Иван САБИЛО МАЛЬЧИШКА С ТОГО ПЕРЕКРЁСТКА

К 60-летию Анатолия Аврутина

Мы с Анатолием Аврутиным родились в Минске, жили у Товарной станции, в Автодоровском переулке, что возле старого здания железнодорожной больницы. Наши отцы – железнодорожники. У Анатолия – инженер, некогда главный механик вагонного депо. Мой – был мастером производственного обучения железнодорожного училища № 3. Помню, отец говорил: "Мы живём среди рабочей аристократии – железнодорожников". Я думаю, аристократичность жителей нашего района проявлялась прежде всего в святом отношении к труду. Здесь наиболее ценили правду и старались жить по совести.

В нашем минском детстве мы имели возможность делать всё, что пожелает душа. Рядом – вечно живая, натруженная Товарная станция. Здесь же паровозное и вагонное депо, между ними – большой поворотный круг. На него въезжают паровозы, и круг разворачивает их в любом направлении. При своём движении он негромко, но внушительно позванивает – привлекает внимание: знайте, я делаю большую и трудную работу – помогаю людям и паровозам выбрать необходимый путь. (Один из своих поэтических сборников Аврутин так и назовёт "Поворотный круг".)

Когда тебе 14-16 лет, ты не особенно замечаешь тех, кто на восемь лет младше тебя. Но Толик Аврутин был заметен прежде всего какой-то особенной внимательностью при разговоре и почти что недетской сдержанностью.

Однажды, когда я уже проживал в Ленинграде, ко мне приехала моя сестра Валентина. И спросила:

– Ты помнишь Толика Аврутина? Что жил в соседнем доме напротив?

– Да, с мамой за ручку ходил…

– Представь себе, он пишет стихи. Я слышала, как их читали по радио.

Позже, через годы, в своём исповедальном романе "Открытый ринг" я напишу: "Иду по Чыгуначнай. За железнодорожным училищем – огромное здание. За этим зданием – два трехэтажных кирпичных дома. Кажется, в одном из них живёт с родителями Толик Аврутин с нашего переулка. Сестра говорила, что он пишет стихи. Пишет ли?.."

А в прошлом году, летом, ко мне пришел Глеб Горбовский. Я достал книгу лирики Анатолия Аврутина "Золочёная бездна", изданную в нашем питерском издательстве "Дума", и прочитал:

Стирали на Грушевке бабы,

Подолы чуток подоткнув.

Водою осенней, озяблой

Смывали с одежки войну.

.............................................

От взглядов работу не пряча

И лишь проклиная её,

Стирали обноски ребячьи

Да мелкое что-то своё…

И дружно глазами тоскуя,

Глядели сквозь влажную даль

На ту, что рубаху мужскую

В тугую крутила спираль…

Глеб несколько мгновений смотрел в окно и вдруг сказал: "Ваня, последние четыре строчки написал гений!"

Вот такой отклик мэтра питерской поэзии, одного из крупнейших поэтов современности. И не только его. Сейчас о творчестве Анатолия Аврутина говорят и пишут многие. Только за последнее время в различных минских, петербургских и московских изданиях вышел ряд статей на эту тему. И пишут как об одном из наиболее талантливых русских поэтов, проживающих вне России – может быть, самом талантливом. Да и авторы, пишущие о нём, сами немало сделали в литературе. Как например, известный петербургский поэт, прозаик и публицист Лев Куклин (ныне покойный) и талантливая поэтесса и критик Валентина Ефимовская, поэт, публицист Валентина Поликанина и прозаик Николай Коняев, литературовед, критик Алесь Мартинович и академик Владимир Гниломёдов.

Что же отличает стихи Анатолия Аврутина? Прежде всего, правдописание и отсутствие позы (помните недетскую сдержанность?). Его лучшие стихотворения сродни лермонтовским, где ничего лишнего, случайного, где каждая строка, каждое слово обеспечены мыслью и чувством:

Да было ли?

Стекло звенело тонко;

Я слушал, очарован и влюблён,

Как ты шептала:

"Не хочу ребенка…

Ведь хоть немного, нас разделит он".

Мне тридцать лет.

Морщины огрубели.

Курю. Не спится…

Полуночный час.

Кудрявый мальчик

Плачет в колыбели,

И только он соединяет нас.

Стихи Анатолия Аврутина современны и всегда содержательны. В своём большинстве грустные и даже скорбные, что всегда присуще большой поэзии. Но нет-нет да и осветит их лучик улыбки – мимолётный и совершенно осмысленный:

Нет свидетельства. Нет… Не выдано.

Хоть был мысли полёт высок.

Мир не знает, кто первым выдумал

Звонкогрудое колесо.

Покатилось оно отчаянно

Через бури, через снега

И на обод свой нескончаемый

Все наматывает века,

Все дороги торит с усердием,

И не видно конца пути…

Мне б не славы и не бессмертия –

Колесо бы изобрести!

Поэт всю свою жизнь, с рождения, живёт в Минске. Выпускник истфака Белорусского государственного университета, он пишет по-русски, но мог бы вполне – и по-белорусски. И подтверждением тому – умное, глубокое стихотворение, которое он написал сразу на двух языках:

…Трудно? Трудно! Но я держусь,

Хоть круты и неверны спуски.

Ты прабач мяне, Беларусь,

Але я гавару па-руску.

О себе говорю… Иных

Занимают свои печали.