Полковник безрезультатно повторил вызов центральной линии несколько раз, потом на удачу позвонил Гному. И здесь удача улыбнулась ему еще раз.

— Ало, — произнесший это говорил осторожно и с большим недоверием, словно у него в доме зазвонила старая резиновая калоша, никак не приспособленная под другие нужды, кроме как по прямому назначению: сохранять ревматические ноги хозяина в ненастную погоду.

— Здорово, бородатый. Никак не чаял тебя услышать, — обрадовался Картазаев, но сам тон Гнома его насторожил.

— Кто это? — не понял то или сделал вид, что не понял.

— Вольд. Ты что, меня не узнал?

— Это даже не шутка, это юродство. Погибшего даже еще не предали земле.

— Какого погибшего? — не понял Картазаев. — Гном, что ты городишь?

— Вольд погиб десять часов назад при взрыве подводной лодки "Кобра". Я сам читал отчет.