Автор книги "Трудно быть русским" настойчиво проводит следующую мысль — писатель, критик с любыми взглядами должен иметь возможность высказаться, инакомыслие не должно преследоваться законом по надуманным обвинениям по статьям 74-ой (как это было в начале 90-х годов) или 282-ой (как это происходит в наши дни). В статье "Камерная музыка" (1991) В.Бондаренко вспоминает о "золотом веке" начала перестройки, когда на страницах "Литературки" дискутировали критики разных направлений. Они, не поступаясь принципами, уважали оппонентов, признавая их право на иную точку зрения. На рубеже 80-90-х годов эта ситуация изменилась принципиально: с подачи "левых" (Н.Ивановой, С.Чупринина, Б.Окуджавы, Ю.Нагибина, называемых в статье Бондаренко) началась "охота на ведьм"… Многие русские писатели (В.Распутин, В.Белов, Ст. Куняев, В.Личутин, А.Проханов и т. д.), критики (В.Кожинов, М.Лобанов, В.Бондаренко и другие) попали в разряд "фашистов", "красно-коричневых"…

Прогноз Бондаренко, высказанный в этой связи, прогноз, неоднократно повторяемый и в других его публикациях, думаю, не сбудется. Приведу его современный вариант из второго постскриптума 2007 года к статье "Камерная музыка": "Запрещаются книги Юрия Петухова, под закон об экстремизме попадают любые русские движения, само слово русский становится почти запретным. Но колесо вертится, и если сегодня мы не отстоим книги Юрия Петухова, то завтра запретят и книги Натальи Ивановой".

Думаю, книги ивановых, быковых, ерофеевых и других рубиных не запретят никогда. Они обречены быть лауреатами разных премий — от Государственной до "Большой книги". Почему обречены — ясно и без объяснений… К тому же часть ответа на данный вопрос содержится в статье В.Бондаренко "Любимое чтение Путина" (2006). В ней критик кратко характеризует тех русскоязычных писателей, которые за государственный счет представляли русскую литературу на книжной выставке в Париже, встречались с президентом России и Франции. В.Бондаренко обращает внимание на то, что из этих сорока писателей тридцать шесть — евреи. Факт показательный и не случайный. Хотя суть, конечно, в ином: книги Т.Толстой, Л.Рубинштейна, Д.Пригова, В.Ерофеева и других участников салона — это "в основном запредельно русофобская, издевательская по отношению к России, матерная или непонятно-экспериментальная литература".

Не знаю почему Александр Самоваров в рецензии на книгу В.Бондаренко, ведя речь о данной статье, подобные ударные характеристики критика не замечает и переводит разговор в иную плоскость: "Я знаю, что не Путин отбирал этих литераторов, а пиарщики. А те отобрали тех, кого более или менее знают на Западе как "современных русских писателей"". И нужно учитывать, что господин Путин — очень ироничный человек" ("Завтра", 2007, № 46). Здесь всё звучит неубедительно: и пиарщики, и Запад, и ироничный человек. Глава государства обязан знать русскую литературу, отличать Ю.Кузнецова от Д.Пригова, В.Личутина от В.Ерофеева, В.Белова от Т.Толстой. Тогда и пиарщиков, и советников, и Швыдкого, и руководителей телевидения можно будет поставить на место. Ну а пока — уже двадцать лет — в государственном фаворе одни русскоязычные, и как следствие этого — катастрофическая духовно-нравственная деградация, дебилизация, денационализация миллионов россиян.

Итак, что бы ни говорил А.Самоваров, по книжному салону во Франции, как по лакмусовой бумаге, В.Бондаренко точно определяет некоторые черты Путина. Во-первых, эстетический уровень президента — уровень "литературной помойки". Во-вторых, восхищение Путина передачами Радзинского — это саморазоблачение президента, смысл которого он "даже не понимает". То есть, события, подобные салону в Париже, свидетельствуют о степени "русскости" В.Путина, и поэтому надежды многих русских патриотов на "обрусение" президента оказались напрасными.

Как человек политически чуткий В.Бондаренко в статье "Русский мир" (2006) фиксирует новые нотки, зазвучавшие на уровне государственно-личностной риторики. Наряду с прежней политикой игнорирования или запрещения, преследования "русского" и русских, "наконец, в конце 2006 года из уст президента России мы услышали о "русском мире". О том, что он — типичный русский человек". Однако, добавлю от себя, в государственной идеологии за последние два года так ничего и не изменилось. Русская составляющая её, о необходимости которой справедливо пишет Бондаренко в статьях "Культура как окончание" (2004), "Русский мир" (2006), всё же не появилась. Эпизодические, формальные "экивоки" в сторону русских писателей — поздравительные телеграммы в связи с юбилеями В.Белова, Ст. Куняева, А.Проханова, Л.Бородина — тонут в очередных списках "левых" награждённых, в прежней культурной политике, направленной на расчеловечивание, оскотинивание человека, в убийстве литературы как предмета в школе, в речи при открытии памятника Б.Ельцину и многом другом. Тем же, кто составляет тексты поздравительных телеграмм, которые подписывает президент России, следует знать творчество лучших современных русских писателей и не допускать фактические ошибки: Ст. Куняев — автор только одной книги в серии "ЖЗЛ"…

Завершая сюжет о власти, замечу: статья В.Бондаренко "По медвежьей тропе" ("День литературы", 2007, № 5), не вошедшая ни в одну из трех книг, принципиально отличается от аналогичных публикаций критика тем, что в ней впервые даются высокие оценки одному из представителей верховной власти — Дмитрию Медведеву. Отношение Бондаренко к "тихому русскому в Кремле" очень напоминает первоначальную реакцию некоторых русских патриотов на явление Путина. Думаю, критика ожидают разочарования, если президент Медведев не поймёт очевидного: необходимости появления русской, имперской государственной идеологии. Об этом так много и часто говорит Владимир Бондаренко в своих статьях. На уровне культуры это выглядит так: "Народ, не имеющий своей народной культуры, или уже мёртвый народ, или обречён на вымирание или мутацию в недалёком будущем"; "Национальный мелос должен господствовать на радио и телевидении <…>. Книжные издательства должны быть строго ориентированы на национальную классику <…>. В государственных советах по культуре не должны господствовать лишь космополиты и либералы" ("Культура как ополчение", 2004).

Немалое место в книге Бондаренко занимает полемика со "своими", с теми, кого традиционно относят к "правым", "патриотам"… В статьях "Импотенция непротивления" (1995), "Христианские постмодернисты" (2002), "Тщета гуманитарных амбиций" (2006) оппонентами критика являются П.Палиевский, В.Крупин, К.Кокшенёва, В.Хатюшин, Н.Дорошенко, А.Сегень, А.Шорохов. Споры ведутся по самым разным вопросам — от восприятия творчества Ю.Кузнецова, И.Бродского, А.Проханова, Т.Глушковой и других современных писателей до человеческого и творческого поведения.

При всей своей импульсивности, пассионарности Владимир Бондаренко — человек довольно терпеливый, когда речь идёт о нём самом, о критике в его адрес. Но в данном случае полемика ведётся о дорогих для Бондаренко именах либо проблемах общего, национального звучания.

Например, бурную — преимущественно отрицательную — реакцию у "правых" вызвали статьи критика середины 90-х годов "Импотенция непротивления" и "Пётр Палиевский как символ трусости", не вошедшие в книгу "Трудно быть русским". Поводом для их написания стал отказ Палиевского провести литературоведческую экспертизу текста Александра Зиновьева (этот текст, напомню, стал причиной возбуждения уголовного дела против писателя и газеты "Завтра"), а также выступление Петра Васильевича на орловском пленуме с идеей "литература вне политики".

Помнится, и я был возмущён резкими и неожиданными оценками В.Бондаренко. Однако сегодня, перечитывая эти статьи критика, я вынужден признать, что он во многом был прав. Бондаренко не просто разрушает устойчивый патриотический миф о Палиевском как борце за национальное освобождение, но и справедливо говорит о том, к чему ведут непротивление, неучастие, трусость и предательство. Приведу лишь одно высказывание критика: "Может быть, поэтому и царит до сих пор в России оккупационный режим, что иные из числа русской интеллигенции в трудную минуту занимают страусиную позицию? Может быть, хватит винить внешних врагов, которые ясны, которые не подводят и не предают, а лишь прекрасно учитывают склонность к предательству? Заразный грибок "палиевщины" страшнее Бейтара и Бнай Брита, вместе взятых. Он может проявиться в любой редакции, в любом союзе, в любом патриотическом движении".