Губы и кулаки Ползунова еще продолжали по инерции дергаться, но сам он уже попятился. Бен вошел в лифт, потом будто вспомнил, на самом деле, он, конечно, подумал об этом с самого начала, приоткрыл дверцу и предложил:

— Полина! Можете со мной проехать.

Она неспешно прошествовала в кабину и встала рядом. Полина знала себе цену и принимала любые знаки внимания к ней как должное. Бен ее за это уважал. Он никогда так не мог. Когда ему оказывали услугу, он радовался как шавка, разве что хвостом не вилял.

Полина стояла молча и неподвижно словно статуя. На ней был короткий белый халатик с разрезом. Согласно последним веяниям моды, в декольте был виден край лифчика с уложенными в него крупными белыми грудями. Интересно, и таких неприступных ведь кто-то имеет, подумал Бен.

Лифт остановился. Коридор перегораживали несколько сидящих на корточках мужчин.

Обернувшись на шум, они поднялись, и Бен увидел на полу лежащую статую с вздернутыми кверху тонкими ручками.

— А что здесь… — начал, было, он, но короткий вскрик остановил его и, обернувшись, он едва успел подхватить падающую в обморок девушку.

Она даже сознание теряла красиво. Держа ее на руках, он уперся взглядом ей в район глубоко разошедшегося декольте. "Поймав амазонок, поначалу отымели их, а потом поели", — пришли на ум летописи Нила. Сдобная женщина.

К нему подошел мужчина в сером пиджаке, весь выцветший и глаза белесые. Сунул удостоверение.

— Майор Вагнецов. Что это вы так девицу рассматриваете? Если бы красавица была в сознании, она бы смутилась.

— Сомневаюсь. А что здесь случилось?

— Факт как говорится налицо, — майор указал на поваленную статую, и Бен с ожившими волосами на голове понял, что это труп.

Вернее, волосы, конечно, не зашевелились, но было полное ощущение, что прическа отделилась от головы и существует отдельно. Мертвец был густо припорошен белой цементной пылью, даже открытый рот был белым. Бен почувствовал дурноту.

— Я, пожалуй, отнесу девушку в комнату. Здесь должен быть диван.

С чего он решил, что здесь должен быть диван, Бен и сам не знал. Ему надо было побыстрее скрыться с посторонних глаз, чтобы самому не загреметь в обморок вслед за девушкой. Он направился вдоль коридора, толкая подряд все двери и ища незапертую. Майор провожал его действия долгим взглядом.

Вскоре он наткнулся на небольшую контору и, так как дивана не обнаружилось, положил девушку на стол. Казалось, она спала. Спящая царевна. Однако тревожно, что она длительное время оставалась без сознания. Мысли угасла где-то на периферии внимания, и Бен заторопился обратно к оперативникам — он мог пропустить важную информацию.

Вагнецов разговаривал с подоспевшими медиками.

— Никогда не встречал такое странное трупное окоченение. Говорят, покойного видели два часа назад живого и здорового.

— Это не окоченение, скорее мышечный спазм, — возразил врач. — Нечто вроде мгновенного столбняка. Такое иногда бывает при инфарктах, вызванных сильным стрессом — испугом, истерией, скандалом. Точнее покажет вскрытие.

— Товарищ майор, — к Вагнецову подошел один из его подчиненных и, указав на стоявших чуть поодаль двух парней, сказал. — Эти молодые люди говорят, что десять минут назад проходили по коридору и трупа здесь не было.

— Значит, кто-то прошел после них. Кстати, установили имя убитого?

— На халате обнаружен бейджик на имя некоего Краюшкина.

Бен не смог сдержать возглас.

— Вы его знали? — Вагнецов вперил в него тяжелый взгляд бесцветных глаз, даже глаза его были казенными на вид, как и его пиджак и запах, от него пахло тюрьмой, ваксой.

— Он из отдела кадров. Устраивал меня на работу.

— Кстати, почему вы в таком виде? — майор указал на его заляпанные грязью брюки и рукава пиджака. — Испачкались, когда тащили труп? Где вы были в 17 часов?

Бен задохнулся от возмущения.

— Как вы смеете делать такие предположения? О том, откуда взялась грязь, можете спросить у своего водителя, он окатил меня в арке с ног до головы.

— Мы это проверим. Если это даже так, странно, что вы разгуливаете в такую погоду в пиджаке. Не июль месяц. Куда вы ходили?

— Это не ваше дело!

— Но вполне может перерасти в ваше.

— Вы что думаете, я виноват в убийстве? — задохнулся Бен. — Меня можно обвинить во многих грехах, но я не убивал.

— Даже так. Во многих грехах говорите, — сощурился майор, и Бен пожалел о сказанном, этим ментам только дай зацепку, дальше они не отцепятся.

Неизвестно, чем бы закончилась перепалка, но тут майора отозвали.

— Товарищ Вагнецов, след!

Майор решительно шагнул к говорившему, и Бен, стараясь не шуметь, протрусил следом.

— Вокруг трупа следов нет, но стали сдвигать труп и, пожалуйста, — пояснил оперативник.

Труп Краюшкина плоский и короткий лежал на боку, а прямо за его плечом на полу просматривался четкий след маленького тупоносого ботинка.

— Детский след! — вырвалось у Бена. — Малолетка!

Майор оглянулся и сурово произнес:

— Гражданин, не мешайте проводить следственные мероприятия. Возвращайтесь лучше к девушке. Она симпатичная, тем более без сознания. Я не удивлюсь, если воспользовавшись беззащитным состоянием, ее не нашел шалопай из вашей конторы и трахает ее там.

— Как вы можете говорить так цинично обо всех разом? — удивился Бен. — Вы это серьезно? Обо всем коллективе?

— Гражданин, это не цинизм. Это опыт. Всякое бывает. Девушка красивая, недоступная в обычной жизни, вдруг становится доступной и зависимой. Вы бы сами ее не трахнули при условии, что об этом никто не узнает? Только честно.

— Я даже не буду обсуждать с вами эту тему.

— Вы же сами сказали, что вас можно обвинять во многих грехах.

Стараясь, чтобы его голос прозвучал уничижительно, Бен произнес:

— Я совершенно не умею разговаривать с милиционерами.

— Это потому, что они заставляют вас быть откровенным, — парировал Вагнецов.

Бен только крякнул — сам виноват — и пошел посмотреть, как чувствует себя Полина.

10

Девушка продолжала пребывать без сознания. Словно спящая царевна она возлежала на столе — плечи назад, грудь вперед — красивая и по-прежнему недоступная вопреки словам мента. Бен осторожно потряс ее за плечи, она вдруг коротко вздохнула и резко села, на это ушли ее последние силы, и она прильнула к замершему Бену, положив ему голову на плечо. Если б ему было двадцать лет, он бы перестал дышать от счастья, но ему было не двадцать. Посему он лишь констатировал факты. Придерживая красотку рукой за плечи, чтобы не соскользнула обратно и не приложилась затылком об стол, он заметил, что девушка пышнее, чем кажется на первый взгляд. Пахло от нее божественно — нежным парфюмом, молодой здоровой кожей, женщиной.

— Что вы себе позволяете? — спросила она, неожиданно открыв глаза.

Будь помоложе и потрусливее в обращении с женщинами, он бы отпустил ее с непрогнозируемыми последствиями для ее затылка, но теперь повел себя сдержаннее.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он. — Я вам помогу сойти со стола.

— Со стола? Как я здесь оказалась? — растеряно спросила она.

— Упали в обморок, — пожал он плечами. — Испугались покойника.

Она встала на ноги — плечи прямые, грудь вперед — и сразу между ними возникла дистанция. Бен подумал, что, возможно, он единственный раз в жизни держал подобную красавицу в объятиях и больше таких шансов не представится. Мысль вызвала раздражение и прилив смелости.

— Не откажете пройти со мной в бар? Я хочу угостить вас кофе.

— Хороший кофе мне не повредит. У меня голова просто раскалывается.

В комнату заглянул Вагнецов.

— Вы уже очнулись? Я хотел задать вам пару вопросов. Не знаете, к кому шел Краюшкин? Он часто спускался в подвал?

— Никогда не спускался. Отдел кадров на первом этаже. Ему здесь нечего делать. И знакомых, насколько я знаю, у него здесь нет. А как его убили?