Сыграв свадьбу, молодые зажили, окрылённые любовью и уверенные в успехе.

Александр завёл своё дело и был весь в работе. Полностью погасив долги отца, он сохранил доброе имя, что было немалым кредитом в купеческих кругах: в двадцать пять он уже владелец торгового дома, а в тридцать два покупает скорняжную фабрику. Товары, самые разнообразные и модные, привозили из Москвы, Санкт-Петербурга, Парижа, Англии, Голландии, а закупаемые в Сибири меха после специальной выделки отправляли в обратном направлении. Дела шли успешно.

Мария Константиновна первое время в целях экономии сидела за кассой в магазине, вела учёт счетов, не забывая про хозяйство в доме: ничто не ускользало от её глаз, и везде слово её было веским, разумным и непререкаемым в равной степени, как для мужа и детей, так и для служащих и прислуги.

Только настоящие хозяева знают, какой это тяжёлый труд, держать на своих плечах дом. Ни одна мелочь или продукт не мог пропасть: всё шло в дело или передавалось бедным, ведь расточительство, так же как неумелость и нерасторопность, ведшая к потере или порче продуктов труда, считались большим грехом. Мария с большой ответственностью занималась и попечительством бедных, оказывала посильную помощь монастырям, церквям.

При всём при этом она сумела родить девять детей: семь мальчиков и две девочки. Обе девочки и три мальчика умерли в младенчестве и один мальчик в отрочестве из-за болезни сердца. Три оставшихся сына стали взрослыми и получили хорошее образование, имели практику торгового дела в Париже и Лондоне.

Но когда вдруг в 1908 году скоропостижно от кровоизлияния в мозг в возрасте пятидесяти двух лет умер её муж, она впервые подумала, что может быть, в этих-то потерянных детях остался характер её и Александра – волевой, сильный и требовательный, насыщенный страстью приумножения, преодоления и напоенный трудом прошлых поколений.

Она часто с благоговением смотрела на последнюю фотографию, сохранившую строгую стать своего избранника в генеральской шинели, право на ношение которой он получил от городской управы за богатые общественные пожертвования, исполнение должности председателя сиротского суда и активное участие в организации многочисленных городских строительных сооружений.

"Как много он успел сделать за свою недолгую жизнь, проявив себя личностью", – думала она часто.

После смерти мужа она некоторое время помогала старшему сыну Валентину окрепнуть в качестве хозяина унаследованного торгового дома. Мальчиком он был тихим и скромным, хорошо учился, интересовался литературой и историей, был хорошим помощником отцу; и после его смерти, имея самый большой опыт в торговле, как старший сын должен был продолжить дело. Она помогла ему купить отдельный дом с усадьбой и предоставила полное право самостоятельно продолжать дело. Средний сын Георгий не захотел заниматься торговлей и, получив от матери немалую материальную поддержку, уехал в Москву, где окончил юридического факультет университета, работал адвокатом, в начале Первой Мировой войны был мобилизован офицером и находился на фронте. Младший Пётр имел мягкий характер и, не стремясь к самостоятельности в делах торговли, помогал Валентину работать в магазине. Все сыновья почтительные, не пьющие были женаты на тщательно отобранных матерью невестах из уважаемых в городе семей и жили самостоятельно.

Сама же она осталась в своём доме, купленном отцом в приданое к её свадьбе, и жила там с семьёй младшего сына.

Более тридцати лет прожила она здесь, сначала молодой женой, начинающей, а потом твёрдой хозяйкой, и, наконец, заботливой матерью и бабушкой своим внукам. Могло казаться странным, что здесь за ней твёрдо закрепилось необычное имя – Кока. Оно было и по-своему простое и жёсткое, требовательное и доброжелательное. Никто в доме точно не мог сказать, откуда оно родилось. Но Мария Константиновна помнила, как её любимый муж в медовый месяц однажды назвал её по-французски "Coca", что означает наркотическое, одурманивающее растение. Он никогда в жизни не курил и если выпивал, то очень мало и редко. Об употреблении наркотиков тогда знали из романов и восточных сказок. Ей это понравилось потому, это было романтично.

И когда внучка обратилась с простым и естественным вопросом:

– Почему тебя так странно зовут, бабушка? Никого так не зовут, только тебя. Кока – это какое-то детское имя.

Она нежно и задумчиво промолчала и прижала её к себе. Сладкий запах бабушкиного платья был единственным ответом, и необычное имя навсегда осталось загадкой для маленькой Нади.

Не принято было тогда раскрывать душу даже близким. Хоть и хотелось поделиться именно с ней: только в этой хрупкой маленькой дочери своего младшего сына она чувствовала родственную душу.

Накануне окончания Великого поста Кока посетила своего духовника, отца Серафима. Провожая её после исповеди, он напутственно пожелал ей здоровья и сил:

– Мне понятны мысли твои, дочь моя, и грехи все наши от слабости, но на всё воля Божья.

– Так то оно так, отец Серафим, но как-то неспокойно всё вокруг и болит душа за детей, не окрепли духом ещё, рановато ушёл отец.

– Кабы знать, когда укрепляется дух-то в человеке и где он является: у оного он сызмальства, другому суждено его познать после трудного пути и испытаний. Сколько было твоему мужу, когда он стал хозяином? А ведь Валентину сейчас уж почти тридцать девять. Дела твои праведны, мужчинам самостоятельность – первая необходимость для обретения духа.

– Как изменчива и стремительна жизнь. Кажется, с каждым годом должны мы быть лучше… добрей и милостивей. А всё сложней и сложней жить… непонимание кругом. Давеча в сиротском доме видела одного мальчика-еврея, ну прямо херувим, красив до божества. Нашёлся какой-то дальний родственник и местная община противится принятию мальчика в православие. И прямо такой раздор, и возмущение на лицах даже священного брата вашего.

– Для Руси, матушка, православие самый светлый оплот… разрушим его, и вся святость её уйдет в небытие. Я не против иных вероисповеданий, но не они основа нашего единения. Путь православия тернист и един с духовностью и внутренним голосом России. Не хочу много говорить об этом, потому как чувствую, что жалость очей твоих застилает смысл праведный. И красота яркая, дочь моя, обманчива и ближе… к дьяволу. Вопрос этот не простой, как кажется… Зайду на праздник к вам, проведаю всю семью вашу, там и потолкуем не спеша.

– Буду рада, милости просим, отец Серафим.

И вот сейчас, вспомнив об обещании отца Серафима зайти завтра, она с удовольствием проверила качество любимого его заливного из судака и солёных рыжиков.

--------------

Наденька очень радовалась весеннему празднику: её, как и всех детей в доме, возбуждало повышенное шевеление всего дома, восторженные разговоры красиво одетых старших, застолья, разнообразные кушанья с пирогами, походы в гости и приёмы других родственных семей, шумные хороводы, восторженные и интересные игры.