Вечером отпустили на волю кур, чтобы врагам не достались, и двинулись в путь. Три ночи лесами пробирались на север, младшенькую Линду несла я. Сослан тоже не мог идти, и его несли братья. Видели убитых – детей, женщин, стариков. Но сами успевали схорониться. Когда пересекли российскую границу, поняли, что бог все-таки есть.
– А назад-то тянет?
– Я такой страх пережила, – говорит Лолита, – что на родину вернусь, только если граница с Грузией будет настоящая и если русские вернутся в Южную Осетию» («Российская газета», 20 августа 2008 г.).
Сегодня в Южной Осетии не осталось ни одного молодого мужчины, который бы не умел обращаться с оружием. И не осталось ни одного человека, у которого бы не было личного счета к грузинам, которых здесь в открытую называют врагами. Мемориальные кладбища со времен 1990–1991 годов пополнились жертвами недружелюбия, а то и откровенных терактов с грузинской стороны в последующие десять лет. Новая агрессивная политика грузинского руководства с 2004 года и война, вероломно начатая Грузией в августе 2008 года, привели к тому, что осетины укрепились в своем нежелании находиться в составе грузинской республики. Жительница Южной Осетии сказала Антону Степаненко, журналисту Первого канала: «Завтра будет перемирие, ну как перемирие...
Вот опять стреляют. Вот в таком страхе мы 18 лет. Зачем к нам, на нашу землю? Мы живем себе спокойно, мы не к кому-то врываемся, мы живем у себя. Почему нас убивают?
Неужели нельзя человеку жить на своей земле? Обязательно надо нас прогонять, убивать? Нас уничтожают».
Российские политики готовы способствовать установлению мира и стабильности в Южной Осетии. Дмитрий Медведев отозвался о произошедшей трагедии совершенно однозначно: «То, что было сделано грузинскими властями, – за рамками человеческого понимания. Это нельзя объяснить, а тем более нельзя было оставить безнаказанным. Мир убедился, что и в наши дни есть политические уродцы, готовые в угоду своим конъюнктурным интересам убивать невинных и беззащитных людей, а собственную бездарность и неспособность находить выход из сложных проблем компенсировать самым ужасным способом – путем уничтожения целого народа. Думаю, что исторические аналогии здесь абсолютно очевидны, и этому не должно быть прощения. Мы будем добиваться, чтобы это преступление не осталось безнаказанным».
Жители Южной Осетии мечтают о признании их республики и об объединении с братской Северной Осетией. Но если дипломатия вновь окажется бессильной, они будут готовы снова взять в руки оружие – ведь история научила их тому, что альтернативы этому у маленькой республики нет. Это история ХХ века, но уже ставшая кошмаром века XXI.
Инга Кочиева, Алексей Маргиев
Прошло 68 лет...
Ницше сказал, что северный ветер создал викингов. Возможно, десятилетия сопротивления политике ассимиляции, проводимой грузинским руководством, выработали своеобразный иммунитет у южных осетин, не желавших растворяться в чуждой среде. Мысль о воссоединении с Северной Осетией не оставляла южан, несмотря на то что «крамольные» требования жестоко карались советской властью. Дважды в 1925 году этот вопрос ставился перед Сталиным представителями Юго-Осетинской и СевероОсетинской автономных областей. Ответом Сталина на просьбу соотечественников были жестокие репрессии – члены этих делегаций были в конечном итоге расстреляны. Тем не менее вопрос о воссоединении с Северной Осетией и позднее, в 40-е годы во время войны, и в 50–60-е годы во время хрущевской оттепели, неоднократно поднимался южными осетинами. Изменить иерархическую структуру подчинения одних народов другим малочисленным осетинам было не под силу. Эта фраза об иерархическом устройстве Советского государства была ключевой в выступлениях Алана Чочиева, лидера движения «Адамон ныхас» («Народное вече»), возникшего в Цхинвале в 1988 году, после того как Грузия заявила о своем выходе из состава Союза.
Центр делегировал народам лимитированное количество прав в зависимости от их численности в Союзе. Это обрекало малые народы на постоянную роль младших братьев, что непосредственно отражалось на их уровне жизни – экономической и культурной. Численность населения Южной Осетии сокращалась: миграция росла, рождаемость снижалась. С довоенных 107 тысяч человек население сократилось до 98 тысяч в 1989 году. При этом доля осетин в общей численности населения Грузинской ССР снижалась, а доля грузин увеличивалась. Уровень жизни в автономной области оказался в 2–2,5 раза ниже среднереспубликанского.
Данные из книги известнейших юго-осетинских историков Гаглойты Ю.С., Джиоева М.К., Джусойты Н.Г., Пухаева К.П., Техова Б.В., Чибирова Л.А. «Из истории осетино-грузинских взаимоотношений», вышедшей в Цхинвале в 1995 году, говорят о том, что Юго-Осетинская автономная область стала аграрно-сырьевым придатком Грузии. На промышленное строительство в Южной Осетии республика отпускала мизерные средства. В 1947 году решением союзных властей в Цхинвал из Вены было завезено оборудование репарационного авторемонтного завода. В 1948 году завод дал солидную прибыль народному хозяйству области, выполнив задание на 315 % (!), но в 1950 году завод был передислоцирован в Кутаиси. В отдельные годы под различными предлогами были закрыты Джалабетский и Чурисхевский лесопильные заводы, прекращены разработки месторождения нефти в Громе. На десять лет растягивалось предусмотренное решением Совета Министров СССР строительство мясокомбината и хлебозавода, в то время как в Грузии подобные заводы строились в течение года. Та же политика проводилась в аграрном секторе, где руководством Грузинской ССР назначался план сбора урожая с площадей, превышающих площади имеющихся пахотных земель. Колхозы были вынуждены распахивать сельские пастбища, чтобы выполнить план. Нехватка кормов вызывала падеж и сокращение количества скота. Многие регионы с богатыми животноводческими традициями стали бескоровными. Приходилось закупать скот на стороне, чтобы выполнять плановые задания по сдаче мяса. Горным районам Южной Осетии, где никогда не росла пшеница, устанавливался план по сдаче зерна. О недостатках советского планового хозяйства говорить не приходится, однако для соседних с Южной Осетией районов Грузии устанавливались вполне достижимые требования в области сельского хозяйства – с показателями в 3–4 раза меньше. Экономическая дискриминация крестьянства вела к нищете сельских жителей и полному разорению аграрного сектора области.
Такая же политика в отношении Южной Осетии проводилась и в культурной сфере. В 1938 году осетинский алфавит переведен на грузинскую графику.
С 1949 года весь учебный процесс в школах, включая и начальные классы, был переведен на грузинский язык. В школах Джавского района, где грузинского населения не было совсем и грузинского языка почти никто не знал, дети так и не смогли окончить школы, оставшись неграмотными. В 1951 году переведено на грузинский и все делопроизводство в области, в течение дня сняты со стен зданий все вывески на осетинском языке. Районная газета в Ленингорском районе выходила только на грузинском языке, несмотря на то что более 70 % населения района составляли осетины.
Подобные же меры в новой Грузии, заявившей о своем выходе из СССР, вызвали в 1989 году открытое противостояние осетинского населения Южной Осетии. Все возвращалось – и грузинский язык, и делопроизводство, все то, чем столько лет Советская Грузия пыталась окончательно устранить само основание для наличия Юго-Осетинской автономии в ее составе – осетинское население. Разумеется, и тогда, в 50-е годы, общественность протестовала против антиосетинской политики властей Грузии. Выступившие с протестом представители осетинской интеллигенции и студенчества были осуждены на разные сроки каторги.