Я уходил от вас, родных.

Хотел я сбить с народа цепи,

Но сам он держится за них.

Он за сто лет так был напуган,

Что стал послушен, как овца.

Ослаб он телом, пал он духом,

И терпеливо ждёт конца.

И клонит шею он под игом,

Зовёт барыгу "господин",

Но я родился в поле Диком,

В котором воин и один...

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ?

(Русский вариант)

Я очень часто удивляюсь,

Зачем я так за жизнь цепляюсь?

Но если я по Божьей воле

Свой крест с усилием ношу,

И Высший смысл в моей боли

Есть, то прошения прошу

За неуместный свой вопрос.

Я, значит, просто не дорос

До пониманья своей роли

В земной мучительной юдоли.

"Быть иль не быть?" – глупей вопроса

Тогда не может быть для росса.

В ПРЕДЕЛАХ МИЛОСЕРДИЯ

Ты помоги нам, Матерь Божия,

Найти свой путь средь бездорожия.

А те, кто застят нам наш путь,

О них Ты тоже не забудь;

За их недоброе усердие

Сбить нас с пути, свести с ума

Придумай что-нибудь Сама

В пределах милосердия.

***

Все поэты пишут ночью,

Что ж, тут нечему дивиться,

Днём, увидев все воочью,

Муза может застрелиться.

***

В судьбе поэта столько боли,

Что чуть ослабь он силу воли,

Наверняка, сойдёт с ума…

В душе его всегда зима.

Не в силах он унять тревогу...

Не верите? И слава Богу.

Юрий ПАВЛОВ СЛОВЕСНАЯ ДИАРЕЯ

Недавнее интервью с Дмитрием Быковым называлось "Манифест трудоголика" ("Новая газета", 2009, № 65). Трудоголик – это не только самооценка писателя, но и широко распространённое мнение о нём. А многочисленные разножанровые книги Быкова, казалось бы, данный диагноз убедительно подтверждают. Однако если трудоголик публикует, мягко говоря, некачественную продукцию, то он должен называться иначе…

О низком качестве книги Быкова "Пастернак" я уже писал ("День литературы", 2006, № 6). Новая работа Дмитрия Львовича "Окуджава" (М., 2009) ничем не лучше предыдущей. Вопросы к автору и несогласие с ним возникают практически на каждой странице. Озвучу мизерную часть из них, те, которые помогают понять природу феномена Дмитрия Быкова.

В главе "В опале" автор книги сообщает, что "Окуджава вместе с Юрием Трифоновым и Борисом Можаевым инициирует письмо в ЦК с требованием прекратить преследование Твардовского, Трифонов вспоминает об этом в "Записках соседа"". Однако в указанном источнике говорится, что инициатором письма был Юрий Буртин, приготовивший "болванку". Он через Асю Берзер вышел на Трифонова, тот – на Можаева, затем к написанию подключились Анатолий Рыбаков и Вениамин Каверин.

То есть имя Окуджавы в данном контексте не возникает вообще. И конечно, "требование" в письме к Леониду Брежневу (а не в ЦК) отсутствует, и пафос послания передан Быковым предельно вольно.

Если бы автор книги не спешил, не фантазировал, а стремился к точности, то он, наверняка, проверил бы информацию Ю.Трифонова по другим источникам: "Исповеди шестидесятника" Ю.Буртина, "Новомировскому дневнику" А.Кондратовича, "Рабочим тетрадям" А.Твардовского и комментариям к ним его дочерей, публикациям В.Лакшина, его дневникам, комментариям к ним С.Кайдаш-Лакшиной и т.д. Из них наш трудоголик узнал бы, что существуют разные версии авторства письма, но во всех случаях называются Ю.Буртин и Ю.Трифонов, а Окуджава отсутствует. Кстати, нет Булата Шалвовича и среди подписантов этого послания к Л.Брежневу.

То, как Дмитрий Быков интерпретирует известные литературные события, рассмотрим на примере "Метрополя". В главе "Свидание с Бонапартом" автор, ссылаясь на В.Аксёнова, одну из причин неучастия Окуджавы в альманахе определяет так: его просто не пригласили к сотрудничеству, потому что берегли. Данная версия никак Быковым не комментируется, хотя вопросы возникают сами собой. Почему всех участников "Метрополя" (а их было двадцать три) не берегли? Чем вызвано такое отношение к Окуджаве: особой ценностью его дара, слабостью или силой его характера или чем-то иным?

Если Быков пишет, что неучастие поэта объяснялось по-разному, то разность эту, думается, следовало проиллюстрировать соответствующими мнениями. Можно было, например, привести точку зрения Юлиу Эдлиса, чьи мемуары "Четверо в дублёнках и другие фигуранты" (М., 2003) автор книги не раз цитирует. В названных мемуарах об интересующем нас событии говорится: "Не все из приглашённых к участию в альманахе согласились на это, те же Трифонов и Окуджава, к слову, их удерживала, надо полагать, естественная опаска, они понимали, что участие в таком рискованном предприятии чревато неизбежными неприятностями".

Сие высказывание Быков не приводит, видимо, потому, что подобную версию озвучивает сам, слегка видоизменяя, подрумянивая её.

Вызывает удивление и уход жизнеописателя от оценок произведений, изданных в "Метрополе". Он лишь сообщает, что это был альманах "непод- цензурной литературы".