Пожилой китаец лежал на спине, глаза у него были открыты, в ноге зияла пулевая рана.

Закс наклонилась и осмотрела тело:

— Понятно. — Она вытащила из пальцев покойника коричневый пузырек. Надпись на этикетке была на китайском и английском языках. — Морфий. Самоубийство.

Подоспела бригада обследования места преступления — два специалиста с большими металлическими чемоданами. Закс открыла чемоданы, надела комбинезон и объявила:

— Мне нужно обследовать комнату. Прошу всех выйти.

Обследование заняло полчаса. Закончив, она ощутила запах табачного дыма. В дверях стоял Сонни Ли.

— Я знать его с корабля. Отец Сэма Чана.

— Понятно. Зачем он это сделал?

— Ради семья, — тихо ответил Ли. — Ради семья.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Мэймэй поставила перед очнувшимся мужем чашку чая. Его внимание было приковано к экрану телевизора. Из новостей, которые перевел Уильям, семья Чан узнала, что на Манхэттене нашли двоих мертвых мужчин. Одним был проживавший в Куинсе иммигрант-уйгур, вторым — пожилой китаец, предположительно с «Дракона Фучжоу».

Телерепортер объяснил, что тот застрелил уйгура и умер от передозировки морфия, видимо, покончил с собой. Предполагалось, что квартира служила укрытием Куань Ану, перевозчику нелегалов, которого разыскивали в связи с затонувшим накануне утром «Драконом Фучжоу». Куань исчез до приезда полиции и до сих пор был на свободе.

Сэм Чан проснулся полчаса тому назад. Обнаружив, что пистолета нет, он сразу понял, что сделал отец. Вне себя от гнева, Чан сказал жене:

— Я нашел Духа один раз, найду и второй. Но тогда...

— Нет, — отрезала Мэймэй. — Ты не будешь мстить за смерть отца. Ты останешься с нами здесь, пока Духа не поймают или не убьют. Мы выучим английский, заработаем денег. А когда будет следующая амнистия, получим гражданство. — Она сделала паузу и отерла текущие по лицу слезы. — Ты знаешь, я тоже его любила. Это и моя потеря.

Чан долго сидел молча. Затем поманил младшего сына и спросил:

— Сын, ты помнишь воинов Цинь Шихуанди?

— Да.

Первый китайский император, правивший в третьем веке до нашей эры, повелел вылепить из глины несколько тысяч фигур воинов, возничих и коней в натуральную величину и поместить их в своей усыпальнице. Армии предстояло сопровождать его в загробной жизни.

— Мы сделаем то же самое для дедушки. — Чан едва не задыхался от горя. — Пошлем ему на небеса кое-какие вещи. Мы лишились всего вместе с судном, поэтому просто их нарисуем.

— А картинки помогут? — нахмурившись, спросил мальчик.

— Да. Но мне понадобится твоя помощь. Возьми бумагу и карандаш. — Чан кивком указал на стол: — Мог бы ты нарисовать его любимые кисточки? Помнишь, как они выглядели?

Рональд склонился над бумагой и начал рисовать.

— И бутылку рисового вина, которое он любил, — добавила Мэймэй.

Чан почувствовал, что сзади кто-то стоит. Он повернулся и увидел Уильяма — тот смотрел, как рисует брат.

— Когда умерла бабушка, мы жгли деньги, — вспомнил он.

В Китае на похоронах принято сжигать бумажки с изображением купюр в миллион юаней, чтобы у покойного в загробном мире имелись деньги.

— Может, я смогу нарисовать юани, — предложил Уильям.

— Спасибо, сын.

Когда дети закончили рисунки, Чан вывел семью на задний двор. Чтобы обозначить место, где должно было бы лежать тело, он воткнул в землю две благовонные палочки и поджег рисунки сыновей. Потом они стояли и смотрели, как дым исчезает в сером небе, а бумага превращается в черные завитки пепла.

— Кто-то снова хотел напасть на У, — сообщил Селлитто и взглянул на Райма, не выпуская из руки сотового телефона.

— Что? В нашем доме на Марри-Хилл? — поразилась Закс.

Райм развернулся лицом к детективу.

— Одна из скрытых камер засекла смуглого худощавого мужчину. Двое наших людей погнались за ним, но он удрал.

— Как, черт побери, Дух узнал, где они находятся? — спросил Райм.

Закс предположила:

— После перестрелки на Канал-стрит один из его баншоу мог проследить меня до больницы, а потом У — до конспиративной квартиры. Дело трудное, но осуществимое. А как вам это?

Она подошла к белой доске и написала: «Известно, что Дух платит каким-то правительственным чиновникам».

— Думаешь, шпион? — спросил Селлитто.

— Никто из Бюро не знал, что мы отправляем У на Марри-Хилл. Когда мне это пришло в голову, Деллрея не было. Остаются СИН и нью-йоркская полиция, — объяснила Закс.

— Что ж, позвоню федеральным маршалам, пусть семью У переведут в дом для охраны свидетелей на севере штата. И об этом будут знать только присутствующие.

Райм развернулся к доске, посмотрел на снимки трупа пожилого китайца и подъехал поближе:

— Посмотрите на его руки.

Пальцы и ладони Чана Цзечи были покрыты сине-черными пятнышками то ли чернил, то ли краски. Это явно были не трупные пятна.

Закс сняла с доски снимок с отпечатками пальцев Сэма Чана и приложила к снимку руки отца. Следы на пальцах Сэма Чана походили на следы, отчетливо заметные на пальцах отца.

— Они художники! — воскликнул Райм. — Оба, отец и сын. Помните логотип на фургоне? Его нарисовал один из них.

— Нет, — возразил, глядя на снимок, Ли. — Не художники. Каллиграфы. Держать кисть вот так. — Он схватил ручку и зажал ее вертикально.

Когда Ли ее положил, у него на указательном, среднем и большом пальцах остались точно такие же красные следы, как у Сэма Чана и его отца.

— Мы знаем, что Чаны в Куинсе. Раздобудем как можно больше говорящих по-китайски полицейских и начнем опрашивать типографии и мастерские по изготовлению вывесок, не наняли ли они на днях нелегалов. Предупредим: если соврут, а мы это выясним, СИН устроит у них облаву, — распорядился Райм.

Дэн достал телефон и позвонил в штаб-квартиру. Мэл Купер прогнал кое-что из найденного в квартире-укрытии Духа на Патрик-Генри-стрит через хроматограф:

— Тут кое-что интересное. Взято с ботинка отца Чана. Нитраты; калий, углерод, натрий... Твердые вещества биологического происхождения.

Это привлекло внимание Райма. Четырнадцать мусороперерабатывающих фабрик Нью-Йорка производят в день больше тысячи тонн твердых веществ биологического происхождения — переработанных отходов жизнедеятельности человека. Раз у жертвы на ботинках оказалось значительное количество этих веществ, значит, Чаны, скорее всего, живут рядом с одной из таких фабрик.

— Может, поищем в домах неподалеку от фабрик? — предложил Селлитто.

Райм отрицательно покачал головой. Поквартирный обход занял бы целую вечность. Тут подал голос Сонни Ли:

— Ай, лоабан, я тоже нашел кое-что, когда обыскивать квартиру Духа. Напротив двери — статуя Будды, смотреть на нее. Коридор покрашен белый. Книжные полки с дверками. Есть статуя семь коней. Все зеркала очень высокий — не отрезать полголовы, когда смотришь. Есть колокольчики с деревянная ручка. Держит их в западной части комнаты. Фэн-шуй, я что говорю.

— Искусство расставить мебель и вещи так, чтобы дом притягивал удачу, — объяснил Том. — Видел в передаче по каналу «Дом и сад».

Райм нетерпеливо спросил:

— Ли, а что нам это дает в смысле улик?

— Дух нанимать кого-то, чтобы организовать дом. Парень, которого он нанимать, делать хорошая работа. Может, он знает, где другие квартиры Духа. Я идти проверять в Чайнатаун мастера фэн-шуй.

— Цзайцзянь, — старательно выговорил Райм.

Он нашел это слово в Интернете.

Ли кивнул:

— «До свидания». Да, да. Вы даже произносить хорошо, лоабан. Цзайцзянь.

Китайский коп ушел. Райм и Закс смотрели на белую доску. Затем Райм быстро повернул голову к самой первой карте — Лонг-Айленд с прилегающим водным пространством. Он глядел на крошечную красную точку в полутора километрах от мыса Ориент.

— У нас еще одно место преступления, а я о нем забыл.