– Вам ведь приказали оставаться в самолете. У магида и без вас было полно проблем.

И он снова наклонился, глядя, как я отстраняюсь от Мари и пытаюсь открыть переход между вселенными. Джанин или ее спутник просто запечатали эту точку, даже не замаскировав ее как следует. Пространство разверзлось со звуком рвущейся ткани, нам в лица дохнул ревущий огонь. Дакрос и Ник с криком отпрянули, и даже замерзшее полутело Мари содрогнулось. Я быстро прикрыл одной рукой глаза и поспешно закрыл точку перехода – но уже как было положено. Чтобы ее никто никогда не смог открыть.

Я услышал, как горит ограда. Ручки на дверцах мой машины слегка оплавились, прежде, чем мне удалось стянуть вместе разорванные края бесконечности и запечатать их. Я закрыл переход самыми сильными чарами для верности, а потом зашатался от усталости и был вынужден опереться об ограду.

– Уф, – воскликнул Дакрос. – Что это было?!

Над виноградниками теперь струился дым, остро воняло серой и гарью. Я, хлопая по тлеющим на колене штанам, объяснил:

– Это была внутренность действующего вулкана. Непрофессионалы часто делают подобные ошибки.

Однако на самом деле я подозревал, что это была совсем не ошибка. У меня было такое чувство, что точку тщательно выбирали.

– Но… – замялся Ник, – а как же вторая половина Мари?

– Второй половины больше нет. – Сказал я.

Ник уставился на половинку Мари с таким ужасом, что я поспешил его успокоить:

– Надо попытаться подумать о другом способе.

Не было никакого другого способа, кроме того, что я только что пытался сделать – опасного и, увы, безрезультатного. Я надеялся, что Ник смирится с потерей, и сказал:

– Надо увезти ее домой.

Ник ничего не ответил. Он просто повернулся и пошел к моему автомобилю, чтобы открыть заднюю дверцу.

Дакрос сказал:

– Я скоро выйду на связь, магид. Скажу, что стало известно о новой императрице. Мы должны сперва собрать военный совет. И я все еще настаиваю на том, чтобы вы выдали нам этих убийц из вашего мира.

– Вы их получите, – ответил я. – Даже если это будет последнее, что мне доведется сделать в жизни, я выдам их вам.

Я снова наклонился и поднял то, что осталось от Мари. На этот раз я ощущал только очень большое горе. Хотя она и была все еще жива, но я знал, что это не надолго. Половина расщепленного человека очень быстро исчезает. То, что я поднял и понес в свою машину, было практически трупом. Ник помог мне положить тело Мари на заднее сиденье, и я решил, что он все еще думает о ней как о живой. Бедный ребенок, – подумал я, потом вспомнил о Робе, и страх за него немедленно вернулся.

– Давай поедем, – сказал я. Ник покорно сел рядом со мной. Я махнул Дакросу, и мы поехали через виноградник по своим же следам – вертолет к тому времени поднялся и полетел назад, в сторону холма.

Я снова все испортил. Оправдания, конечно, у меня имелись. Мы пришли из разных точек другого мира и пользовались разными способами перемещения. Кроме того, я ужасно устал и был в состоянии шока. Магиды тоже люди, как ни крути. А убийцы закрыли путь на Вантчестер тем же способом, каким оградили область вокруг ее машины. Я думаю, что когда им не удалось меня убить, они просто решили сделать так, чтобы я не смог вернуться на Землю. Но в магиды выбирают людей за их способность продолжать свою работу, независимо от трудностей – волшебных, интеллектуальных, физических… В общем, вопрос заключался только в том, как скоро я смогу найти обходной путь на Землю. Я собрался и начал действовать. Мы двинулись в гору в соседнем, контра-волшебном мире, рассеивая светом фар облака серебристого тумана, который каждый раз поднимался при переходе между мирами, и подминая колючие кустарники, все больше заполонявшие склоны. Последний переход оказался прямо-таки настоящей чащей. Я включил первую скорость и стал медленно продираться сквозь нее, надеясь, что никакой шальной шип не проткнут мне колесо. Ветки кустов трещали и ломались, словно норовя пробиться сквозь двери, вся машина тряслась, возможно, именно из-за этого я изменил направление. Но, по крайней мере, мы выехали в Вантчестер. Я сразу понял, что мы именно там, где надо. Я был уверен, что мы на Земле – не во всяком мире есть такие тусклые оранжевые фонари, как у нас. Мы приехали с ревом и лязгом, расплескивая оранжевый свет, после чего моя дорогая, надежная, бесконечно любимая машина остановилась и, похоже, сломалась. Я не мог понять, где мы находимся. Мы стояли между двух широких металлических ограждений, которые закруглялись наверху и были прикрыты чем-то вроде гофрированной пластмассы. По ширине они были точно в размер моей машины. Причем, эта странная конструкция была довольно приличной длины. Я чертыхнулся, признавая свою беспомощность. Ник смиренно заметил:

– Никогда раньше не слышал таких выражений.

– Что случилось? – тут же встрял Стэн.

– Где мы находимся, мать его за балетную ногу?

– Я думаю, это автобусная станция Винмор, – вежливо пояснил Ник. – Мы находимся в одном из этих телетрапов, где люди стоят в очереди к кассам.

Разумеется, он был прав. Мы втиснулись в середину рукава, и хорошим в нашем положении было только то, что станция уже давно перестала работать и опустела. Восемь часов утра перед пасхальным воскресеньем. В таком городе, как Вантчестер, это означало, видимо, что последний автобус уехал не менее получаса назад. Но даже теперь я почувствовал, что приключений мне было более чем достаточно, и уронил голову на руль.

– Я не вижу, чтобы вы радостно выскакивали из машины, – прокомментировал Стэн. – Здесь слишком узко, и вы не можете открыть дверцы?

– Да, – согласился Ник. – И, кажется, нет смысла звать на помощь, никого нет.

– Даже не пытайся. Они начали бы спрашивать, как мы сюда попали. – Рассердился Стэн. – И как они подгонят сюда тяжелую технику, чтобы разрезать все это и вынуть нас? Так, понедельник у нас выходной, поэтому я задаюсь вопросом, не просидим ли мы в этой траншее до вторника?

– Что, даже так? – Ник еще не привык к оригинальному стилю шуточек Стэна. – А Руперт не может просто вернуться в предыдущий мир и войти в этот в каком-нибудь более просторном месте?

– Как раз это-то и невозможно, – сказал Стэн, – Чтобы переходить из мира в мир надо двигаться только вперед. Если попробовать назад, то мы расщепимся.

Возможно, как раз на что-то в этом роде рассчитывали наши убийцы, – подумал я. Надо понять, что я могу сделать? – видимо, разъединить и раздвинуть эти ограждения, приподнять крышу – и тогда мы сможем отсюда выбраться.

– Руперт, – осторожно потеребил меня Ник. – Кто этот невидимый человек в машине?

– Это Стэн, – сказал я, – Стэнли Чарнинг, Ник Мэллори. Стэн когда-то был жокеем и магидом. Но только до того, как он умер.

– А-а, – протянул Ник. Похоже, он решал сам с собой – не слишком ли невежливо будет спросить, означает ли все это, что Стэн теперь призрак? – Очень рад с вами познакомиться.

– Взаимно, – ответил Стэн. – Хай.

– Ага, и теперь оба заткнитесь ненадолго, будьте так добры, – перебил их я. – Дайте мне заняться нашим освобождением.

Тут же наступила почтительная тишина.

После этого я начал колдовать над автобусной станцией. Я объяснял металлическим ограждениям, как они должны расти. Я рассказал им, что они были полезными ископаемыми и предложил способ, не слишком отличающийся от прежнего – когда их выплавили. Потом я поднял голову и внушил все то же самое пластиковой крыше. Во время этого колдовства я ощутил тот самый момент вдохновения, про который Тед Мэллори и К° говорили, что его не бывает. Идеи, мысли, представления захлестнули меня как огромная океанская волна. Я поднимался на ее гребень и падал вниз. Все, что я пережил сегодня, рассыпалось осколками, и я надеялся, что рано или поздно соберу их в единое целое. Безжизненным частицам пластиковой крыши я напомнил о зернах жизни и был полностью уверен, что я все делаю правильно. Ник и Стэн словно в рот воды набрали – они даже дышать боялись, пока я работал, но, к своему удивлению, я услышал слабое бормотание с заднего сиденья. Или в Мари было больше жизненных сил, чем я думал, или – что вернее – я и ей внушил волю к жизни. Наконец я закончил колдовать.